Милицейская сага

– А тебе к чему?
– запоздало насторожился он, увидев, что приятель закрутил диск телефона.
– Чего опять задумал, падла?

Не отвечая, тот выдохнул и придал лицу предельно благообразное выражение.

– Юрий Александрович?
– сладко пропел он.
– Ни сна, ни отдыха измученной душе. Трудишься, аки пчела. Стало быть, докладаюсь: в соответствии с полученной директивой склад мною распечатан...Да, так и доложи по инстанции...Да я понимаю, дед, что тебе это тоже не в радость: кому удовольствие в грязюке-то?.. Ладно, порадую, а то, гляжу, совсем сник - склад вслед за нами тут же опечатали пожарники.

Он помолчал, смакуя возникшую глубокую паузу, подмигнул недоумевающему Морозу, показал "козу" свирепому Рябоконю.

– Скажем так, мы тоже приложили руку. Но формально - мы в стороне. Так что даже и не беспокойся...Понимаю, что к понедельнику откроют.

– Заюлил, гнус, - определил Рябоконь.

– Но есть тут одна деталька. Только без огласки, - Лисицкий доверительно понизил голос.
– Сугубо между нами. В девять утра в понедельник на склад нагрянет небольшая бригада из КРУ... Тальвинский договорился... Что ж, что отобрали. Андрей человек дела. А значит, уголовное дело для него само по себе, а дело - само по себе. То есть прежде всего дело, - движением бровей он обозначил собственное изумление от неожиданно родившегося каламбура.

Мороз вскинул большой палец.

– Брось нервничать, дед! Мы-то в стороне. Только гляди - могила!

Лисицкий аккуратненько положил трубку, нежненько отер пыль:

– Порядочек.

– То есть ты считаешь, что он ...сообщит?
– догадался Мороз.

– Вне всякого сомнения, потому что уважаемый наш Юрий Александрович есмь стукачок.

– Уж это к бабке не ходи, - подтвердил Рябоконь.
– Через полчаса вся ихняя банда знать будет...

– Что в понедельник на складе начнется ревизия, - воодушевленно подхватил Мороз.
– А допустить этого, естественно, нельзя. И, стало быть...

– И, стало быть, вот этот урод провоцирует их взломать собственный склад, - Рябоконь, в сердцах хлопнув ящиком стола, поднялся, выхватил из шкафа кожаное пальто, а поскольку, на несчастье, оно зацепилось, сорвал с "мясом", едва не опрокинув и сам шкаф. Сжав волочащееся по полу пальто в кулаке, притормозил возле безмятежно рисующего на клочке бумаги Лисицкого.

– Держишь себя за самого умного? Так вот я в эти игры не играю. Будь здоров!

Он постоял угрожающе:

– Вот так, я сказал. И пошел. Мне еще до дембеля тянуть и тянуть. Я, видишь ли, в Ялту собираюсь. В Ялту, а не на Колыму! Надо додуматься - засаду, да еще без санкции.

– Почему собст...?
– не понял было Мороз. Но, еще не договорив, сообразил.

– А если они с оружием? Да чего там "если"?! Кто ж на такое без всего пойдет? Наверняка добрынинскую братву подключат. Опять же, сколько в этом складе дверей, какие подходы? Это ж все...

– Я вот тут планчик накидал. Плохонький, конечно, - скромненько сообщил Лисицкий. - Может, глянешь ястребиным глазом, а?

– Точно - скотина, - утвердился в догадке Рябоконь. Он швырнул в угол пальто, водрузился на соседнем стуле, скептически глянул на услужливо протянутый набросок, внезапно повернулся к застрявшему в другом углу Морозу:

– Ну, а ты чего? Иль тоже на предмет смыться норовишь, как шеф твой?!
– подозрительно рявкнул он.

– Я?!

– Ну, так какого хера? Придвигайся ближе. Помаракуем.

8.

