Меж двух огней

Абстрагируясь от всего этого, Шарлотта наконец решается принять долгожданную ванну. Её рука опускается на ручку крана, а затем так же осторожно его поворачивает, слыша при этом жалобный скрип. Вода потекла не сразу, вначале комната наполнилась шумом, доносящимся из труб, которые в свою очередь слегка трясло на стене. Такое чувство, что водопроводом тут давно никто не пользовался. Вдруг бегущая по трубам вода наконец добралась до крана и хлынула из него стремительным ярко-красным потоком. Шарлотта чуть отстранилась, испугавшись такого напора, хотя гораздо больший ужас ей внушал оттенок крови, что сочился из крана. Через несколько минут, когда глиняная грязь стекла, вода стала чистой и прозрачной, как и говорил Томас. Пар от бежавшего кипятка поднялся в воздух, и Шарлотта облегченно вздохнула, затыкая слив, чтобы набрать полную ванну воды.

На кухне тускло горели свечи, когда за окном ночь уже взяла власть в свои руки и ещё больше омрачила поместье. Теперь оно казалось не более чем призраком, сливаясь с тьмой и утопая в ней, его могли выдать лишь окна, за которыми словно из последних сил теплились огоньки вялого и бледного света, словно вот-вот собирались сдаться мраку и потухнуть навсегда.

– Шарлотта освоилась?
– поинтересовалась Люсиль, когда Томас оказался на кухне.

– Немного. Сейчас она принимает ванну, - ответил мужчина. Взяв с полки чашку и блюдце, что звякнули в его руках, он поставил их на стол, а после прихватил из ящика разрисованную узорами баночку, в которой хранились чайные листья.

– После её богатого имения в Бостоне она вряд ли так скоро привыкнет в полуразрушенному поместью супруга, - злорадно усмехнулась девушка, наблюдая за тем, как Томас заваривает для жены чай.

– Ты её плохо успела узнать, Люсиль. Она вовсе не из тех придворных дам, которые боятся замарать свои платья и туфли в красной глине.

– Именно такими были твои предыдущие жены. Она о них ещё не знает?

– Ей этого знать ни к чему. Все давно… осталось в прошлом, - Томас произнес эти слова с некой тяжестью в голосе, очевидно, она же и легла на сердце в эти секунды - тяжесть воспоминаний, которые каждый раз заставляли это сердце сжаться, и тогда Томас ощущал себя взаперти, в какой-то ловушке, из которой никак не мог или не хотел выбираться. Размешивая чай, ударяя о стенки чашки серебряным прибором, он задумчиво следил за всплывающими и тонущими чаинками, которые каждую секунду отчаянно рвались на поверхность, но, в конце концов, вновь ложились на дно.

– Томас, - Люсиль положила ладонь на его плечо, привлекая к себе внимание. Она внимательно посмотрела в его глаза, пытаясь увидеть в них то, что раньше могла разглядеть без труда.
– Скажи, почему ты выбрал именно её? Почему ты решил погубить именно её, совсем молодую, совсем дитя? Этот дом отнял жизни Изабель и Энолы…

– Люсиль… - мучительно сорвалось с его губ, он отвернулся от сестры, уставившись куда-то вперед.
– Ты прекрасно знаешь, кто отнял их жизни.

Рука девушки осторожно сползла с его плеча, и Томас в ту же секунду опомнился и теперь смягчил свой взгляд, вновь переведя внимание на сестру.

Тишина завладела комнатой. Задумчивая Шарлотта сидела в ванной, обняв себя руками. Нет, она не замерзла, просто в этой позе ей с детства комфортно и безопасно, что ли, а сейчас ей хотелось ощутить именно безопасность. Она все ещё чувствовала себя замкнуто, даже немного обреченно, но она дала себе слово привыкнуть к этому дому и однажды помочь Томасу и его сестре восстановить его и подарить ему новую жизнь. Ей не казалось странным называть этот дом живым, что-то олицетворенное в нем определенно было, и эта мысль не давала Шарлотте покоя, хотя и внушала страх. Ей предстояло узнать это гораздо глубже и ближе, но что-то подсказывало ей, что эти древние стены хранят в себе тайны, о которых ей лучше не знать. В какой-то момент мысли её переметнулись, и она вспомнила о прошлом, вспомнила родителей, Алана, Беллу, беззаботное детство, когда в темной комнате друзья, будучи детьми, рассказывали страшные истории и боялись их. Как же давно это было, и как быстро это миновало её, теперь же впереди неопределенное будущее.

Шарлотта увлеченно водила пальцами по воде и следила за своими манипуляциями, и вдруг боковым зрением она уловила движение в отдаленной комнате. Вначале ей показалось, что в спальню вернулся Томас, и это придало секундное облегчение, но позже она рассмотрела во мраке отделившийся женский силуэт, выглянувший из-за стены и в то же мгновение укрывшийся назад.

“Может показалось?
– подумала Шарлотта, вновь пристально приглядевшись в комнату, но так ничего и не уловив более.” Вывод был один - определенно почудилось. Но все-таки девушка решила покинуть ванну и осторожно вступилась мокрыми ногами на скользкий пол. Накинув на плечи легкую шаль, девушка принялась спускать воду. За её шумом она не услышала, как нечто приближалось к ней со спины, оно хромыми шагами пересекло расстояние от спальни до дверей ванны, и вскоре окровавленный силуэт отделился от темноты и вновь скрылся в ней. Издав мучительные вздохи, словно захлебываясь в собственном дыхании, оно медленно начало протягивать кровавую кисть, лишенную одного из пальцев, прямо к Шарлотте, но в воцарившейся тишине девушка, почувствовав чье-то присутствие, резко обернулась, однако… снова ничего не увидела.

