Методотдел

— Возьмешь меня к себе методистом?

— А ты знаешь, что это такое?

— Это значит знать, что и как нужно делать. Верно?

— Верно.

— Ну так возьмешь?

— Нет, не возьму.

— Почему?

— Потому что ты засохнешь… Это тебе не нужно.

Алиса делала вид, что обижается.

— Ты же не засох, — не унималась она, продолжая меня провоцировать. — Или засох?

— Я — другое дело. У меня иммунитет, и то я уже ни в чем не уверен.

— Хотя бы покажи, где ты работаешь!

И однажды я взял ее с собой во Дворец. Мы договорились, что я представлю Алису коллегам, как соискательницу места в нашем отделе, как стажерку, чтобы она смогла провести весь рабочий день в кабинете и увидеть наконец своими глазами, «что кушает крокодил на обед».

Почти всю первую половину дня Алиса восторженно исследовала Дворец. Ее, конечно, впечатлили коллекция музеев и высокие, под потолок, полки библиотеки, однако больше всего она восхищалась акустическими возможностями дворцовых залов. Представляю, как сложно ей было сдерживать себя, чтобы случайно не запеть.

Как только Алиса показалась в нашем отделе, то сначала Рита, а затем Таня явно озадачились, где они могли ее видеть. Кайсина в итоге вспомнила, что видела Алису вместе со мной на набережной.

— Да, я сейчас в отпуске, уже почти месяц отдыхаю в Ялте, — не вдаваясь в детали, ответила Алиса.

Она очень быстро нашла общий язык и с Ритой, и Таней, и подсаживалась за рабочий стол то к одной, то к другой.

В этот день мы продолжали работать над концепцией развития Дворца, а это значит, что обсуждались самые разные идеи, в том числе смешные и невероятные. Всю троицу настолько захватил процесс придумывания, что Агареву пришлось даже пару раз цыкнуть на них. В конце концов мне пришлось вмешаться — призвать не мешать другим. На самом деле мне было очень приятно, что Алиса так быстро сошлась с Ритой и Таней, и я даже подумал: «А почему бы и нет?..», имея в виду перспективу ее устройства к нам. Но к окончанию рабочего дня я уже не задавался этим вопросом, потому что Алиса успела перебаламутить весь отдел. Своими непосредственными рассуждениями о том, что тактично, а что бестактно, она довела до белого каления Максима Петровича, на Зину она случайно опрокинула стакан с водой, ринувшись посмотреть на рыбок, чуть не выпустила из клетки Лимочника и как-то неловко пошутила про Петины уши, за что парень дулся на нее весь остаток дня.

— Теперь ты поняла, в чем суть работы методиста? — спросил я дома у Алисы.

— Вот теперь я все поняла. И ты знаешь, это довольно увлекательно.

— Ну-ну.

Кажется, Алиса поняла не только про работу методиста, но и что-то про меня тоже, а может, просто время пришло. Так или иначе, вскоре наши жизненные пути ушли обратно в те полупроявленные хороводы на обратной, изнаночной стороне жизни.

Все свернулось очень быстро, так же быстро, как и начиналось. Однажды утром Алиса невозмутимо сообщила, что на следующий день уезжает, потому что в понедельник ей нужно выходить на работу.

— Вот и все, — сказал я, допивая чай.

Для меня это прозвучало полной неожиданностью, ведь она всегда уходила от подобных тем, и я уже начинал думать, что скоро мы подыщем ей здесь работу, очень даже возможно, что во Дворце, и продолжим жить вместе. Меня по-настоящему ранило это известие. Я не подозревал, что Алиса может быть такой холодной и даже жестокой, а это было жестоко — говорить так, как предупреждает авиакомпания, присылая на телефон напоминание о рейсе за сутки до вылета. Обиженный, я не разговаривал с ней весь тот день, а она и не собиралась объясняться, полностью уйдя в приготовления к отъезду. Только вечером, после ужина, прошедшего в полном молчании, когда Алиса принялась убирать со стола, я взял ее за руку.

— Мы не должны так расставаться, — сказал я и обнял ее.

Она прижалась ко мне. Я чувствовал, как мое плечо стало влажным от ее слез. Конечно, я тотчас простил ее — и даже принял это ее внезапное, как мне казалось, решение.

— Понимаешь, я не хотела говорить об отъезде, — объясняла Алиса. — Ведь нам было так хорошо, а весь прочий мир был далеко. А уехать все равно я должна: есть обязательства по работе и мама, которая долго не может без меня, и еще кое-что другое… Я сейчас уеду, но потом посмотрим, как дальше нам быть.

Она грустно улыбнулась на последней фразе. Я кивнул в ответ, но, понятное дело, ни в какое «как дальше» я не верил.

