Место третьего

— Я не намерен это обсуждать, — бросаю я, направляясь к дому Чияко. — Тема закрыта раз и навсегда. Чёрт, что ты делаешь?..

Раздражённо оглядываюсь, когда слышу чирканье зажигалки, и в нос забивается удушливая вонь дешёвых сигарет.

— Ну а что такого? — невнятно бормочет он, зажимая сигарету зубами. — После секса закурить — святое дело.

— Да ты ещё более мерзок, чем я.

Вообще-то, я немного удивлён, с какой лёгкостью Нисей исполнил мой приказ, и не перестаю гадать, сделал бы для меня нечто подобное Соби?..

— Не более. Ровно настолько же, — ухмыляется он. — Хидео, наверное, будет в ярости, когда узнает.

— Зато порадуется, когда узнает про «жука». Расскажи им всё. Пусть думают, как это использовать. Эй, куда собрался?

— Домой, конечно, — Нисей удивлённо тычет пальцем на дверь.

— Вот ещё! Ты весь грязный и вдобавок от тебя воняет.

— Ну а чей это был приказ?

— Не смей сюда являться, пока не примешь душ и не приведёшь себя в порядок.

— Да где я тебе сейчас душ посреди ночи найду?!

— Мне плевать, — отрезаю я, хлопая дверью у него перед носом.

Сам не знаю почему, но я чертовски зол. То ли на Нисея, то ли на идиотку Гомон, то ли на то, что пришлось стать свидетелем чего-то куда более грязного, чем даже сжигание того парня заживо.

При воспоминании о Гомон на губах расцветает ухмылка. Нисей, конечно, не понял, зачем я приказал отрезать ей волосы. Но это же так просто… Ещё очень долго, пока они отрастают, она будет глядеть на себя в зеркало и вспоминать обо мне. О том, что я сделал. О том, что мог сделать и не сделал. И о том, что ещё могу сделать, если она вякнет кому-то хоть слово. Что ж… По крайней мере, одной проблемой меньше.

====== Глава 49 ======

На следующие полтора месяца главными действующими лицами нашей пьесы становятся Bloodless, без устали ломающие голову над тем, как именно проникнуть в школу и как использовать для этого «жука». Кинг уже не торопит меня, а мне незачем торопить их. Всё идёт своим чередом.

Рицку переводят в новую школу, и со дня на день он должен наконец отправиться на уроки. Это вполне логично. Никому бы не пришло в голову заставлять ребёнка сидеть в классе, где умер его собственный брат. Хотя в переводе посреди семестра тоже ничего хорошего не наблюдается.

И вроде бы пока всё происходит так, как я планировал, но в какой-то момент ловлю себя на том, что есть одна деталь, паршиво вписывающаяся в окружающую меня обстановку. Я сам.

Пока Хидео и Юрио заняты делом, я продолжаю отсиживаться в четырёх стенах на богами забытой окраине префектуры Яманаси. Единственная доступная связь с внешним миром — это компьютер. В умении налаживать контакты и убеждать мне не откажешь, поэтому, даже не видя собеседников, мне довольно скоро удаётся найти и сманить на нашу сторону ещё несколько мятежно настроенных пар. Себя я, конечно же, не раскрываю, и в ход идёт имя Хидео, но даже его хватает, чтобы наше подполье слегка обогатилось.

Но на этом всё. Больше я отсюда не способен ни на что, и вскоре собственная бесполезность начинает тяготить. А невозможность выйти на улицу, которой я поначалу радовался, превращает пребывание в доме Чияко в тюремное заточение.

Нисей, который, как я думал, должен развлекать меня и скрашивать томительные дни ожидания, наоборот лишь раздражает, и я стараюсь видеться с ним только по необходимости. Со скуки я даже начал играть с кошкой и немного помогать Чияко в саду, но этих примитивных занятий не хватает, чтобы хоть ненадолго избавиться от звериной тоски. Настоящая, наполненная событиями жизнь проходит где-то вдалеке, куда «умершим» путь заказан, но ни в одном из окружающих людей я не чувствую того, кто выступил бы связующим с ней звеном.

— Мне так хочется сделать для Сэй-сана что-то хорошее, — однажды говорит Чияко Накахире, не подозревая, что я стою в коридоре. — Ты ведь знаешь, что у него завтра день рождения?

— Нет, не знал. Мне всё равно, — Накахира раздражённо гремит посудой.

— Он хоть начал есть сегодня?

— Как и вчера, даже не притронулся. Наверное, ему пора начать обедать в ресторанах, раз моя стряпня не по душе.

— Он очень грустный в последнее время, а я даже не знаю, как его развеселить.

— Мы ему не циркачи, сенсей. Если ему скучно, пусть сам себя развлекает.

Наступает пауза, и я собираюсь войти на кухню, полагая, что разговор уже окончен. Но тут Чияко громко цокает языком.

— Боюсь, что всё не так однозначно. Ему не просто скучно, это тоска иного рода.

— Всё дело в его брате. Он бросил его, вот теперь и тоскует. Поделом.

— Кто знает… — Чияко хмыкает. — Можно тосковать по кому-то, а можно без кого-то. Думаю, у Сэй-сана второй случай.

— Не вижу разницы.

— Потому что ты ещё слишком юн, Накахира-кун.

— Сенсей! — судя по возмущённому воплю, Чияко опять любовно ерошит Накахире волосы, чего он терпеть не может.

Прислонившись затылком к стене, глубоко вздыхаю. Рицка… В последние годы мы могли так подолгу не видеться, что сейчас это кажется чем-то обыденным. С Рицкой всё хорошо — этого знания мне достаточно, чтобы спать спокойно. Однако сплю я теперь совсем скверно. Скребущая тоска заставляет одинаково апатично взирать и на наполненную едой тарелку, и на письма Хидео, в которых рождаются всё новые, порой даже остроумные, идеи.

Подобные чувства мне не свойственны, зато хорошо знакомы. Я помню, в какие моменты меня охватывало нечто похожее. И помню, с кем это было связано.

То, что я услышал от Чияко неделю назад, настроения не прибавило. Тогда наша беседа крутилась возле Рицки и того, как важно уберечь его от вмешательства Лун. В какой-то момент разговор прервался, и мы долго молчали, как вдруг Чияко покачала головой и тихо заговорила:

— Ты же помнишь, как я была против, когда ты дал Имя чистому Бойцу? Я думала, из вас не выйдет хорошей пары. Мы все проводим часть жизни в погоне за нашей истинной половинкой, предназначенной нам судьбой. Но возможно, это ошибка. Возможно, только узы, которые создали мы сами, своим трудом и желанием, становятся по-настоящему крепкими.

Тогда я не сумел взять в толк, к чему она это сказала, и просто смолчал, сделав вид, что задумался и не расслышал.

— Сэй, я, конечно, верю в тебя и в то, что ты делаешь, но… Признаться, эта была одна из самых странных твоих просьб.

Хироши неуверенно мнёт в руках бледно-голубой конверт, всё никак не желая с ним расставаться. Мы стоим на автобусной остановке неподалёку от дома Чияко, на дверь которого я всё бросаю нетерпеливые взгляды. Не хотелось бы, чтобы кто-то увидел нас вместе.