Мещане

– Это очень жаль!
– сказала с величавым участием Домна Осиповна.

– В России все истинно хорошее, истинно русское должно гибнуть!.. проговорил Хвостиков.

На последнюю фразу его Долгов одобрительно кивнул головой и, зажегши папиросу не с того конца, с которого следует, начал курить ее и в то же время отплевываться от попадающего ему в рот табаку.

– Вы, конечно, патриотка?
– продолжал Хвостиков.

– Разумеется!
– отвечала Домна Осиповна величаво.

– Так поддержите нас в одном истинно патриотическом деле: дайте нам взаймы тысяч пятьдесят на газету, которую мы предполагаем издавать!
– хватил граф.

– Пятьдесят много, достаточно десяти!
– поуменьшил Долгов.

Домна Осиповна сначала не поняла, что они такое говорят, и взглянула на доктора, который сидел молча и выкладывал из сухарных крошек зигзаги.

– Деньги нам нужны на газету, - ссудите!
– подхватил Хвостиков.

– Я не имею таких денег, - проговорила Домна Осиповна, - они у меня у самой теперь все в делах!

Граф Хвостиков, а еще более того Долгов поникли головами.

Наступили затем тяжелые и неприятные для всех минуты. Долгов и граф Хвостиков начали прихлебывать чай; главным образом они не знали: уехать ли им или оставаться? Сейчас отправиться было как-то чересчур грубо; оставаться же - бесполезно и стеснительно.

Хозяйке тоже было не совсем ловко, и она уже снова закурила пахитосу. Доктор продолжал выделывать из сухарей зигзаги.

Граф Хвостиков, впрочем, более приятеля сохранивший присутствие духа, принялся доказывать доктору, что Россия самая непредприимчивая страна, что у нас никто не заинтересуется делом за его идею, а всякому дорог лишь свой барыш! Доктор с легкой улыбкой соглашался с ним; Домна же Осиповна держала свои глаза устремленными на Долгова, который сидел совсем понурив голову. Наконец гости увидели, что им есть возможность уехать, и уехали!

– Что это такое... а?.. Что такое?
– спрашивала Домна Осиповна доктора.

– Юродивые какие-то!
– определил тот.

– Но неужели кто-нибудь и даст им денег?

– Может быть, найдется такой дурак!
– ответил доктор и, посмотрев на часы, прибавил: - Ну, мне еще надобно к больным!

– Ох, мне эти больные ваши!
– произнесла Домна Осиповна с досадой. Если бы воля моя была, я взяла бы их или всех вылечила, или всех уморила!

– Что они вам так помешали?
– проговорил с усмешкой Перехватов.

– Они отнимают тебя у меня!
– сказала томно-нежным голосом Домна Осиповна.
– Шутки в сторону: мне решительно некогда с тобой поговорить! прибавила она.

– Но до конца мы все-таки не договоримся с вами, хоть бы и было когда говорить, - возразил ей доктор.

На лице Домны Осиповны отразилось маленькое неудовольствие.

– Иван Иванович, неужели вам мало того, чем я для вас пожертвовала? спросила она стыдливо.

– Не мало, но все это пока еще неопределенно и непрочно!
– проговорил доктор.

– Jean!
– воскликнула Домна Осиповна.
– Нельзя же все это вдруг сделать!.. Ты послушай, что и теперь про меня говорят!

– Вас не пугало, однако, когда говорили про вас и про Бегушева!

– Тогда другое было дело! Тогда я прикрывалась именем мужа!

Перехватов, как и Янсутский, со вдовства Домны Осиповны начал сильно желать, чтобы она, сверх сердца, отдала ему и руку свою; но у Домны Осиповны по этому поводу зародились свои собственные соображения: как владетельнице огромного состояния, ей стала казаться партия с ним слишком низменною; Перехватов все-таки был выскочка!.. (Вот уж куда стала бить Домна Осиповна.) Выйдя за него замуж, она будет докторшею, - титул не громкий!.. Домна Осиповна не слыхала даже, чтобы какая-нибудь докторша играла в свете роль, чего в настоящие минуты Домне Осиповне хотелось пуще всего! Были минуты, когда она думала, что если выходить еще раз замуж, так лучше было бы за Бегушева. Домна Осиповна очень хорошо понимала, что в Бегушеве все искали, а доктор, напротив, сам заискивал во всех! Но в то же время, за красоту доктора и его покорное обращение с ней, она была влюблена в него как кошка (в этом отношении в ней проявлялось что-то уж старческое и чувственное). Борьба, в силу этих противоречий, внутри ее происходила немалая!

– Будем ждать-с!
– сказал доктор.

Домна Осиповна видела, что он рассердился на нее.

– Ты меня не понимаешь!
– сказала она и, еще более пододвинувшись к доктору, положила ему руки и голову на плечо.
– Я готова быть твоей женой, но я боюсь тебя!

Будь доктор более тонкий психический наблюдатель, он почувствовал бы, что в голосе ее было что-то вынужденное и недосказанное.

– Но чего же вы боитесь?
– спросил он ее, целуя в голову.

– Боюсь, что ты мало меня любишь, - не так, как я тебя!

– Точно так же, как и вы!

– Нет, не так! Ты даже ни разу не приревновал меня, - говорила Домна Осиповна: по самолюбию своему она любила, чтобы ее ревновали, особенно если сама была ни в чем не повинна!

– А Бегушев разве вас ревновал?
– спросил доктор.

– Ужасно!
– ответила Домна Осиповна.
– Даже когда я раз с этим Хмуриным поговорила ласково по одному делу, так он чуть не убил меня!

– Хорошее доказательство любви!.. А сами вы Бегушева ревновали?

– Что же его было ревновать? Он не отходил от меня и был олицетворенная верность!.. Но тебя я ревную.

– Это отчего?
– спросил, усмехаясь, Перехватов.

– Оттого, что ты доктор, и еще дамский доктор: когда я выйду за тебя, ты непременно должен бросить практику.

Последнее требование смутило доктора.

– Это безумие с вашей стороны ставить мне такое условие!
– сказал он.

– Вовсе не безумие!
– возразила Домна Осиповна.
– Состояния у нас достаточно, чтобы нам даже роскошно жить!..

– Дело не в состоянии, - возразил доктор, - но вы забываете, что я служитель и жрец науки, что практикой своей я приношу пользу человечеству; неужели я мое знание и мою опытность должен зарыть в землю и сделаться тунеядцем?.. Такой ценой нельзя никаких благ мира купить!

Домна Осиповна слушала его молча: она сама до некоторой степени сознавала неблагоразумие своего требования.

– В таком случае лечи одних мужчин!
– сказала она.

Доктор рассмеялся.

– Вы говорите, как ребенок. Разве это возможно? Позовут меня к мужчине - я еду; позовут к даме - не еду!.. Почему?.. Потому что жена не пускает?..

Домна Осиповна глубоко вздохнула и, переложив свои руки с плеча доктора на стол, склонила на них свою голову. Прошло довольно продолжительное молчание.

– С каким же решением я сегодня уеду от вас?..
– проговорил доктор тихим и вкрадчивым голосом.

– Я выйду за вас!..
– отвечала Домна Осиповна и с величественной позой протянула доктору руку; тот поцеловал ее руку.
– Но только смотрите, Перехватов: вас бог накажет, если вы обманете меня!.. Я слишком многим для любви моей к вам жертвую!..