Милицейская сага

– Отойдем на минутку, - попросил майор.

Они отошли в сторону.

– В общем, давай так. Мы оба погорячились. Наверное, и я был не до конца прав. Ты все-таки и впрямь при исполнении, - Муслин хмуро разглядывал свою начищенную обувь.
– Так что предлагаю - разбежаться и забыть. Как?

– Без проблем, товарищ майор, - Виталий протянул ему отобранное удостоверение и сел в машину.

– Чего- чего, а как раз проблем у тебя теперь хватит, - пробормотал Муслин. Так, как сегодня, его давно не унижали. Унижать - это была привилегия его должности.

– Вернул?
– догадалась Садовая.
– Ну, и дурачок. Теперь он тебя сожрет.

Виталий и сам жалел, что так легко разрядил ситуацию, - больно недобрым взглядом провожал машину замполит Красногвардейского райотдела майор Муслин.

2.

– Товарищ майор, гражданка Садовая по вашему пору...
– с показной лихостью начал рапортовать от порога Мороз, но , оглядев пустой кабинет, посторонился, пропуская доставленную.
– Похоже, вышел. Прошу, Марина Всеволодовна, присаживайтесь пока.

– Да, жизнь нас забрасывает, - Садовая с притворным состраданием провела пальчиком по перепачканной стене.

– Вот еще, - Мороз показал на бурый подтек на потолке, - жильцы сверху регулярно заливали служебные помещения, и райотдел годами безуспешно с ними судился. Да Вы не нервничайте - всего два-три формальных вопроса. В понедельник дело передается в суд. - Уже?! Лих Тальвинский. И Лавейкина, само собой, арестована?

– Избрана подписка о невыезде. Учитывая состояние здоровья.

– Или состояние связей. Попугали, стало быть, заблудшую овечку. И это теперь называется дело. - Вот и помогите набрать что-нибудь посерьезней!
– в кабинет ввалился Андрей Иванович Тальвинский. Он стащил с себя мокрый от дождя плащ, стряхнул капли на пол, на минуту став похожим на отряхивающегося сенбернара.
– Ведь не любите вы Лавейкину!

– Не люблю. За жадность.

– Неужто не поделилась?

– Оставьте свои подколы, Тальвинский. Я ими еще пять лет назад наелась. И вами, кстати, тоже. У нее в магазине девчонки, пацанки совсем работали. Только-только училище закончили. А им по мозгам: коллективная ответственность, платите на всех. А чем? На панель, что ли? Теперь жалеют: зря, мол, сами не тырили. Было б за что страдать. Воруешь - воруй, твои проблемы. Но зачем же за счет других?

– Так подскажите, откуда излишки эти свалились. Через кого. - Увольте!
– Садовая презрительно повела носиком.
– Не из того материала сделана. Да и - не знаю я ничего толком. Не было у Лавейкиной доверенных. Сама воровала, сама концы прятала.

– Воровала, может, и сама. Но не одна. Кто-то же ей на двадцать тысяч дефицитных тряпок отвалил. По нашим сведениям, торговля этим "левым" товаром велась и раньше. - Не помню, - отрубила Садовая. - А вспомнить как раз придется! - Ко мне что-то еще?

– Что значит "что-то"? - удивился Тальвинский.
– Мы еще и не приступали.

Повторяю. Сказать мне вам нечего. Засим прощаюсь, - Садовая в самом деле поднялась.

– К чему такая внезапная спешка?
– Тальвинский, только что хмурившийся, с неожиданной игривостью перехватил за талию шагнувшую к выходу женщину.

Не приняв шутливого тона, Садовая сбросила с талии обнимающую руку.

– Да пустите же! Я ранее имела не один случай сообщить вам, Тальвинский, что общаться с вами больше не желаю. И не распускайте руки. В конце концов, куда я приглашена? Для официального допроса или на какую-то бандитскую хазу?

– Для допроса. - В таком случае повторяю для особо понятливых: ни-чег-го не знаю!

– И все-таки разговор этот нам придется продолжить, - в свою очередь ужесточил голос Тальвинский.

– Ну-ну, - Садовая достала из сумочки платочек, с демонстративной брезгливостью протерла пряжку, которой коснулась рука Тальвинского, многозначительно посмотрела на циферблат и вновь опустилась на стул, небрежно закинув ногу на ногу.
– Надеюсь, иголки под ногти загонять не станете. Задавайте первый вопрос.

– А вопрос у нас все тот же лаконичный - откуда и кем завозились левые товары, которыми Лавейкина периодически торговала и которыми набита ее подсобка?

– Отвечаю столь же лаконично: понятия не имею, - Садовая заметила, что и Тальвинский, и - исподтишка - Мороз то и дело поглядывают на скрешенные женские ноги, и тонко усмехнулась.
– И если бы это даже было не так, вы, Тальвинский, последний человек, с кем я бы поделилась информацией. Это понятно?

– Понятнее не бывает. Но и вам в таком случае следует понять: нам известно, что вы владеете информацией, кем и при каких обстоятельствах составлялись фиктивные документы на "левый" товар. Поэтому если мы сейчас не договоримся, то придется, не обессудьте, заняться внимательным изучением круга ваших близких знакомых мужского пола. Я достаточно политесно выражаюсь?

– Похоже, меня пытаются шантажировать. Это и есть два-три формальных вопроса?
– она даже не удостоила Виталия презрительного взгляда.
– Вот что, Тальвинский, плевала я на вас и на ваши намеки. У нас с мужем доверительные отношения. И скрывать мне от него нечего. Да и не вам мне нотации читать. Или тоже моралистом стали?

– Только если для пользы дела.

– Оно и видно. Господи! И в это мурло я пацанкой была влюблена. Никак, гляжу, не успокоишься! Лучше слюну оботри. Глаза-то вон как бегают. Так бы и разложил прямо здесь. Только ни-ког-да! Хоть ты переблюйся от злости. Понял?!

– Понял. И не возражаю, - подтвердил Тальвинский. Бас его потяжелел.
– Наверное, я жутко старомодный, но в числе моих немногих принципов - не входить в половой контакт с венерическими больными!

Даже готовый к подвоху Мороз поразился, как отхлынула разом кровь от раскрасневшегося женского личика, как забегал по губам язычок, бессмысленно слизывая неналоженную помаду.

– Откуда вестишки?
– пробормотал он, ошеломленный не менее самой Садовой.

– Из диспансера, вестимо. Все-таки в религии есть своя мудрость. Сказано ведь - женщина скудель зла. И - в точку. Кто бы мог подумать, что очаровательная наша и изысканнейшая Марина Всеволодовна - переносчик сифилиса. А говорите, нет предмета для мужа. Так как?

Садовая затравленно скосилась на Мороза. Но тот молчал, раздавленный, - Снегурочка оказалась заурядной сифилитичкой.

– Ну и сволочи же вы оба! Гаденькие сволочи. Только и умеете, что грязь собирать. Так вот запомните. И ты в первую очередь, - почему-то потребовала она от Виталия.
– Болела я или не болела, это касается меня и моего мужа. А с ним мы без вас разберемся. Во-первых, потому что он знает. И, во-вторых, потому что вас это не касается.

– А вот тут-то вы и ошибаетесь!
– раздосадованный незавидной ролью, какую он вынужден был играть, рявкнул Тальвинский.
– Мне глубоко плевать, что обо мне думает каждая ..., но если мы не договоримся, - он выдержал зловещую паузу, - то вы, гражданка Садовая, будете привлечены к уголовной ответственности по статье сто пятнадцать прим - за уклонение от лечения венерического заболевания.