Меж двух огней

Интересно, эта женщина хоть иногда бывает не уверена в правильности своих решений?

— Руководить вылазкой будет Боггс. Команду он наберет из лучших бойцов нашего Дистрикта.

Гейл встает со своего места.

— Вы — доброволец, солдат Хоторн?

— Да. Я хочу участвовать в операции.

Поднимаюсь на ноги так резко, что опрокидываю стул.

— Нет, Гейл!

Тот смотрит на меня все с той же снисходительной усмешкой.

— А я у тебя разрешения не спрашивал, Сойка.

Я не могу позволить ему умереть ради спасения Пита. Гейл ничего ему не должен, в отличие от меня. В отчаянии поворачиваюсь к Койн.

— Можно мне лететь с ними?

— Не стоит, Китнисс. Ты принесешь гораздо больше пользы, если останешься ждать здесь, с нами.

Наверное, мне следует радоваться, ведь спасение Пита — то, чего я так долго и безуспешно добивалась. Но что-то не так. Новый взрыв сотрясает Штаб, возвращая мои бессвязные мысли к реальности.

— Почему нападение продолжается так долго?

— Я думаю, Сноу пытается помешать нам продолжить объединять Дистрикты, а сам использует эту возможность, чтобы перегруппировать свои войска и бросить все силы на подавление вспыхнувших восстаний.

— За нами же постоянно следят, как Боггс со своей командой сможет выбраться отсюда незамеченными?

— У нас есть запасной ангар вдали от основной части Дистрикта. Капитолийцы о нем, разумеется, не знают. Но на всякий случай мы поднимем в воздух несколько планолетов с дистанционным управлением. Они отвлекут на себя внимание бомбардировщиков и выиграют немного времени. Тебе не о чем беспокоиться, Сойка. Все планы, по которым я действую, всегда продуманы до мельчайших деталей.

Мне не остается ничего, кроме как поверить ей на слово.

— Почему, Гейл? Ты не должен…

— Знаю. Я просто хочу, чтобы хотя бы одна игра, в которую тебя заставляют играть, была честной.

Я стою посреди ангара и наблюдаю, как небольшой планолет с эмблемой Капитолия, нарисованной местным художником, поднимается в воздух и исчезает во мраке безлунной ночи.

========== Глава 16. Несломленная ==========

Надежда.

— Убери карточки, Эффи. Я помню текст.

Команда подготовки поправляет мою прическу, в последний раз проводит кисточкой по лицу и вручает лук и стрелы. Я стою в центре съемочной площадки и, ослепленная резким светом прожекторов, невидящим взглядом смотрю в камеру.

— Народ Панема, говорит Китнисс Эвердин. Я в Дистрикте-13. Я хочу сказать, что мы живы и мы продолжаем!

Вот так просто. Я должна была остаться в Тринадцатом, чтобы записать очередное видеообращение к повстанцам. Койн считает, что их воинский дух сильно подавлен из-за моего, пусть и вынужденного, отсутствия на экранах, а также попыток Сноу вернуть власть над восставшими Дистриктами. Может, она и права. В любом случае, мы должны напомнить о себе не только народу, но и Президенту. Ему больше не сломать нас.

Я рассказываю о том, что сейчас происходит в Дистрикте. Рассказываю о внезапном нападении капитолийских бомбардировщиков, в красках описываю эвакуацию и жизнь в бункере, с улыбкой сообщаю, что жертв нет. Призываю народ не сдаваться и продолжать бороться за наше общее будущее. Обещаю выжить и присоединиться к ним, как только закончится обстрел.

После меня на сцену выходит Финник. Он все в той же больничной рубашке и с обрывком веревки в руках. Спрятав чуть дрожащие ладони за спину и выпрямившись, Одэйр с отчаянной решимостью и лихорадочным блеском в глазах начинает говорить. Удивленная произошедшей метаморфозой в его поведении, шепотом интересуюсь у стоящего поодаль Хеймитча, как врачам удалось привести его в чувство. Ментор произносит всего два слова — «Энни» и «надежда», и я все понимаю.

Следом приходит черед Бити и самого Хеймитча. Им обоим есть что сказать. За прошедшие годы их воспоминания успели покрыться слоем пыли, но это ничуть не облегчает боль от пережитого. Сегодня ночью я делаю одно открытие за другим и, когда ментор наконец замолкает и уходит со сцены, смотрю на него совсем другими глазами. Но он как ни в чем не бывало встает на свое место рядом со мной и с вежливым интересом продолжает наблюдать за работой съемочной группы. Эффи порывается что-то ему сказать, но ментор останавливает напарницу недовольным взглядом, и она послушно замолкает. Съемки продолжаются. Крессида берет интервью у Плутарха. Президент Койн обращается к жителям Панема.

Дальше ролик монтируют, после чего Бити транслирует его на весь Панем.

— Его увидят в столице?

— Да! — победно улыбается гений. — Мне наконец удалось найти лазейку в системе безопасности. Я же сам ее разрабатывал, правда, думал только о научной стороне вопроса. И уж поверь мне, Китнисс, никогда еще я не был настолько рад, что допустил ошибку. На самом деле она пустяковая, лежит почти на поверхности и при желании люди, кто в этом разбирается, могли бы ею воспользоваться. И как я раньше не догадался проверить…

Он бесцеремонно вторгается в капитолийский эфир и, прервав порцию новостей от Цезаря, демонстрирует Сноу наше видео.

Не думаю, что хочу это увидеть во второй раз. Подхожу к Финнику, беру его за руку и тащу за собой обратно в бункер. Теперь нам остается только ждать, а ожидание труднее всего. Завязав пару узлов, не выдерживаю и иду навестить маму и Прим в пункте первой помощи. Сестра делает перевязку и укол обезболивающего пожилой женщине.

— Ее слегка задело ударной волной от последнего взрыва, — поясняет она, когда пациентка уходит.

Я с удивлением понимаю, что за общественными делами и личными переживаниями забыла о летящих на Дистрикт бомбах, незаметно от самой себя научившись не слышать их и внушив себе, что стены бункера выдержат любую атаку.

— Я думала, все закончилось, разве нет?

— Они стихают по ночам, — замечает Прим, — а днем все начинается сначала.

Я хочу хоть ненадолго остаться с ней, поговорить, спросить, не страшно ли ей, нравится ли учиться на врача. Но у сестры много дел, и я, не решаясь мешать, ухожу. Мне надо чем-то заняться, чтобы продержаться оставшееся до возвращения Пита время.

Краем глаза замечаю, что Хеймитч тоже вернулся в бункер. Неслышно подхожу к нему и сажусь рядом на койку.

— А ты что-то слишком спокойная, детка, — с явным трудом произносит Эбернети.

— Я думаю о том, что к утру Пит и Гейл будут со мной. И еще я думаю, что точно с такой же вероятностью могу потерять их обоих. Так или иначе, все решится. Знаешь, в подобных мыслях есть что-то успокаивающее.

— Надо же… И кто научил тебя всей этой философии? Та Китнисс, которую я знаю, до такого бы точно не додумалась.