Мертвая лилия

Запавшие глаза детектива сверкали, словно бoлотные огоньки, а посиневшие губы, сжатые в полоску, выдавали его злость и бешенство. Нэйтон никогда не отличался расовой терпимостью – интересно, как бы он отреагировал , если бы узнал, что невеста его не так уж и чиста? Если бы узнал об индейской крови в ее жилах?.. А может, он сам тогда бы разорвал помолвку?.. Нет, позорить отца и раскрывать эту тайну Бриджит не станет – неизвестно, как это аукнется, Катрине еще замуж выходить, а кто возьмет в жены порченную? Разве что белая шваль – но таких женихов сестре не нужно. Она должна выйти замуж за человека из их круга, который сможет обеспечить ей привычный комфорт.

Мелькнула мысль о том, что о семействе Блэк ходили нехорошие слухи – мол, мать убитой девушки cпала со своим чернокожим садовником. Но девочка родилась белокожей,и ничто не выдавало в ней грязную кровь.

Бриджит нахмурилась, дав себе зарок разобраться с этой теорией в ходе следствия. Неужели у них в городе завелся маньяк, следующий заветам ку-клус-клановцев?

Сегрегация и Законы Джима Кроу, ограничивающие права цветных, коснулись многих, особенно на юге Штатов,и свою каплю индейской крови Бриджит тщательно скрывала. А ведь не так давнo плантаторы признавали детей от своих неофициальных жен-креолок и даже указывали их в завещаниях. Сейчас же любовная связь белого и цветной – неважно, сколько процентов негритянской или индейской крови будет в девушке – порицалась и осуждалась, а девицы такого рода, ставшие любовницами своих господ, считались шлюхами. Правда, судьба содержанок была чуть лучше, чем участь уличных девок – особенно , если с хозяином повезет.

Скулы и миндалевидные глаза Бриджит привлекали к себе чересчур много внимания, но семья ее была слишком уважаема, что бы подозревать господ Флёров в грязных связях. Правду она узнала не так давно – из дневника своей бабушки, найденного в ящиках секретера. Тайну эту Бриджит тщательно оберегала, не доверив сестре. Отец наверняка знал правду, но, естественно, никогда не заговаривал на эту тему.

Поэтому слова жениха так больно ранили. Лучше бы он ее ударил.

– Да, – наконец, ответил Нэйтон, откидываясь на подушки, и лицо его исказила злобная гримаса. Глаза горели ненавистью.
– Жаль, что Ку-Клус-Клан под запретом. Я бы линчевал всех, кто…

– Замолчи! – закричала Бриджит, закрывая уши.

Зажмурилась, что бы не видеть Нэйтона. Лучше бы его пристрелили там, среди могил и кипарисов! Лучше бы божество Перекрестка забрало его навсегда!.. Лучше бы зомби разорвали на части, а голодные мертвецы лоа выпили всю его кровь! Лучше бы Барон затанцевал до смерти!..

И не успела она подумать об этом, как вихрь унес ее За Грань быстрее, чем она успела моргнуть.

Тишина опустилась липкой паутиной, опутав скользкими нитями, спеленав мраком. И Бриджит поняла, что невольно коснулась недозволенного. Дух дверей и входов, ворот и тропинок, без которого никто не уходит в мир мертвых, приходит по малейшему Зову,и шутки с ним плохи.

Иногда он приходит, даже если его не ждут.

Божество колдовства и розыгрышей, которого ассоциируют со Святым Антонием, контролирует все магические потоки,и Клинки, находящиеся на службе в департаменте, без согласования с папой Легбой никогда не приступают к своей работе.

Бриджит открыла глаза, понимая, что прятаться в своих страхах бессмысленно. Оказалось, что она стоит на перекрестке, посреди которoго лежит расколотая могильная плита, оплетенная лианами. А впереди ярко сияет огромная дверь с ручкой в виде змеи и высятся деревянные столбы, как в храмах вуду… и везде ползают призрачные питоны и кричат ночные птицы.

ранитель перекрестков и хозяин горных дорог явно разозлился на Бриджит , если выдернул ее из реальности на Изнаку миров.

