Милый мальчик

Всю дорогу Ляля что-то рассказывает, я помалкиваю, но ей, к моему удивлению, без малейшего намека на агрессию, отвечает Савва. У них строится вполне длинный и нормальный диалог. В глазах моей подруги восторг только растет.

На парах я отчаянно зеваю, но преподаватели, как назло, ходят по рядам, проводя лекции, и даже заглядывают в тетради студентов, проверяя конспекты. Слава Богу, мой парень больше не лезет ко мне под партой.

И все же его доброжелательная улыбка не оставляет меня в покое. Она фальшива, я это чувствую всеми фибрами души.

Что он задумал? Для кого эта роль? Я же знаю, какой он на самом деле. Перед кем нужно изображать себя таким дружелюбным?

После последней пары я проглатываю ком в горле и решаюсь. Глядя в зеленый омут глаз, объявляю ровным голосом:

– Савва, я сегодня останусь ночевать в общаге. Мне нужно кучу лекций переписать, а ты отвлекаешь. Я очень сильно скатилась в учебе.

Фух, вот и сказала. Надо было сразу так. В конце концов, в институте и общежитии толпы студентов, он не посмеет мне что-то сделать на глазах у всех.

Несколько секунд парень смотрит на меня, не моргая, его глаза темнеют. Все напускное веселье исчезает прочь, губы едва заметно дергаются. Но он хорошо контролирует себя.

– Ладно.
– Улыбка снова возвращается на его лицо. Так мгновенно, что сердце делает в страхе болезненный кульбит.
– Только дашь мне свой конспект по культурологии? Перепишу за десять минут и отдам. Тоже надо заняться учебой.

Я так обрадовалась, дура, что растеряла все инстинкты самосохранения. Едва сдержала радостный вопль, мысленно представив, как поговорю вечером с Лялей. Спокойно, без постоянного нервного тика и оглядки назад, в страхе что он стоит за спиной и подслушивает.

А еще передохну от жарких ночей. От этого безумия я совсем исхудала и вытрепала себе нервы.

– Подождешь, пока перепишу?
– спрашивает он, и я согласно киваю.

– Конечно.

– