Метод Пигмалиона

Я обрел себя в учении. Мне стало ясно, что на самом деле многие мои проблемы возникли от незнания или неумения, и потому я решил узнать и научиться. Религии всего мира я сразу откинул в мусорную корзину, заменив их изучением этикета и культуры. Больше ничего не принимал просто так, на веру, для всего требовал какие-то основания и доказательства. Знания стал поглощать на одном дыхании. Каждый новый вдох – учебник, выдох – применение на практике, если это было возможно. Развлекаться меня не тянуло. За телом начал следить и через полгода тренировок в спортзале, делая акцент на кардиотренировках, как когда-то советовал тренер, смог скинуть двадцать килограмм. Пока одноклассники обсуждали, в какой клуб завалятся предстоящей ночью, я обдумывал прочитанное в сборнике сочинений Аристотеля. За оставшееся до ЕГЭ время для учеников из моего класса я стал, в некотором роде, аутсайдером. Они порой шутили на эту тему, но я не воспринимал их всерьез. В их жизни не случилось того, что случилось в моей. Нам было друг друга не понять. К сожалению, без боли человек не взрослел психологически просто потому, что для этого не было никаких причин. Поэтому я на них не обижался. Они же не виноваты, что не страдали. Так или иначе, любые страдания – это, прежде всего, ошибки, которые были совершены без учета ситуации. Ведь можно быть бесконечно добрым и преданным в отношениях, но какой в этом толк, если другой человек не может ответить тебе верностью? И в этом виноваты не двое, как принято считать, а один, не способный справиться со своими половыми органами. Любой живой человек – это, прежде всего, отдельно существующая вселенная со своей логикой, где добро может расцениваться как зло, и наоборот. Бесконечный круговорот отношений со своими ссорами и радостями, основанными на тривиальном хождении вокруг системы ценностей другого человека.

Потеряв желание общаться с людьми, которые говорили ни о чем, я впал в состояние социальной депривации. Мир для меня стал другим. Холодным. Так я пришел в социальные сети, где смог найти друзей по интересам. Поначалу я живо общался с людьми, но потом, когда мне сказали, что я только и делаю, что помогаю решать чужие проблемы, а когда они исчезают, мне становится не о чем с ними говорить и я ухожу в офлайн, я остановился и задумался, глядя на свой диалог со стороны. Это оказалось правдой. В итоге проблема одиночества не решилась социальными сетями. Общаться хотелось, но я уже был рядом с обществом, а не внутри него. Вернуться можно было только путем деградации, как мне казалось. Я этого очень не хотел. Мне претило возвращаться к себе прошлому. Даже мысль о том, что я приложил столько сил и стараний, чтобы в итоге понять, что обманулся, не предлагалась на рассмотрение хоть с какой-либо стороны. Это ввело бы меня в депрессию. Организм защищался и ходил вокруг да около проблемы, но не касался ее самой.

Одним из вариантов решения стало создание группы в сети с цитатами из книг. Малая форма мне представлялась наиболее возможной, потому что большие тексты люди не любили оценивать. Я назвал ее «Современный чтец». Не могу сказать, что звучало хорошо, и я это сознавал, но менять название не стал, потому что не гнался за внешней атрибутикой. Мне хватало того, что я могу как-то общаться, чем-то делиться и, таким образом, взаимодействовать с внешним миром. Иногда я писал свои собственные цитаты и выдавал их за авторством классиков. Люди это съедали зачастую без вопросов.

Перед сдачей ЕГЭ я не знал, куда хочу поступить, и потому выбрал те предметы, какие мне больше всего нравились. Русский язык, литература, обществознание. Опираясь на предметы, которые я сдал, выбрал специальность – филолог. Это было странным для меня. С одной стороны, я не любил тратить время впустую, поступать нерациональным образом, и, в то же время, я так поступил. Я выбрал специальность, просто сдав предметы, которые больше нравились. Литература мне была интересна из-за этикета, который я постепенно изучал. Я любил чистоту в классике. Конечно, этот предмет в школе подавался отдельно от жизни писателей и поэтов, которые не были такими добрыми, хорошими, еще и всегда на голову впереди других, а почти все матерились, пили и ходили по проституткам, но то, что они делали, их яркие труды, вызывали волнительные чувства. Читая книги, я наслаждался, словно чувствовал чистую любовь. Не ту, что эгоистично стремится захватить предмет обожания, а ту, что вызывает желание растворения и блаженства. Это было чем-то невероятным. Вечерами, в зависимости от настроения, я читал стихи Есенина, Пушкина, Киплинга, Лермонтова, Асадова, Заболоцкого и всех прочих, кто казался мне интересным. У каждого поэта были какие-то свои хорошие стихи, но не было ни одного, кто написал бы хорошо все. Наверное, это невозможно.

