Милицейская сага

Возле дивана стоял всклокоченный Чугунов и с раскрывшимся непроизвольно ртом смотрел на дверь "мертвецкой", откуда только что выскочила растерзанная, непрерывно кричащая Нонна. Следом появился обескураженный Ханя.

– Что, Нонночка, что?!
– Валентина подскочила со стаканом воды и чуть не силой втиснула его в зубы подруги.

Та сделала судорожный глоток, взгляд ее приобрел что-то похожее на осмысленность.

– Паскуда!
– выдохнула она.
– Да он же, извращенец, меня прямо на трупе пытался! - Нонуль, но ты сама хотела чего-нибудь остренького, - расстроенное Ханино лицо было полно тайного восторга.

– Да любви я хотела! Любви!

– снова закричала она.

И тогда в наступившей тишине раздался смешок. Вслед - еще. И еще. Безнадежно, казалось, уснувший Чекин сидел на диване и, не в силах остановиться, заливался прерывистым, как икота, пугающим тонким смехом. По пьяному его лицу непрерывно текли слезы.

– Я ведь с тобой всегда хотела, Аркашенька!
– откликнулась Нонна.
– Не с коблом этим! С тобой!

– Да, это клиника, - определилась Каткова.
– Такого сабантуя в моей жизни еще не было.

Скосилась печально на бледного Тальвинского:

– И, похоже, уже не будет.

Андрей шел по ночному городу, с остервенением втаптывая ботинками антрацитовые лужицы на асфальте. Давно не чувствовал он себя столь погано, потому что давно не было в его жизни любви, подобной той, что одарила его Валюха. Порой, вспоминая произошедший разрыв, он скрежетал зубами и принимался озираться, будто в поисках проезжающего такси. Но даже в эти секунды понимал, что не поедет он, как мечталось, к Валюхе, не вытащит ее от растерянного мужа и не увезет в темноту. Потому что сколь угодно можно гнуть ветку, испытывая на прочность. Но, сломав, не восстановишь. Можно, конечно, попытаться перевязать, вылечить. Но - никогда больше это не будет ТА ветка. И никогда не будет к нему прежней Валюха. Помани - и она вернется. Но - уже другая, надломленная. А другая Валюха - это другая история. И - ничего тут не вернешь. Ни-че-го!

Возле собственного подъезда он долго стоял, уткнувшись лбом о проржавелую подъездную дверь.

ДЕНЬ ВТОРОЙ. Четверг

1.

– Подожди у ворот, - потягиваясь спросонья, Виталий Мороз вылез из отдельского УАЗика прямо перед прикрепленной на заборе вывеской " Оптово-производственная база горпромторга".

Внутри узенькой проходной, перед турникетом, возле единственного, подвешенного на стену телефона, толпились люди. В стороне позевывал пожилой охранник.

– Вертушку-то запусти, - Виталий показал мельком удостоверение. Процесс для него был нов и наполнял, честно сказать, ощущением собственной значимости.

– Сначала надо пропуск выписать, - охранник ткнул в сторону телефона.

– А это тебе что? Хвост собачий? Или у тебя, батя, режимный объект?

– Какой надо, такой и объект. Молод еще шутки шутить. Без пропуска начальства не пущу.

– Ну, и - молодец. Бди дальше, - одобрил его неприступность Виталий и, перемахнув через турникет, ступил на самую блатную в городе территорию.

Сзади послышались запоздалые всполошные крики.

Длиннющее здание со всех сторон было облеплено загружающимися фурами. Не без труда найдя вход на административный этаж, Мороз взбежал по гулкой металлической лестнице и уткнулся в надпись "Приемная".

В "предбаннике", возле стола скучающей секретарши, терпеливо подремывали несколько посетителей.

– Мне сказали, что где-то здесь Садовая.

– Да, она у директора... Эй, эй, парень, ты куда?! Там совещание.

– Как же это без меня-то начали?

В кабинете оказалось трое: две женщины и розовощекий мужчина с хрупкой, юношеской фигурой, склонившиеся возле длинного кожаного дивана, на котором, как заметил из-за их спин Мороз, были разбросаны в изобилии целофановые пакеты с дефицитными шмотками. На столе лежало несколько заломленных десятирублевок, явно только что вынутых из портмоне. Портмоне могло быть только в пиджаке у мужчины.

– Я не пускала. Он сам, - испуганно произнесли за спиной Мороза.

– Точно, сам, - подтвердил Мороз. Судя по насупившемуся виду крашеной дородной дамы несанкционированное вторжение могло закончиться для секретарши плачевно.
– Я ищу Марину Всеволодовну Садовую.

Это я, - к нему повернулась молодая рыжеволосая женщина. Что-то смутно знакомое было в ее глазах и припухлых капризных губах. Что-то тревожащее.

По губам этим Мороз ее и узнал. Перед ним стояла Маринка Найденова, соседка по двору, в которую когда-то был безнадежно влюблен маленький Виталик.

Все эти годы, особенно в школе милиции, Мороз жил нормальной жизнью нормального холостяка. То есть периодически менял подружек, с некоторыми из которых устанавливались бурные, плещущие страстями отношения. Пару раз эти отношения переплескивали через барьеры и докатывали аж до порога ЗАГСа. Но страсть на этом роковом рубеже сама собой затихала, сменяясь штилем.

Ни с кем никогда не делясь, Мороз ждал встречи со своей снегурочкой.

И вот теперь она стояла перед ним наяву и, не узнавая, с тревожным любопытством разглядывала влажными беличьими глазами. Жесткие витые проволочки волос клубились вокруг лица и норовили попасть в глаз. Она их привычно сдувала.

– Лейтенант милиции Мороз, - преодолевая смущение, представился Виталий.
– Тысяча извинений. Но мне поручено доставить вас для допроса к следователю.

– К какому еще следователю? И почему собственно?
– Садовая слегка растерялась.

– На основании уголовно-процессуального кодекса. Да Вы не волнуйтесь, - раскрасневшаяся от волнения, женщина стала еще привлекательней.
– Насколько я знаю, два-три формальных вопроса. А потом я вас сразу назад доставлю в лучшем виде.

– Очень миленько. А вот у меня как раз сегодня совсем другие планы. Работаю я, понимаете ли.

– Вижу.
– реплика скосившегося на дефицитные товары Мороза получилась желчной.

Мороз давно заметил, что и Садовая, и - особенно - директор базы требовательно посматривают на мужчину. Их молчаливый призыв был услышан.

– М-да, вот оно, бескультурие наше, - мужчина значительно, с неприязненным видом обошел вокруг вошедшего.
– Вот потому и называют ментов ментами. Повестку покажите.

– Я сам за повестку.

– Понятно. Нарушение номер один. Тогда удостоверение, плиз.

Требование было справедливым.

– Опять же понятно, - мужина попытался было вынуть удостоверение из цепких пальцев Мороза, но, дернув пару раз, безумную эту затею оставил.

А сам Мороз, разом невзлюбивший этого выеживающегося перед бабами мужичка, будто ненароком подтянул локоть повыше и тем заставил "контролера" приподняться на носки. Заметил, как спрятала усмешку Садовая. Заметил это, увы, и мужчина, потому что торопливо отступил на шаг, разрывая дистанцию между собой и высоким Морозом.