Месть

За моим письменным столом на складном стуле сидела Берил Три. Руки плотно сжаты, голова откинута, невидящие глаза устремлены в потолок. Лицо залито кровью.

Я заглянул во вторую комнату. Никого. Я вернулся к Берил и потрогал артерию у нее на шее. Берил была мертва.

8

Очки детектива Эда Вивэза сидели на кончике его носа. Через очки он смотрел на лежащие перед ним бумаги, а поверх них - на меня.

–  Льюи, - сказал он, покачав головой. И еще раз: - Льюи.

Рост его не превышал шести футов, возраст - пятидесяти двух лет, а вес - двухсот двадцати пяти фунтов. Темные коротко стриженные волосы, доброжелательное, гладкое, розовое лицо человека с хорошей наследственностью и, вероятно, непьющего. Одет он был в черные брюки и белую рубашку без галстука; черная куртка на «молнии» висела на спинке его деревянного стула.

Вивэз сидел за своим столом в полицейском участке на Мэйн-стрит. В кабинете стояло еще три стола, все три металлические, заваленные горами папок и бумаг. Мы сидели уже около часа, по крайней мере я. Вивэз четыре раза вставал и выходил: один раз за кофе для себя и для меня и три раза после телефонных звонков, каждый раз возвращаясь с бумагами.

За весь этот час Эд Вивэз не сказал мне ничего, кроме «Льюи, Льюи», что означало, вероятно, - «Льюис Фонеска, во что же ты влип!»

–  Вы ведь не возражаете, если я буду называть вас Льюи?

–  Я предпочитаю Лью или Льюис.

Вивэз поднял руки с выражением понимания и примирения.

–  Я поделюсь с вами одним секретом, - сказал он, наклоняясь вперед.
–  Я мало кому это говорю, но на самом деле меня зовут Этьенн. Это французское имя. Как вы думаете, меня будет кто-нибудь уважать, если я стану называть себя «Этьенн»? Пришлось бы полжизни потратить на то, чтобы объяснять людям, как это произносится.

–  Спасибо, что поделились со мной, - сказал я.

Он улыбнулся болезненной улыбкой человека, страдающего хроническими желудочными коликами.

–  Имя жертвы - Берил Три, - сказал он, взглянув на верхний лист лежавшей перед ним стопки документов.

–  Да.

–  Я сообщаю вам, а не спрашиваю. Возраст, согласно идентификационной карточке, найденной в ее сумочке, сорок два года. На мой взгляд, она выглядела намного старше.

Он оторвал глаза от документов.

–  На мой тоже.

–  Итак, - продолжал он, аккуратно складывая бумаги перед собой и откидываясь назад, заложив руки за голову.
–  Повторите мне, пожалуйста, то, что вы рассказали офицеру Бэйлзу. Теми же словами, другими словами, все равно.

–  Хорошо, - сказал я, продвигаясь к столу.
–  Берил Три нашла меня через одного моего знакомого. Я занимаюсь доставкой судебных повесток.

–  Ей нужны были ваши услуги по доставке?

Вивэз закрыл глаза. Одна его рука оставалась за головой, другой он почесывал нос.

–  Нет, она заглянула в «ДК», рядом с домом, где я живу, и сказала, что ищет кого-нибудь, кто помог бы ей найти убежавшую дочь. Она сообщила человеку, работающему в «ДК», что обращалась в полицию, но безрезультатно. Слишком много людей убегают из Сарасоты и в Сарасоту. Посмотрите отчеты по исчезновению детей, начиная с понедельника.

–  Это все есть в компьютере, - сказал он, не открывая глаз.
–  Мы проверяли. Пока все, что вы говорите, весьма правдоподобно. Итак, она обратилась к вам?

–  Это было ей удобно. Я живу прямо за «ДК». Я пообещал поискать ее дочь.

–  Она дала вам денег.

–  Она дала мне денег. Немного, но деньги были мне нужны. Много я не беру.

–  Здесь я вам верю. По вашему жилищу видно, что вы не шикуете.

–  Я стал искать ее дочь, - продолжал я.
–  Пока я ее не разыскал, но нашел ее отца, или, если быть более точным, он нашел меня. Требовал, чтобы я прекратил поиски, угрожал Берил и мне. Его зовут...

–  Да-да, Дуайт Хэндфорд. Отбывал срок. С ним уже были проблемы, у нас есть на него дело.

–  Теперь он Прескотт, - сказал я.

–  Дуайт Прескотт?
–  переспросил Вивэз, записывая в блокнот.

–  Да. Я отвез миссис Три к одной своей знакомой. Хэндфорд выяснил, что она находится там. Берил скрылась. Я ужинал с одной дамой, вернулся домой, обнаружил тело Берил и позвонил по «девять один один».

–  Звучит весьма правдоподобно, - сказал он.
–  У нее в сумочке нашли шестьдесят два доллара с мелочью. Ради этого действительно не стоило разбивать ей голову и набирать «девять один один». Логичнее было бы спрятать тело и продолжать заниматься своими делами.

–  Да, - согласился я.

Его глаза были по-прежнему закрыты, руки так же за головой.

–  Но видите ли, - продолжал он, - убийства совершаются по множеству разных причин, и мне случалось иметь дело с самыми нелогичными поступками. Здравый смысл работает далеко не всегда. Вы понимаете, о чем я говорю?

–  Понимаю, - ответил я.
–  Но все же гораздо правдоподобнее, что ее убил Дуайт Хэндфорд, а не я. Для чего мне было убивать ее?

–  Кто знает? Например, она могла оскорбить ваши национальные чувства, назвать вас голубым, устроить вам сцену, а вы - выйти из себя, вспомнить какую-нибудь давнюю сексуально-психологическую травму.

Я выдохнул, выпрямив ноющую спину.

–  У вас богатое воображение.

–  Да. Я мечтатель, как все мы, - согласился он.
–  Зачем вам в кабинете монтировки? Одну нашли рядом с вашей кроватью, по заключению экспертизы - орудие убийства, другую на столе.

–  Самооборона.

–  От кого?

–  От Хэндфорда. Посмотрите, пожалуйста.

Я поднял рубашку. Вивэз открыл глаза и посмотрел на мой синяк.

–  Живописно, - сказал он.
–  Похоже на абстрактную картину. У меня жена художник. Пишет абстрактные вещи, портреты, пейзажи. Вы называете ей сюжет, и она пишет картину. Опустите рубашку.

–  Это он убил ее, - сказал я.

–  На монтировке нет отпечатков.
–  Он снова закрыл глаза.
–  Ни ваших, ни чьих-либо еще. Есть еще какие-нибудь предположения, Льюис?

Я задумался. Мог ли Джон Пираннес узнать, что мы с Берил ищем Адель? Имело ли смысл идти на убийство ради того, чтобы удержать несовершеннолетнюю проститутку? Может быть, Адель узнала от Тилли-сутенера. Может быть, Тилли решил, что сказал мне слишком много, и приехал искать меня, боясь, что я выдам его Пираннесу. Может быть, он нашел Берил и... Может быть что угодно. Но Дуайт знал, где я живу, и он действовал. Зачем усложнять? Это был Дуайт.