Милый мальчик
Шрифт:
– А... Забыл... Этой ночью ты же не хотела меня видеть, - расстроенно произносит псих и качает головой.
– Что ж... Придется ждать следующей... Надеюсь, ты сходила в туалет и не напрудишь в штанишки.
Закончив обматывать меня изолентой, он бережно подхватывает меня на руки и пинком открывает небольшую дверцу возле зеленой меловой доски. Только сейчас я замечаю, что в этой аудитории есть вход в крошечную подсобку, похожую на те, что были у нас в школе у учителей химии и биологии, предназначенные для хранения драгоценных стеклянных колб и других приспособлений для лабораторных работ.
Внутри
– Советую не тратить силы, не мычать и не елозить зря. В этой части здания тебя никто не услышит. Отдыхай, Пикачу и жди меня. Думаю, после небольшой разлуки ты изменишь свое решение и будешь очень рада меня видеть.
Наклонившись, он целует меня в щеку, поправляет очки и уходит, оставив меня совсем одну. Связанную и не способную позвать на помощь.
Я отчетливо слышу шорох ключа два раза. Сначала в замке подсобки, потом, более приглушенный, в аудитории.
С этой минуты начинается изнуряющее ожидание, прошедшее всевозможные стадии - от яростного гнева, разъедающего нутро, до усталого принятия, от которого я, от души проплакавшись и успокоившись, уснула спасительным сном.
**
45
Открыв глаза, я понимаю, что наступила ночь. Вокруг меня сгущается тьма, и лишь немного света попадает через небольшое окошко, наполовину закрытое картонкой.
Тело и конечности затекли от одного положения, а еще нестерпимо хочется в туалет. На меня снова накатывает злость вперемешку с обидой, а еще жалость к самой себе.
Почему у меня все не так, как у людей? Ну что я такого сделала, что жизнь наказывает меня таким образом? Может, в прошлой жизни я была жутким убийцей, сгубившим десятки людей и откинувшимся на электрическом стуле? В аду решили, что тщательная прожарка в котле с маслом не достаточно суровое наказание и решили отправить жалкую душонку в тело одной неудачницы?
Тщетно пытаясь пошевелиться, я лишь бестолково шуршу ногтями по старому паркету. Чихаю от поднявшейся вокруг пыли, защекотавшей нос.
Господи, если я схожу под себя, то это добьет меня окончательно. Нервы и так ни к черту.
Еще через полчаса я тихо плачу и всхлипываю, потому что боль в теле стоит адская. Все горит и ноет, как будто в меня вонзают тысячи крошечных, но очень острых игл.
Кое-как уняв слезы, потому что стало трудно дышать носом, и меня охватила паника, я поворачиваюсь на бок и сипло дышу.
Время движется так мучительно медленно, что хочется кричать от бессилия. А еще я чувствую, что у меня опускаются руки. Я уже не верю в свои силы и в то, что смогу осуществить свой план. Блин, да я даже наедине с Лялей не могу остаться. На что я рассчитываю?
Неожиданно я слышу шорох и замираю. В дальней двери поворачивается ключ. Затем в той, что ведет ко мне в подсобку.
На пороге появляется Савва, но я даже не смотрю на него. Из глаз снова бегут слезы, я, пожалуй, уже целое ведро налила с момента нашего знакомства. От этой мысли хочется горько усмехнуться, но сил нет даже на это. Я просто лежу, уставившись
в одну точку.Он пришел раньше, чем обещал, намного раньше. Возможно, я даже не подвергнусь окончательному унижению и не описаю штаны. Господи, как же я хочу стереть его в порошок. Гребаная шизанутая сволочь.
Слезы бегут и бегут, и я все-таки начинаю задыхаться. Кислорода не хватает, мое лицо краснеет, а грудь ходит ходуном.
Приблизившись ко мне в два шага, парень резко сдирает ленту с моего лица, и я делаю судорожный вдох.
– Тише, тише... Дыши.
– Он поднимает мой торс и пытается посадить, но я тут же заваливаюсь набок и плачу.
Посветив телефоном на мои руки, он чертыхается и бегом принимается отклеивать ленту.
– Блядь, Пикачу, прости, я переборщил...
– бормочет он, сдирая остатки и растирая мои синюшные руки. От боли я вскрикиваю и чуть не падаю в обморок, но Савва крепко прижимает меня к себе и убаюкивает мое сходящее с ума, затекшее тело.
– Как ты мог?
– шепчу сквозь слезы.
– Как ты мог оставить меня одну? Я могла задохнуться... Мне так больно...
– Прости, прости, малыш...
– Он покрывает поцелуями мое лицо, качая меня в своих руках, и я даже не сопротивляюсь. Безучастно лежу, чувствуя, как в который раз он разбивает мою душу на осколки.
Проклятый монстр. Измучил и тело, и душу. И никак не оставит меня в покое. Никогда не оставит...
– Я сейчас описаюсь, - выдавливаю я.
В горле огромный и противный ком, без преувеличения мне хочется исчезнуть из этого мира. Он кажется мне гадким, и несправедливым, и чертовски равнодушным. Никому нет до меня дела.
– Потерпи немного. Я тебя отнесу, - отвечает парень и осторожно берет меня на руки.
Конечности так зудят и горят, что я даже не могу обхватить его за шею. Руки просто повисают безжизненными плетьми. Вскоре зуд проходит и начинает новая агония - покалывание в каждой клеточке застывшего тела.
Пытаясь унять дрожь, я завываю ему в куртку, от моих слез она пропитывается насквозь.
– Как ты мог?...
– Прости меня...
– В его голосе я действительно чувствую сожаление, но верить ему уже не получается. Устало положив голову на мужское плечо, я прикрываю глаза. Бережно удерживая меня на руках, Савва целует мои мокрые веки с такой осторожностью, что хочется кричать. Как будто это не он несколько часов назад обмотал меня изолентой и бросил тут мучиться.
В туалете он осторожно ставит меня на ноги, и я опять сжимаю зубы. Мне с трудом удается остаться на ногах и не рухнуть в покрытый желтым налетом унитаз. Расстегнув ремень, я со злостью смотрю на Савву и едко бросаю:
– Ты не мог бы оставить меня одну? Вряд ли здесь вход в Министерство Магии.
Во взгляде Саввы непонимание, и я вздыхаю. Объяснять про Гарри Поттера и всевозможные странные способы магического перемещения мне сейчас точно не хочется.
– Подожду снаружи. Если что - зови, - наконец изрекает он, и оставляет меня одну.
А я делаю дело, а потом жалко сползаю вниз вдоль стены на пол. Сил выбраться из туалета уже не хватило.
– Миш...
– Над головой раздается его голос. Сильные руки снова поднимают меня и прижимают к груди. Лица касаются горячие губы.
– Я отвезу тебя домой.