Социальная изоляция сохранялась и сводила меня с ума. Я испытывал физические страдания от того, что находился среди людей один. Возникали тревожные состояния. Нарушилась эмоциональная сфера. На короткий промежуток времени мне становилось весело и вроде бы хорошо, а потом вдруг делалось плохо, затруднялось дыхание, и я лез на стену. Я мечтал об общении с людьми и влиянии на них, но мысли были агрессивными и в них я нередко убивал собеседников довольно жестоким образом: вырывал язык, разрывал рот, просовывал руку в горло и выдирал кишки, прорвав пальцами желудок. Расстреливать из пистолета, который вдруг оказывался у меня в кармане, было мало и слишком просто, нужно было несколько десятков раз воткнуть нож в грудную клетку, провернуть, затем обойти человека, упавшего на колени с застывшим в глазах ужасом, и перерезать ему горло, слыша, как он булькает кровью. Желание общаться было то грубым и злым, то мягким и добродушным. Порой я хотел спасти миллионы людей от страшной болезни и дать им счастье, жертвуя своим собственным, а порой хотел видеть в глазах людей даже не страх, а самый чудовищный ужас, какой только можно было представить. Мое внутреннее состояние было нестабильным, и это порой проявлялось во внешнем мире. Я мог мягко отреагировать на чью-то колкую шутку, а мог взорваться от того, что кто-то задел меня в транспорте. Быть среди людей и не иметь с ними контактов оказалось болезненно. Тревога вызывала какую-то ноющую боль внутри, которая понемногу сводила с ума. Меня это донимало, и я решил, что какими бы глупыми люди ни были, общаться с ними все же надо и без этого жить никак нельзя. Нужно было давно последовать банальному психологическому принципу: если человеку плохо, значит, он что-то делает не так.

Даже находясь в университете, когда прошло уже много времени со дня пожара, я все равно иногда приходил во двор, в котором все случилось. Меня что-то тянуло приходить в него. Наверное, я ждал какого-то знака прощения. Точно я не мог сказать, потому что сам не знал. Мои чувства были сбивчивыми. Вину мне хотелось искупить. Я ее понимал. Причинив вред, я хотел принести пользу обществу, которая была бы равноценной. Поэтому в искупление решил запустить свой канал на YouTube на спортивную тему. Спортивную выбрал потому, что эти события были связаны с тренером, а поскольку мы ставили цель похудеть, изменить тело, то и темой я взял бодибилдинг. На эту тему почти никто не снимал и ничего не делал, она была не особо интересна, но и масштаб трагедии был не слишком большим. Это была лишь одна семья и не слишком волнующая тема. Я разработал программу тренировок, которой собирался следовать, взял старую кассетную камеру и стал снимать на нее. Как правильно заниматься в спортзале, я хорошо знал, как все устроено – тоже. Но спортивный канал не был единственным проектом. Вторым был литературный. Спортивный назывался Build the body, а второй – Книговед. Поначалу было трудно, но потом мне понравилось ими заниматься. Это отвлекало. Я мог часами работать над видео. С литературным каналом очень помогала моя учеба. Я буквально шел вслед за университетской программой и рассказывал то, что узнал, на камеру, подкрепляя каким-то фактами, которые выкапывал в сети. Рассказывал максимально простым языком. Благодаря этому я довольно хорошо учился: ведь я не просто получал информацию, я ее повторял и сразу же применял, тем самым откладывая в памяти большой пласт знаний. В итоге я объединил ВКонтакте и YouTube. У меня было две группы и два канала, которые помогали развивать друг друга. Группы потихоньку пополнялись, а просмотры росли. Это было возможно благодаря тому, что групп и каналов было очень мало на тот год, когда я все начал. Интернет-площадка была свободна. Люди сами искали группы и принимали активное участие в их жизни. Появлялись молодые поэты, которые предлагали свои стихи на рассмотрение. Также были и прозаики, которые присылали рассказы. То, что мне нравилось, я размещал, никого особо не жалея. Каждый должен был пройти жесткий отбор, чтобы его увидела публика.

Найдя себя, я стал значительно больше общаться с людьми. Молчанию предпочитал болтовню ни о чем, даже на самые скучные и тупые темы. Глупых тем, между прочим, было безумно много. До чего же люди любят говорить на непрактичные темы: взаимоотношения, бренды, высмеивание друг друга, сплетни, учебные проблемы! Если кто-то работал, то говорил о работе. Я же, в свою очередь, про группы ничего никогда не говорил. Это, конечно, было странным, ведь я этим занимался и мне это было интересно, но, по большому счету, если отвечать начистоту, я просто не хотел, чтобы одногруппники знали об этом, заходили в группы, смотрели и высмеивали, как они обычно поступали с теми, кто что-то начинал делать. Я считал молчание лучшим вариантом. Получив опыт общения, после всего, что было, я заметил, что люди общаются не потому, что хотят что-то обсудить, а потому, что хотят контактировать, взаимодействовать. Говорят ни о чем, даже не от скудоумия или глупости, а от желания общаться и незнания, о чем можно поговорить с другими. Это меня поражало. Я искренне считал людей глупыми, но они таковыми не были. Каждый был по-своему мудр. Наш опыт был разным, это верно, но в каждом опыте была мораль, которую человек знал довольно хорошо. Оставшись наедине с кем-то, можно было услышать довольно здравые рассуждения на совершенно разные темы. Людские сплетни рождались не от желания кого-то унизить или оскорбить, а от желания просто поговорить или выговориться. Причем, поговорить на наболевшую тему так, чтобы вызвать те же эмоции, которые испытывал сам говорящий. Если он был обижен на кого-то, то хотел вызвать эту обиду у других, чтобы они ее тоже почувствовали. Главная цель – передать свои эмоции другим, только и всего. За этим и общались. Как лев спаривался с множеством львиц, чтобы передать свои гены в максимальном количестве, так и человек стремился размножить свои эмоции и зародить их в других людях.

ГЛАВА VIII

Время текло. Мировоззрение устаканивалось, но вопрос ориентации меня еще беспокоил, поскольку я не получил окончательного ответа. Однажды появившись, он с детской тревогой постоянно возвращался из темноты, и мне хотелось от него отделаться раз и навсегда. Я устал терпеть постоянную тревогу. Достаточно изучив вопрос, я знал точно: во-первых, полюбить можно и человека своего пола, но при этом остаться гетеросексуалом; во-вторых, как бы это банально ни звучало, сексуальная ориентация определяется исключительно сексуальным влечением, и не обязательно заниматься сексом, чтобы понять, к кому себя относить; в-третьих, ориентацию невозможно изменить, а идти против нее – значит идти путем лишений и даже страданий. У каждого человека своя сексуальная темпоральность, которую невозможно изменить. Люди с разной темпоральностью в постели несовместимы, а значит, их отношения окажутся под вопросом, если они отличаются по этому показателю. Я свою понимал, она была низкой, потому я и не мог с уверенностью сказать, к кому меня тянет, потому что меня особо и не тянуло.

Отложив денег, я решил снять проститутку, чтобы проверить, какие чувства и эмоции она у меня вызовет.

– Здравствуйте, девушка. Работаете? – спросил я в телефонную трубку.

– Здравствуйте, да, работаем, – ответил женский голос с другой стороны, доносясь сквозь расстояние, бетонные стены и наступающий вечер.

– Три тысячи час, да?

– Да, все верно. Хотели бы заказать?

– Да. Куда можно подъехать и во сколько?

Она назвала адрес. Нужный дом оказался в паре кварталов от меня. Я отправился пешком. Мысленно настраивал себя на предстоящие события и переживал о том, чтобы эрекция меня не подвела. Шел, думал о предстоящем сексе и направлял все свое внимание на член, чтобы проверить, встанет он в нужный момент или нет. Беспокоился: как вести себя с такой девушкой, я не знал и даже не представлял, что нужно было с ней делать и что говорить. Я же ей плачу. Казалось бы, все просто: заплатил и занялся сексом, но как перейти к сексу с человеком, которого видишь впервые, да еще и платишь деньги за это? У меня не укладывалось в голове, как все это пережить. Предстоял опыт, разрывающий все предыдущие шаблоны поведения, коих сложилось довольно много.

Когда я завернул за угол и был уже совсем близко от нужного места, в меня врезалась перепуганная девушка моих лет. У нее была молочная кожа, белые, как чистое облако, волосы и карие глаза, которые на мгновение остановились на мне. Она на секунду замешкалась, открыв рот. Я осмотрел ее вульгарный наряд, напоминающий наряд проститутки из фильмов начала нулевых. В руках у нее был канцелярский нож с оранжевой ручкой, весь перепачканный кровью.

– Саша? – растерянно спросила она. Я опешил, в голове все сбилось.

– Кто? Что? Как вы меня… – произнес я, но она меня перебила:

– Ой, простите, обозналась! – Сказав это, она медленно обошла меня и убежала во двор. Я смотрел в пустое пространство, где еще секунду назад была девушка, вызвавшая во мне какие-то потаенные чувства и эмоции. Мне она показалась знакомой, словно мы когда-то с ней виделись. На мгновение всплыло воспоминание, которого не было в моей жизни. По крайней мере, я не мог его привязать к автобиографической памяти. В нем мы коснулись друг друга головами, закрыв глаза. На секунду мне показалось, что я ее уже давно люблю, долго по ней скучал и касаюсь ее уже не впервые. Мы запели какую-то песню. Она заплакала. С неба в этот момент мелкими каплями заморосил теплый дождь...