Месть
Шрифт:
– Мне холодно, - сказала она.
В комнате было тепло, но Адель дрожала. Эймс сделал шаг к ней. Она отступила, всхлипывая и пытаясь защититься руками от неминуемого, как ей казалось, нападения. Эймс снял свой плащ и набросил девочке на плечи.
– Так теплее?
– спросил он.
Она отняла руки от лица.
– Кажется, да.
– Где Пираннес?
– спросил я.
Она указала пальцем с ярким маникюром на белое кресло, повернутое к окну.
– Я развернула его, - сказала она.
– Я не хотела смотреть. Я увидела кровь и...
Эймс отвел девочку к дивану
Я стоял, глядя на труп, и понимал, что должен что-то сделать, позвонить в полицию, попросить детектива Эда Вивэза и рассказать ему правду. Может быть, он поверил бы мне. Но если бы я был коп, а он - служащий по доставке судебных повесток, который обнаружил второе убийство за одни сутки, я бы не поверил.
– Это не он, - сказал Эймс позади меня.
– Что?
– Это не Пираннес, - повторил он.
– Я встречался с Пираннесом, когда меня судили. У нас был один и тот же адвокат.
– Адель, - позвал я.
Она сидела на диване, закутавшись в плащ Эймса, но по-прежнему дрожа.
– Адель, ты сказала, что Пираннес умер.
– Да... Вы же сами видите.
– Все-таки посмотри на него, пожалуйста.
– Нет, я не могу.
– Это не Пираннес, - сказал я.
– Это он!
– вскрикнула она.
– Это не он, девочка, - вмешался Эймс.
Адель встала и подошла. Эймс поддерживал ее.
– Спилц, - прошептала она, взглянув на тело.
– Спилц?
– переспросил я.
– Я думала, это... Я услышала выстрел и увидела кровь. Я развернула кресло, не глядя на него, и потом... и потом сидела, пока вы не позвонили. Что он здесь делает? Где мистер Пираннес?
– Как давно ты слышала выстрел?
– Не знаю.
– Где ты была?
– В спальне.
– Она показала на дверь позади себя.
– Кто-то позвонил в дверь. Мистер Пираннес велел мне оставаться в кровати и вышел. Они немного поговорили. Я хотела принять ванну или посмотреть телевизор, но боялась, что он вернется и...
– И?..
– Пираннес с кем-то ругался. Гостей было двое.
– Ты узнала чей-нибудь голос?
– Точно - только мистера Пираннеса. Может быть, его, - сказала она, махнув рукой в сторону покойника, но не оборачиваясь к нему.
– Он был тут вчера вечером.
– А другого человека?
Она покачала головой.
– Это был не твой отец?
– спросил я.
– Не знаю, - ответила Адель.
– Я хотела, чтобы он пришел. Он бы не ушел, не повидав меня.
Она снова заплакала.
– Я хотела, чтобы он пришел, хотела сказать ему, что он сделал ошибку, чтобы он забрал меня. Я скажу вам честно: я надеялась, что это мой отец. Я надеялась, что он убил мистера Пираннеса, но... Можно я закурю?
Это был не лучший момент для чтения лекции о вреде табака.
– Конечно, - сказал я.
Она подошла к столику у входной двери, подняла крышку белой деревянной коробки, достала сигарету, взяла ее в рот и стала оглядываться в поисках зажигалки
или спички.– Ну была же!..
Она пометалась между столами, вернулась в спальню, снова вышла, вздохнула, вынула сигарету изо рта и бросила ее на диван.
– Мне нехорошо, - сказала она.
– Что он с тобой делал?
– Мистер Пираннес дарил мне кое-что, делал приятные вещи. Я думала, что знаю, чего он от меня хочет, но оказалось, что я и близко не угадала. Я надеялась, что он умер, я этого хотела. Вы понимаете меня?
– Ты знаешь, как зовут этого парня?
– Кажется, Тони, - сказала она.
– Тони Спилц. У меня хорошая память. Я плохо себя чувствую.
– Ты можешь умыться?
– спросил я.
– Не знаю.
– Попробуй, только поторопись.
– Я не хочу оставаться одна.
– Я пойду с тобой.
– Эймс положил руку ей на плечо и отвел ее обратно в спальню, а оттуда в ванную. Я стоял, глядя на Тони Спилца, и думал о том, что могло произойти. Куда делся Пираннес? Почему он ушел? Был ли он вместе с Дуайтом Хэндфордом? Вызывал ли кто-нибудь полицию?
Спилц ответить не мог. Я попробовал поискать оружие. Я искал аккуратно, помня об отпечатках пальцев, которые могли оставить Эймс или я. Пистолета не было.
Когда через десять минут Адель снова вышла в гостиную, она стала похожа на четырнадцатилетнюю девочку. Впрочем, без косметики, с зачесанными назад волосами и в черном свитере в обтяжку, возможно принадлежавшем Джону Пираннесу, она выглядела даже младше.
– Пойдем, - сказал я.
– Мне нужен мой плащ, малышка, - попросил Эймс.
– Мне уже не так холодно, - сказала она, возвращая ему плащ.
Он не надел его, а завернул в него ружье и повесил на руку. Мы вышли, и я закрыл дверь, подцепив ручку локтем. Возможно, это была излишняя предосторожность, но какой-нибудь молодой полицейский или охранник мог оказаться слишком сообразительным.
Мы не встретили никого, пока лифт не остановился на тринадцатом этаже. Вошла пожилая пара в халатах, с полотенцами, и маленький мальчик в плавках. Мальчик нес желтую надувную утку.
Пара посмотрела на нас. Женщина озабоченно оглядела Адель.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– спросила она.
– Да, мэм, - ответила девочка.
Женщина посмотрела на меня и на Эймса. Адель придвинулась к Эймсу, а он обнял ее. Казалось, это успокоило женщину.
– Вы заметили, на каком этаже мы вошли?
– спросил старик с многозначительной улыбкой.
– На тринадцатом. А ведь во многих домах нет тринадцатого этажа. То есть он, конечно, есть, его называют четырнадцатым, но на самом деле он все же тринадцатый. Вы понимаете?
– Понимаю, - сказал я.
– Мы живем на тринадцатом, - продолжал он.
– Мы даже меньше платим, потому что мало кто соглашается жить на тринадцатом. Не понимают, что, даже если они числятся на четырнадцатом, все равно будут на тринадцатом.
– Сол!
– одернула его жена.
Мальчик размахивал уткой, представляя, что это самолет, и рычал, подражая мотору. Мы доехали до вестибюля, и двери лифта открылись. Старики с мальчиком повернули налево, а мы вышли через входную дверь.