Место третьего

Агацума сидит, вытянув одну ногу, а вторую согнув в колене и устроив на ней локоть. Смотрит куда-то перед собой и немного вниз. Но потом — раз! — глаза взлетают ко мне из-под чёлки, пробегаются по лицу, плечам и рукам и возвращаются в никуда. Ещё секунд десять невозмутимости и снова — раз! — жадный взгляд на меня и опять перед собой. Как будто он плывёт под водой и то и дело выныривает, чтобы глотнуть воздуха. Голова при этом не двигается, даже ни единый волосок не колыхнётся. Профессионал…

На пятый раз мне надоедает — а я ведь всё это отлавливаю, про чтение уже позабыл. И когда он в очередной раз вскидывает на меня взгляд, резко поворачиваю голову и смотрю в упор. Наглые синие глаза моментально прячутся под чёлкой, он замирает. Сидим, «читаю» дальше.

Через полминуты он опять на меня пялится, даже Ушко чешется от этого взгляда. Медленно веду Ушком, Соби неотрывно следит за ним. Потом дёргаю и предупреждающе поворачиваюсь к нему, но он быстро прикидывается каменным изваянием.

И ещё полминуты мимо. Я — в книгу, он — на меня, я — на него, он — в стену. Бесит!

Ну, а вообще-то, он же сказал, что пришёл меня увидеть, вот и… смотрит. И, следуя моему приказу, не издаёт ни звука и формально не мешает.

Но невозможно же!

— Агацума! — я наконец не выдерживаю и бью книгой по столу. — Хватит!

— Прости. Я мешаю тебе?

— Да, ты мне мешаешь! Перестань на меня пялиться.

— Хорошо.

Соби вздыхает тихо, но так обречённо, будто я ему велел руки себе переломать.

Ну а чего он в самом-то деле? Пришёл с таким видом, точно только что из психбольницы сбежал, но усердно под нормального замаскировался. Попросился просто посидеть, как будто своей комнаты нет. Теперь сидит и разглядывает меня, словно не видел до этого. Идиот.

Ну ладно. А если серьёзно? Если всё же исходить не из того, что он умалишённый, а из того, что ему это зачем-то нужно, просто я не знаю зачем? Вспоминаем базовый курс психодиагностики. Если поведение человека в какой-то ситуации кажется странным или необъяснимым, но предпосылок к тому, чтобы назвать его не отдающим отчёт в своих действиях, нет — значит, следует искать причину его поведения в предшествующих событиях. А что у нас было до этого? Поединок. Над которым, кстати, я так и не успел как следует поразмыслить. Вот сейчас вместе и начнём. Благо, материал для исследования и моя главная улика имеется — сидит на полу и опять делает вид, что смотрит в стену, но, держу пари, ещё минут десять, и он заработает себе косоглазие.

Ладно, отталкиваемся от того, что ему зачем-то нужно на меня смотреть. Где-то ведь эти неуместные взгляды уже были. Верно, на поединке и были. Только доставались Минами. Как раз в те моменты, когда Соби пропускал атаки. А если победить нам помогло то, что я ему тогда сказал… Кажется, уже знаю, с какого конца зайду. Откладываю книгу на стол, подпираю подбородок рукой и поворачиваюсь к нему. Смотрю пристально секунд двадцать, пока он не начинает едва заметно ёрзать. Что, не нравится? А мне, думаешь, приятно было?

— Соби, как самочувствие?

Ой, ой, ой, не надо такое удивлённое лицо делать. Ты ведь ещё не знаешь, что спрашиваю я не заботы ради.

— Всё в порядке.

Соби изображает милую уверенную улыбку, которая, видимо, должна означать «да я хоть сейчас в бой!». Ну-ну. На такую гримасу может повестись только конченый идиот или пятилетний ребёнок. Ты за кого из них меня держишь, Соби?

— Да, вижу. А на самом деле?

Поняв, что купить меня на эту халтуру не получится, Соби серьёзнеет.

— Всё хорошо, Сэймей. Правда.

М-да… Что я там про прямые вопросы несколько минут назад думал? Ну, раз не хочет по-человечески, придётся по-протокольному.

— Полный отчёт о состоянии здоровья. Это приказ.

Очень удобная опция для Жертвы под названием «почувствуй себя диагностом на пять минут». Позволяет, не прибегая к помощи врача, узнать всё о текущем состоянии Бойца, чтобы проанализировать ситуацию и принять решение о его участии в ближайшем поединке.

Соби заметно мрачнеет.

— Слабость и головокружение. Временные потери фокусировки зрения. Повреждение грудной клетки — возможно, трещина ребра. Повышенная температура тела. Снижение подвижности запястий как следствие длительного пребывания в ограничителях.

Всё это произносится на одной ноте, как будто он не о себе говорит, а пересказывает параграф из учебника по диагностике повреждений. И вид у него при этом становится всё более и более виноватым. Завершает этот впечатляющий монолог тихое: «Прости».

А досталось ему крепче, чем я думал. С таким букетом, по-хорошему, положено идти к Жертве и трясти её за плечи, требуя законную делёжку Силой. Но Соби почему-то не требует — он и говорить-то про увечья не хотел. Просто пришёл, сел и молча смотрит… И где-то тут затесался ответ на мой вопрос про Минами. Наш дальнейший разговор только укрепляет мои догадки.

— Ты хочешь, чтобы я поделился Силой?

— Нет, я просто пришёл, чтобы увидеть тебя.

Увидеть, смотреть, глаза, взгляды… И Минами. Какая же тут связь?

— И как, помогает? — хмыкаю я.

— Да, — отвечает он на полном серьёзе.

А вот тут у тебя, Соби, прокол. Я ведь не спросил, от чего именно помогает. Но он ответил. Значит, чёткую причину в голове держит, просто со мной не делится. Исходим из того, что «помощь» в данном случае нужна его здоровью. И как ему помогает созерцание, спрашивается?

Задумчиво покусываю палец, восстанавливая в памяти свои точные слова во время поединка. Озвучивая следующий вопрос, прилагаю все усилия к тому, чтобы голос звучал ровно.

— Тебе больно?

— Сэймей, всё в порядке, я же ск…

— Отвечай на вопрос. Прямо отвечай. Это приказ.

И это называется «нормальное общение»? То есть как в принципе может считаться общением вытягивание из Агацумы односложных ответов, причём фактически насильственным способом?

А с приказом, кстати, он пытается бороться. Я прямо вижу признаки упорных стараний, которые появляются на его лице в виде сведённых вместе бровей, двигающегося кадыка, заметного даже сквозь бинты, как будто он никак не может сглотнуть, и тотального напряжения всех мышц.

Я не Боец, я не знаком с ощущением приказа — а это именно что ощущение. Слышал, что немного похоже на гипноз, на определённую тягу или внезапное желание. И не поддаться ему очень трудно, тут настоящие усилия нужны. Это чем-то напоминает выгул собаки, когда хозяин тянет поводок — и собака идёт в нужном направлении. Пытаться обойти приказ — всё равно что тянуть поводок в другую сторону: и силы нужны, и больно, когда ошейник врезается, и тяжело. Здесь всё то же самое, только мысленно.

— Да, — наконец шепчет Агацума, стыдливо отворачиваясь.