Между ангелом и бесом

— Вот гад, — выругался Самсон и сплюнул. — По­следнее с девчонки снимает!

— С девчонки, говоришь? — ухмыльнулся Гуча. — Не узнал бультерьершу?

— Ой, мамочки,— выдохнул Рыжий, — как ее жизнь-то уделала!

За прошедшие десять лет Гуль-Буль-Тамар изменилась. Она не постарела, нет, напротив — стала выглядеть моложе. Вместе с килограммами косметики и золотых украшений с нее слетела надменность. Она казалась маленькой обиженной девочкой.

— Бросай, дочь моя,— добрым голосом сказал колдун, помогая ей расстаться с последней побрякушкой. Принцесса разжала пальчики — и тонкий золотой браслетик желтой змейкой скользнул в сизые клубы пара, поднимавшиеся из чана.

— Мошенник! — продолжал громко возмущаться Самсон.— Он ведь браслетик себе в карман опустил. У меня глаз на такие трюки наметан, не обманешь!

— Не кипятись,— осадил его Гуча.— Тебе этот то­варищ никого не напоминает?

— Нет.

— А ты, Бенедикт, не узнаешь?

— Где-то я его видел.— Ангел внимательно по­смотрел на колдуна.— Точно знаю, что видел, но вот где?

— Плохо, братцы! — рассмеялся Гуча.— Врагов надо помнить в лицо. Святого отца не узнали? По­мните, он нас в прошлый раз на костре немного поджарил?

Бывший наследник пригляделся и воскликнул:

— Точно, он! Вот дела, а я еще голову ломал, куда он пропал! Я его еще тогда казнить хотел, да не нашел. Он словно сквозь землю провалился!

— Жаль, что не казнил,— помрачнел Гуча.— Чув­ствую, нам придется с ним повозиться.

Тем временем события вокруг чана шли своим чередом.

— дочь моя, — охмурял принцессу мошенник,— осталось добавить три капли живой воды, и готово!

— Так добавь! — Гуль-Буль-Тамар топнула ножкой.

— Добавлю, сразу же добавлю, но сначала пусть твои женщины добудут эту воду!

— Опять?! — взбесилась правительница. Она десять лет старалась быть терпеливой, но вздорный характер время от времени брал свое.— Паршивый индюк, ты много лет обещаешь сварить это вонючее пойло и каждый раз тебе чего-то не хватает! Я прикажу тебя самого сварить в этой гадости! А ну рас­колдуй всех сейчас же!

— Расколдую, как только будет живая вода, так расколдую! — проблеял Тентогль, пытаясь вырвать свою жидкую бороденку из маленького кулачка.

— Какую еще воду-моду тебе надо?

— Живую.

— А святой водой не пробовали, ваше преосвя­щенство? — крикнул Самсон. На площади стало так тихо, что слышался треск горящего хвороста и бульканье в котле.

Принцесса выпустила бороду колдуна и выпучила глаза, узрев в толпе мужчин. Тентогль отступил на шаг, встал на расстеленный там же, на помосте ковер и, прошептав заклинание, взмыл в воздух.

Гуль-Буль-Тамар, очнувшись, закричала:

—Куда?! Вернись сейчас же, я тебе голову отруб­лю! Сама, своими руками отрублю!

— Ты демонам головы руби, дочь моя! — прокричал ей аферист сверху. — Это они тебя без мужиков оставили, а я тебе помочь пытался.

— Помог, как же! — взвизгнула девушка. — Полный гарем напомогал! Опускайся, сказала!!!

Ответом был издевательский смех.

— Уйдет ведь, паршивец.— Самсон в сердцах выругался, а Гуча сдернул с плеча Хасана ковер и вскочил на него верхом, словно на горячего скакуна. Ковер-самолет взлетел даже в неразвернутом виде.

— Остановись, поймаю — хуже будет! —прокричал черт вслед удирающему Тентоглю.

— А ты поймай сначала! — крикнул в ответ тот и, прибавив скорости, скрылся за городской стеной

Стражники кинулись было за ними, но, вспомнив, что летать они не умеют, принялись наводить поря­док на площади. Как всегда бывает в таких случаях, началась паника. Кто-то побежал, кого-то раздавили, обезумевшие женщины снесли деревянный помост и опрокинули котел. К визгу и крикам добавилась вонь недоваренного волшебного зелья.

Парни немного растерялись — они и предпо­ложить не могли, что события примут такой оборот. Так и стояли — открыв рты и хлопая ресницами.

— Без голов захотели остаться, олухи,— проскри­пел сзади чей-то голос. Тонкие костлявые пальцы больно вцепились в плечо Бенедикта. — Навязались на мою голову!

Друзья оглянулись и в один голос воскликнули:

— Гризелла!

— Она самая,— проворчала старуха.— Не видите, что ли, что сейчас на вас кинутся! Костей не соберете! А ну, марш за мной!

— Ты-то что здесь делаешь? — спросил Самсон, пробираясь сквозь толпу за вездесущей старухой.

— Торгую я здесь. Лавка у меня,— ответила ве­дьма, ткнув кулаком толстую тетку, загородившую проход. — да вот вас, идиотов малолетних, спасаю, хотя не пойму — зачем?

— Гризелла Бенесафуиловна! — Ангел остановился, церемонно опустился на одно колено и галантно поцеловал сухонькую ведьмину ручку.— Гризелла Бенесафуиловна, вы — самая достойная женщина из всех, что встречались в моей жизни! Я почел бы за честь назвать вас своей приемной матерью!

— Во загнул! — присвистнул вор.— А в жены взять — слабо?

Ангел смутился, а бабка больно стукнула Самсона клюкой.

— Я устрою тебе жену,— прошипела она,— я тебе такую жену устрою, милок, что ты всю жизнь будешь вспоминать свои слова!

— Уж и пошутить нельзя,— пробормотал бывший наследник. Зная сварливый нрав ведьмы, он уже жа­лел о сорвавшихся с языка словах.

— Все, дошутился,— отрезала Гризелла и, открыв неприметную дверцу в стене, юркнула в темный про­ход. — Пошутил, ишь! Я тоже шутить умею! Я такую тебе жену нашучу, что по сравнению с ней старая и, по-твоему, страшная ведьма Гризелла покажется тебе беленькой и пушистой!

— Прости, Гризеллочка! — завопил бывший принц, поняв, что бабка всерьез обиделась и соби­рается отомстить.

— Ни. За. Что,— отчеканила в ответ ведьма и пну­ла следующую дверь.

— Ух ты, — вздохнул Самсон, оглядывая помещение.

— Гризелла... — Ангел опустился на неметеный пол и расхохотался. — Гризелла, ты... ты просто пре­лесть!

Стены лавки были увешаны женским бельем, тем самым, что Гуча подарил ведьме. Точнее, что она сама себе подарила.