Утром проводил ее на автовокзал, а когда вернулся, то понял, что дома стало очень пусто. Я только думал: «Как раньше я мог жить один в пустой квартире? И ведь мне всегда казалось здесь довольно мило». Но затем прошло время, пустота затянулась, вновь открыв для меня уютность своей холостяцкой берлоги. Вот уж действительно, человек ко всему привыкает.

Глава XIX, из которой читатель сможет узнать о некоторых приключениях начальника методотдела в компании Ванды Капраловой и Эльвиры Толмачевой

Я уже писал о том, что Ванда из всех сотрудников Дворца своей наперсницей избрала Эльвиру. Именно ей она доверяла многие сокровенные тайны и именно с ней проводила львиную долю свободного времени. Эльвире же, извлекавшей немало выгод из этого общения, ничего не мешало проводить в обществе Ванды свободные часы, поскольку ее мужчина находился в постоянных командировках, а старший ребенок был уже достаточно большим, чтобы на него можно было оставить младшего. Я вполне допускаю также, что со временем между женщинами установилась действительно настоящая дружба, и меня это, в общем-то, радовало. А вот не радовало меня то, что вторым человеком, на кого Ванда возлагала свои надежды, был я. У нее не было никаких оснований считать меня своим единомышленником, но она упрямо видела во мне такового. По этой причине, собираясь куда-нибудь в выходные с Эльвирой на ее машине, Ванда старалась взять меня с собой. Чаще всего я отказывался, придумывая разные предлоги и небылицы, но иногда соглашался. В самом деле, нельзя же было все время водить ее за нос? Я принимал это как необходимость, как часть моей работы, иначе она могла бы сгноить весь отдел, пострадали бы ни в чем не повинные люди, которым и так доставалось от нее. С другой стороны, я был даже признателен ей. Совместные поездки позволили мне увидеть много чего интересного, в том числе побывать там, куда бы самостоятельно я никогда не отправился. В этой женщине жила невероятная жажда приключений, ярких историй, и она находила все это. Будучи общительной от природы, Ванда завязывала множество знакомств в самых разных сферах, объясняя это тем, что если ты работаешь в дополнительном образовании, то тебе может пригодиться все что угодно.

Зная мою неохоту проводить с ними в выходные (я сейчас не говорю о тех плюсах, которые получал), Ванда объясняла причины совместных поездок, как правило, именно работой. Однажды она позвонила мне вечером в субботу, сообщив, что мы едем в шапито для переговоров на предмет возможного сотрудничества. Непонятно, зачем ей понадобилось шапито, скорее всего, как повод необычно провести время.

Передвижной цирк разбил свой шатер в самом центре города, недалеко от набережной. Бойкий парень в зеленой жилетке тут же подбежал к нашей машине за оплатой парковки у гостиницы «Ореанда», и мы, конечно, заплатили бы, но только не Ванда. Она стала допытываться у парня о разрешительных бумагах и категорически забраковала как фикцию то, что было предъявлено. Итогом этих выяснений стали сохраненные деньги Эльвиры, торжествующий вид Капраловой и мое резко повысившееся настроение.

Директор шапито, увидев нас, радушно распростер навстречу свои ухоженные руки. У него были экстравагантные манеры и смешной чуб. Когда он целовал руку Ванде, чуб с челкой, как у дятла Вуди Вудпекера, падал вниз.

— Я рад, что вы приехали, дорогая, — говорил он, сжимая в ладонях руку моей начальницы.

— Мне очень ценно наше знакомство. Коллеги, это Иннокентий Георгиевич, — представила его Капралова, после чего отрекомендовала нас. Ей очень нравились церемонии в общении, и сейчас она просто млела от этого, как ей казалось, возвышенного «штиля».

— Прошу вас следовать за моим сотрудником, — предложил псевдо-Вуди Вудпекер, — для вас приготовлены лучшие места. После представления мы сможем побеседовать.

В зале публики было откровенно мало. Я начал догадываться, и мои догадки затем оправдались, что директор хотел с помощью нашего Дворца решить проблемы с наполняемостью зала. Несколько сотен детей со своими родителями, бабушками и дедушками действительно могли поправить финансовое положение шапито. Но тут же возникал вопрос: «А какой в этом интерес у Ванды?» — и тут же находился ответ: «Конечно, шкурный». Ничего невозможного в организации посещения детьми цирка не было. Нам, то есть Дворцу, нужно было лишь обосновать это посещение, то есть придумать образовательную программу или включить визит в цирк в уже существующие программы. Само по себе ничего ужасного в этом не было — то, что обычно показывают в цирке, вполне могло сопровождать образовательный процесс, но мысль о том, что это затевается, чтобы получить свой процент, была противна. Я давно догадывался, что Ванда периодически проворачивает подобные штуки, но моя совесть была чиста — я никогда не касался этих денег.