Из тумана показался согбенный старец в белом. Он медленно плыл по воздуху и пристально смотрел на девушку немигающим змеиным взглядом. Вертикальный золотой зрачок в пронзительной черноте бездонного взгляда дрожал и сужался, мигал, будто бы маяк в далеком море… В руках старца был деревянный простой крест и связка золотых ключей, она негромко звенела,и звук этот вызывал странную оторопь. На камне появилось изображение львов и овец – как будто кто-то чертил его кровью, и алые капли ягодами усеяли темно-зеленую траву. Юркая ящерица прошмыгнула мимо, скрывшись в трещине камня, словно там был вход в подземный мир. Кокосы, бананы, птичьи перья и бусы – все это было хаотично разбросано под деревьями, да так, что шагу не ступишь, чего-то не раздавив.

А Бриджит не могла даже пошевелиться, не то, чтобы что-то сказать или убежать – странное оцепенение охватило ее. Сладкий запах опиума поплыл над перекрестком, и сознание ее померкло.

Бриджит пришла в себя от того, что кто-то рядом с ней зажег сигару и выпустил дым прямо в лицо. Закашлялась от горечи и, открыв глаза, обнаружила себя на том же магическом Перекрестке, который невольно призвала. Рядом с ней были разбросаны кусочки окосовых орехов, пшеничные зерна и леденцы, словно бы дети игрались и не прибрали за собой. По кругу горели свечи, и огненные мотыльки танцевали в сумраке Иного мира, словно говоря потерявшейся среди духов Бриджит, что здесь она в безопасности. Дрожали звезды на черном шелке небес, словно россыпь алмазов.

Напротив стоял Барон со своей извечной сигарой.

– Тебя нельзя оставить ни на день! – пафосно воскликнул он, повернувшись голым черепом.

Смотреть на него в таком облике было страшно и мерзко, но Бриджит попыталась улыбнуться, что бы лоа не понял этого. Злить единственного защитника в мире духов было бы глупо. Здесь не поможет ни табельное оружие, ни приемы ближнего боя, которые она недавно изучила… здесь есть только Сила, которой обладают Клинки и ведьмы, но Бриджит, увы, магия недоступна.

Она медленно встала и отряхнула платье, заметив, что все вокруг изменилось – появилось множество портретов Эллегуа – какие-то были благообразные, какие-то – демонические. На плоском камне был вырезан Элуф, а второй Хранитель Кладбища - Анагуи - стоял за Бароном и ухмылялся Бриджит, словно знал о ее Договоре с королем мертвецов. Может, лоа сам сказал остальным об этом, потому ее и не трогают.

Кажется, ей действительно повезло с защитником. Нужно ценить это.

В чернильном небе виднелась мерзкая рожа лоа Эшуса, живущего в темноте. Его боялись и считали воплощением дьявола – в конце прошлого лета, в День Святого Варфоломея, этот дух натворил немало бед на улицах Нового Орлеана. Кровожадный друг его, Оггуанилеббе, хорошо попировал тогда – маги едва справились с колдовством лоа.

Бриджит поспешно отвела взгляд – не хотелось бы, чтобы Эшус ее запомнил и следующей августовской ночью явился по ее душу.

Из сплетения ивовых ветвей шагнула к кругу свечей Ошун – прекрасная и изысканная, в кружевах и лентах на корсаже, в длинной юбке с воланами, сверкающая от драгоценных камней. В своем желтом наряде с золотым узором из топазов казалась она воплощением неверного лунного света.

Ошун держала зеркало,и когда Бриджит увидела в нем свое отражение, то едва не отпрянула с криком, настолько тощей и безобразной она там была. Торчащие ребра и выпирающие ключицы, впалый живот и тонкие ноги-стебельки… руки, похожие на ивовые веточки. А лицо – лицо настолько запалo и исхудало, что черты исказились, и Бриджит стала неузнаваемой. Острый длинный нос показался клювом вороны. Видимо, это ее пограничный облик – Дерек когда-то рассказывал, что на Той Стороне люди выглядят совершенно иначе, чем в жизни.

– Не красавица в привычном понимании этого слова, – прокомментировал Самди, протягивая Бриджит руку.
– Но мне ты такой больше нравишься. И моему мертвому миру – тоже.

Вокруг шипели змеи, а Бриджит со страхом и отвращением рассматривала Иную себя – кожа так сильно облепила кости, что казалось, они вот-вот прорвут ее, словно бы жира под ней или мяса и вовсе не было. Глаза – как два крупных черных агата, волосы – как пакля, тонкие и растрепанные. убы и глаза подведены темной краской, отчего кажется, что это следы разложения… Жутко.