Милый мальчик

Потом меня навестила и Ляля. Кудахтая надо мной и вливая очередную дозу лекарства, она рассказывала мне все сплетни из института, пока я слабо улыбалась, слушая ее голос. Эта девчонка стала мне действительно близка, и, остановив ее бесконечный поток информации, я взяла ее за руку и прямо об этом сказала.

Смутившись, она в порыве наклонилась ко мне и крепко обняла. Ее глаза подозрительно увлажнились.

– Мишка, ты нас всех напугала. Хорош уже валяться.
– Моя растрогавшаяся подруга начала суетиться, потому что я знаю, что в душе она скромный и хороший человек. И признавшись в счастье от нашей дружбы, я понимаю, что запускаю ее внутреннюю слезомойку. Быстро смахнув слезы из уголков глаз, она не выдержала и пробурчала: - Блин, что за пасмурное настроение? Мы должны угарать и обсуждать парней, размер их писюнов и кошельков, в конце концов. А мы с тобой как две депрессивные старушки, решившие попрощаться друг с дружкой перед смертью. Хорош болеть, я начинаю нервничать.

– Больше не буду, - пообещала я и улыбнулась.
– Скоро встану на ноги. Сегодня уже лучше себя чувствую.

Я была рада, что она проведала меня и нам удалось поговорить. О многом. А еще она, хитро сощурившись, сообщила, что Егор, кажется, встречается с Алисой. По крайней мере, она часто видела их вместе на территории института.

От всей души я радовалась за близнеца. Он заслуживал счастья, и, надеюсь с Алисой у них все будет прекрасно.

Через несколько дней я выздоровела окончательно, но в институт больше не тороплюсь. Вместо этого, я достала мольберт и, установив на него холст на рамке, принялась рисовать. Рисую все подряд: змей в терарриуме, улицу за окном, очередную охапку цветов, подаренную Саввой и красиво уложенную в стеклянную вазу. Холсты сменяются один за другим, а мое вдохновение все не иссякает. Некоторые картины полностью рождаются в моей голове, я много фантазирую, смешивая с тем, что удается изобразить по памяти. В такие моменты мне не нужно смотреть в окно или террариум.

Еще на моих рисунках много Саввы. Каждая черточка его внешности так глубоко впечаталась в моем сердце, что выходит удивительно похоже. Мне даже не нужно просить его позировать.

Пока я рисую, он любит сидеть поблизости. Чаще всего читает книгу или молча за мной наблюдает, нисколько не зевая от скуки. Я просто уверена, что он обожает наблюдать за тем, как я рисую. И вообще за мной.

Его присутствие мне не мешает, иногда я поворачиваюсь к нему и улыбаюсь, глядя на красивое задумчивое лицо. В такие моменты он выглядит очень серьезным, и мое глупое сердце не выдерживает - бьется чаще и сжимается от тоски.

Вечерами мы гуляем по парку, взявшись за руки и закутавшись в куртки. Осень окончательно вступает в свои права и остужает город после теплого бабьего лета. Мы гуляем дотемна, рассказывая друг другу истории из детства или делясь впечатлениями после просмотренного пару часов назад фильма. Он постоянно меня обнимает и спрашивает не замерзла ли я. Днем мой парень ведет себя идеально, как будто вырываясь из страниц моего любимого любовного романа. Я, конечно, не могу не наслаждаться этим.

Наши ночи проходят страстно и жарко. И все так же до полного изнеможения тела и души. Мучимые постоянной болезненной жаждой, мы занимаемся любовью до темных кругов перед глазами. До самого рассвета не отлипая друг от друга. Я позволяю ему делать все, что он хочет. А порочных и чудовищных желаний в нем много.

Савва обожает ночь, это его время. Трудно признаться, но я тоже жду наступления темноты с нетерпением и предвкушением. И легким страхом, от которого возбуждение пронзает до самого основания. Я никогда не знаю, что его извращенная фантазия принесет сегодня. И от этой неизвестности меня потряхивает полдня, особенно когда я вижу его многообещающие взгляды.