Списывая все эти странности на собственное воображение, девушка все же посмотрела в блуждающую темноту комнат и каждую секунду ждала, что появится Томас, и все её сомнения в ту же секунду растают, но вместо этого со звонким лаем из комнаты выбежала собачонка Люсиль по кличке Чарли. В своей пасти маленький и шустрый папийон нес красный мячик, весело виляя хвостом.

– Малыш! Хочешь поиграть? Ну давай, - Шарлотта присела и, схватив мячик бросила его во мрак комнат, куда щенок с энтузиазмом направился. Он принес любимую игрушку меньше чем через минуту и с радостью и ожиданием вернул его Шарлотте.

– Какой хороший мальчик. Лови!
– она снова кинула мяч, и щенок опять исчез во тьме и на этот раз задержался там чуть дольше. Шарлотту удивил тот факт, что питомец Люсиль оказался куда более дружелюбнее своей хозяйки, хотя существует суждение, что собаки похожи на своих владельцев. Может быть, все эти сомнения возникают лишь оттого, что Люсиль ещё так мало знакома ей?.. Возможно, так, а возможно…

Наконец собачонка вернулась, но уже без мячика. Он печально прыгал вокруг девушки, и та с сожалением сказала:

– Ну что, потерял?
– Шарлотта пригладила его пушистую шерстку, стараясь показать, что она не расстроена. Внезапно из темноты комнат выкатился тот самый мячик и угодил прямо в руки к Шарлотте. Что-то в её груди вздрогнуло, а воздух словно застрял в легких. Девушка, сжав в руках игрушку, сделала шаг в комнату, и до её слуха долетело чужое рваное дыхание, но она никого не увидела, и шорох и вздохи через секунду исчезли и больше не появлялись.

В уютной спальне мерцают свечи, в камине трещат поленья и огонь танцует свой замысловатый танец под музыку тишины. Шарлотта сидит на диванчике и распускает густой шелк волос, освобождая пряди от гребня. Она уже успела переодеться в ночное платье, чей подол стелился до самого пола. В эти мгновения она совершенно забыла о холоде, забыла о страхе, когда рядом с ней находился Томас. Подав в её руки горячую чашку чая, он присел рядом, не переставая любоваться её изумительным личиком в полумраке комнаты, который создавал интимную обстановку и усиливал желание скорее отдаться страсти. Делая маленькие глотки сладкого напитка, Шарлотта боялась лишний раз взглянуть на Томаса, ей было неловко, боязно, однако, когда глаза их все же встречались, девушка хорошо ощущала, как краска разливается по её лицу и оно почти пылает. В темноте, в окружении этих древних стен, в объятиях ночного мрака, супруг казался ей загадочнее прежнего, так красиво тень свечи выделяла его острые скулы, тонкие, подрагивающие в улыбке губы, в прекрасных глазах сияло пламя, оно было таким же нежным, какими бывают лепестки роз, оно не предвещало никакой опасности, кроме упоительных и убийственных ласк.

– Ты чем-то расстроена, Шарлотта?
– вдруг спросил Томас, накрыв её ладонь своей.

– Нет, ни в коем случае. Просто… мне кажется, что за мной постоянно кто-то наблюдает. То ли это сами стены издают посторонние звуки и испускают тени. Происходит что-то странное, - она улыбнулась собственным предположениям, запутавшись в них.

– Дорогая, ты просто переволновалась. Столько всего произошло с тобой за последнее время, вначале стресс из-за потери близкого человека, долгий траур, свадьба, переезд… Тебе просто нужно хорошенько отдохнуть, привыкнуть к новому дому. А что касается живых стен… Аллердейл Холл простоял не одно столетие, может быть, стены действительно за долгое время наполнились… жизнью.
– Слова Шарпа звучали немного пугающе, и он понимал, насколько двусмысленно он преподнес их супруге, однако девушка лишь теснее прижалась к мужу, сжав ладонью ткань его рубашки.

Его пальцы коснулись её подбородка и слегка приподняли личико, чтобы вновь увидеть её взгляд, в котором словно бушует бездна раздольного синего океана. Несколько секунд, дыхание замерло в груди, и их губы сомкнулись.

Он целовал её вначале нежно, как в самый первый раз, будто давая ей постепенно привыкнуть к его ласке, что с каждой секундой приобретала все большую настойчивость. Шарлотта обняла супруга за плечи, сдаваясь его напору и предоставляя ему полную свободу действий. Его поцелуй вскружил ей голову - настолько сладок он был, настолько приятен, что никогда бы в жизни она не хотела его прерывать. Его пальцы запутались в её светлых длинных кудрях, рассыпанных по спине, а она же скромно и нерешительно тянула ткань его тонкой рубашки и пыталась дрожащими руками отыскать пуговицы. Плавно его губы переходили на её шею, их горячее дыхание наполняло комнату, и в некогда холодной спальне становилось все жарче.