Аркадий Александрович Чекин все не мог уснуть. Возбужденное, нервное состояние, охватившее его с вечера, не спало даже после выпитого стакана водки. Не имея к тому ни малейших поводов, он находился в странном, мистическом ожидании чего-то неизбежного. Причем он одновременно боялся этого и торопил его приближение.

Когда раздался короткий, гулкий в ночи звонок в дверь, Чекин осознал, что к чему-то подобному был внутренне готов. Тщательно блокируя дребезжание цепочки, чтоб не разбудить домашних, снял ее, отодвинул собачку замка, аккуратно потянул поскрипывающую дверь - опять забыл смазать - и остолбенел.

Опершись о косяк, ему ухмылялся старший оперуполномоченный ОБХСС Рябоконь. Сзади вырисовывалась фигура Мороза.

Но даже не их появление во втором часу ночи ошеломило Чекина. Брюки и кожаное пальто, в которых пребывал лощеный обычно Рябоконь, были в засохшей глине. Подбородок Мороза был небрит и оцарапан. Волосы его сбились в грязный начес.

Случилось чрезвычайное.

– Пройдемте.

Не раздеваясь, Рябоконь следом за хозяином протопал на кухню, подталкивая перед собой заторможенного, спотыкающегося то и дело Мороза.

– Ваша?
– внизу под окном Чекин разглядел одинокую легковушку.

– Наши внештатники. С Богуном.

– В смысле?

– Выпить есть?.. Мечи на стол и не перебивай. Итак колотит, - Рябоконь показал потряхивающиеся пальцы.
– Время - деньги, которых у нас нет и, боюсь, теперь не будет. Как говаривал покойный Николай Лисицкий.

– Что ты несешь?!

– Убили Кольку!
– всхлипнул Мороз, стыдливо прикрыв лицо разодранным рукавом единственного своего джемпера.

– Та-ак! Дальше, - Чекин ощутил неясное томление в паху, требовательно повернулся к Рябоконю, разливавшему по стаканам водку. - Появилась информация , что в выходные будут взламывать опечатанный склад. Организовали засаду.

– И руководство дало санкцию?

Рябоконь всунул стакан в руку одеревеневшего Мороза: "Пей, парень! Тебе нужно. Помянем", - толчками запихнул налитые полстакана в себя и, еще допивая, зло отмахнулся:

– Во-первых, какое руководство такую засаду санкционирует? А во-вторых...

– Понял.

– Смысл засады все-таки, чтоб о ней никто не знал, а не наоборот.

– Да я уж извинился. Просто не включился пока.

– Так врубайся. Времени чуть. В общем, прихватили внештатников из понадежней. Я ствол взял.

– Незарегистрированный?!

– А кто мне на выходные табельное оружие выдаст? Разве ты?! Так вас с Тальвинским найти - тоже еще тот детектив. Один в командировку усвистал. Спасибо хоть тебя дома застали, - Рябоконь непонимающе оглядел выставленный перед ним палец, перешел на хрип.

– Не знали единственно, в какую ночь сунутся. Получилось - сегодня. В общем трое их было. И еще шибздик этот - завскладом. Главным - младший Будяк. Когда Коля крутить его стал, тот ножом и - на рывок. Достал я его из шпалера.

Лицо Рябоконя перекосилось.

– А что я, по-вашему, глядеть буду, как корешка на глазах убивают? Так, скажешь?!
– яростно прохрипел он, недружелюбно оглядывая выдернутого из теплой кровати Чекина.

– Последствия?

– Да особенно никаких. Пулю в затылок всадил. А так никаких. Завскладом этот, само собой, не отходя от кассы, до жопы раскололся: где, куда, кто послал. Панина, конечно. Сильна все-таки баба. Крепкий будет пред исполкома, - Рябоконь скрежетнул зубами.
– Морозу, к слову, как видишь, тоже досталось, - он, будто в неодушевленный предмет, ткнул прямо в кровоточащее от огромной ссадины лицо Виталия. Сам Мороз при этом остался все так же неподвижен.
– Он ведь двоих других в беге достал и положил. Один - двоих!