Недавно он, не спрашивая моего разрешения и не слушая мольбы остановиться, довольно больно отшлепал меня по заднице, много-много раз. Пока кожа не покраснела и не начала гореть, как будто к ней прислонили пылающий огонь. Я извивалась и вырывалась, начав плакать, но он крепко держал меня, связанную и беспомощную на кровати в постыдной позе - на локтях и коленях, продолжая экзекуцию. После он жестко взял меня, и, клянусь, никогда в жизни я так не кричала от удовольствия. На следующий день мне было больно сидеть, и мой монстр, уложив меня на живот, бережно обрабатывал ссадины мазью, зацеловывая каждую клеточку тела.

Эти ненормальные, нездоровые отношения пошатнули мою психику, но как самая настоящая мазохистка я медленно тонула в этом болоте и выжидала. Почти полностью оторвавшись от реальности и проживая целый спектр чувств, находясь рядом с ним. От ненависти до любви. От первобытной жажды до дикого желания ударить и причинить боль в ответ.

Просыпаясь по утрам, я каждый раз жмурю глаза, чувствуя как алеют щеки от воспоминаний после бурной ночи. Егор, наверняка, слышит все наши стоны и крики. Как стыдно.

Но днем он разговаривает со мной как ни в чем не бывало, и всепоглощающее чувство стыда временно уходит.

До одного позорного случая, после которого Додик молча съехал с квартиры.

Этот ужасный момент хочется стереть из памяти. Мое лицо вспыхивает факелом, как только я вспоминаю застывшего в дверях Егора, протирающего спросонья глаза. В этот миг я стою полностью обнаженная перед Саввой, закинув бедро ему на плечо. Он стоит передо мной на коленях и жадно ласкает меня языком. Из меня вырываются стоны, я подаюсь навстречу горячим губам, вцепившись пальцами в шелковистые волосы. На мне Саввины очки, потому что он, не придумав куда их швырнуть, чтобы не разбить, водрузил мне на нос. Из-за них я почти ничего не различала в темноте.

– Гребаные кролики, хоть бы в спальне трахались... Здесь-то зачем?
– зевнув, спрашивает парень.

Я в шоке дергаюсь, пытаясь прикрыться, но Савва крепко держит меня за бедра, не позволяя сдвинуться с места. Слава богу, хоть все происходило ночью без света! Но блин! Обнаженные силуэты все равно видны, как ни крути!

Недовольно оторвавшись от своего занятия, Савва, даже не повернувшись, говорит раздраженным тоном:

– Это моя квартира. Где хочу там и трахаюсь. Свали отсюда.

– Я воды попить хочу.

– Егор, блядь.

– Я вас все равно не вижу, и очень надеюсь, что утром все забуду.
– С этими словами он проходит на кухню, выдувает стакан воды и преспокойно сваливает, пока я пытаюсь прийти в себя от шока.

Самое дурацкое в этой ситуации - это то, что Савва даже не смутился и просто продолжил целовать меня, как будто ничего не произошло. А Егор после этого случая съехал к Алисе. Мне до сих пор стыдно смотреть ему в глаза.

Я по-прежнему устаю после жарких ночей, но теперь, плюнув на институт, я сладко отсыпаюсь по полдня, лежа в тесных объятиях своего змея.

Капитулировав окончательно, я замечаю, что в наших отношениях наступает мир. Я почти не плачу и не пытаюсь вырваться из его тьмы, я ее принимаю, и Савва будто тоже успокаивается. Перестает меня терзать и пугать. Становится мягче. Если бы я не знала, что он психопат безо всякого чувства эмпатии, я бы подумала, что он переживает любовь. Как я.

– Через два дня у тебя день рождения. Ты решил, что хочешь в подарок?
– спрашиваю я, отложив кисть в сторону.

На моем холсте вечерняя улица, видимая из окна квартиры, залитая кобальтовым закатом. На проводах зябнут последние птицы, еще не улетевшие переживать холодную зиму.

Резкий запах масляной краски витает по комнате, и я открываю окно, решив проветрить помещение. Осенний воздух остужает кожу на щеках, и я с удовольствием вдыхаю свежесть опустившегося вечера.

– У меня есть ты. Это все, чего я хочу, - ровно отвечает он, подняв глаза от книги и разглядывая меня из-за стекол очков.

От его слов меня невольно затапливает волной радости и счастья, губы растягиваются в улыбке. Оседлав стул и сложив подбородок на скрещенные руки, я смотрю на него с любовью, не скрывая своих чувств.