Между нами ничего не было

Кристина вела себя надменно.

Тогда я этого не замечал. Ослепший придурок, который верил в пустоту, не хотел видеть сигналов, но это было именно так. Она несла себя, как королева, сошедшая со своего пьедестала к черни, а Кира…Видно, что она дико волнуется, но отдает абсолютно полностью всю свою душу. Общаясь с моей мамой, проявляет огромное уважение. С отцом? Подавно. Родители разрешили обращаться к ним по имени, но Кира продолжает называть их исключительно на «вы» и по имени-отчеству. Каждому диалогу она отдается на сто процентов. Искренне. Каждую историю слушает и старается вникнуть, а тот наш разговор в ночи? У меня до сих пор от него вибрирует душа.

Айша не приехала в Москву. Младшая сестренка обещала, что обязательно нагрянет к нам до рождения ребенка, но сейчас у нее не получается. Я знаю, что это означает. Этот гандон снова ее ударил, а Айша не хочет, чтобы мы об этом знали. Чтобы мы переживали. Или опять затевали разговор, который не приносит ей облегчения или радости.

Он причиняет ей боль.

Я помню каждое слово, которое произнесла в ту ночь Кира. После этих слов я анализировал ситуацию с Айшей и пришел к выводу, что, наверно, правда это. Моя сестра чувствует себя изолированной, и словно весь мир против нее, так что впервые за очень долгое время в разговоре с ней…я открыл свою душу.

– …Малыш, не переживай, - ответил ей мягко, прислонившись лбом к окну, - Я на тебя не злюсь совсем.

Айша тихо всхлипнула.

– Правда? Эмиль, я очень хочу быть с вами рядом, но…

– Не объясняй ничего. Я все понимаю. И да, действительно не злюсь на тебя, но я хочу, чтобы ты знала…

Ее голос напрягся и где-то, кажется, даже треснул.

– Что?

– Я тебя очень люблю, Айша. Ты для меня всегда будешь правой, и ты всегда будешь для меня одним из самых близких людей. Я хочу, чтобы ты помнила…ты можешь на меня рассчитывать в любой ситуации. Абсолютно любой. Я всегда тебя поддержу.

Я сделал так, как мне посоветовала Кира. Не знаю, были ли у меня какие-то особые надежды, но уверен точно, что я хотел донести до сестры то, что я сказал.

Она еще раз всхлипнула и отшутилась, что моя новая жена на меня хорошо влияет. Это была, конечно, правда. Не знаю, как объяснить, но я с Кирой действительно расслабился. А главное, не это. В голосе Айши было что-то такое, что…заставило меня поверить в какой-то другой исход, а не только печальный.

Появилась надежда.

И вот мы стоим. Главный ЗАГС Москвы, Кира рядом со мной кутается в свою куртку. Из-под шарфа только нос торчит и глазища огромные.

Красивые…

Я волнуюсь. Да! Я дико волнуюсь, но внутри нет того страха, который уже был во мне когда-то давно. Нет ощущения, что я сделаю сейчас шаг и провалюсь под лед. Меня не сжимает. Знаете, что я чувствую? Словно шампанского выпил очень много, и теперь оно лопается внутри меня маленькими, шипящими салютиками.

– Пошли быстрее, - вырывается из меня, Кира хмурится и смотрит в глаза.

Я — тупой.

Полагаю, это лучшее из всех объяснений.

– А то замерзнешь, - добавляю наскоро, беру ее за руку и веду в здание.

Она не болтается. Не вырывается. Покорно следует за мной, молчит. Я не знаю, что сейчас происходит в ее голове. Да господи! Я не могу понять до конца, что творится в собственной! Но мне хочется прибавить шаг.

Салютов становится еще больше.

Чем ближе мы к кабинету — тем объемнее они взрываются и большую площадь нутра поражают. Тепло. Даже жарко. Хочется секса.

Какой дикий коктейль…

Ладно. Тормози. Просто навалилось…

Я организовал нашу роспись. Не хочу, чтобы Кира сидела в какой-то очереди и дышала тут пылью. Или я тупо боюсь, что она передумает и сбежит? Или вообще причина совсем в другом? Без понятия. Решаю, что первая мне нравится больше, и открываю дверь кабинета.

Нас встречает милая женщина в странном, розовом костюме. Она щебечет, расшаркивается, а еле сдерживаю раздражение. Хочу побыстрее узаконить наши отношения! Можно закончить со всем этим лизоблюдством?! В какой-то момент не выдерживаю даже!

– Простите, но…мы можем пропустить ту часть, в которой вы говорите весь этот бред? Где нам расписаться?

Женщине не нравится такой подход. Она морщится, недовольно закатывает глаза, зато двигает ближе документы. Кира бросает на меня взгляд. Я не успеваю его прочитать, но вроде бы…она хотя бы не злится на меня. А я вот на себя да. Хватит уже гнать! Тормози. Только все портишь.

Терпения у меня совсем нет. Это да. Обычно по-другому, но, видимо, за последние полгода я все свое терпение спустил в унитаз прошлых отношений. А лучше бы здесь его проявил.

Почему я не могу проявить его здесь? Действительно переживаю, что Кира передумает? Сказал ведь ей правду. Наверно, с какой-то стороны я даже рад, что она со мной долго работала и знакома в принципе. Кира хорошо меня знает. Она прекрасно понимает, какой у меня характер и на что я способен, чтобы достичь своей…цели. Блядь. Когда я об этом сейчас думаю, мне будто в мозг вставляют длинную, раскаленную иголку и перемешивают мозги.

Вспоминаю…

Так некстати вспоминаю ее взгляд в своем кабинете. Как она смотрела на меня, и как больно я ей сделал…

Стыдно.

Накатывает с головой.

Я жмурюсь, хочу отбросить в сторону все эти мысли, но…скажу откровенно. У меня получается с большой натяжкой. В момент агонии я совершенно не думал о том, кого и как сильно затронет мой план. Ты просто видишь цель и не видишь препятствий, а надо было увидеть. Точнее, надо было позволить себе смотреть, а не изо всех сил цепляться за эфемерное желание мести, которое, по факту, не сделало мне лучше. Только добавило пару гирь на душу…

Мне действительно стыдно.

Я начал наши отношения спонтанно, потом придумал таким образом сделать Кристине побольнее. Ведь вышло же. Ей было больно, и я это знаю, но…мы слишком много времени провели с Кирой наедине, и все уже изменилось. Цветы эти дебильные, разговоры…я, которому нравилось быть с ней вне времени и пространства. Это ведь была не ложь. Что-то незримо поменялось, и как бы я ни отталкивался, оттолкнуться так и не получилось. Наверно, свершись месть сразу, не растяни я все на пару месяцев — это было бы гораздо проще. Я бы закрыл ипотеку ей, уволил и пошел дальше. Нет, вспоминал бы. Наверно, когда бы меня отпустило, тоже страдал от угрызений совести, только все равно это было бы другое.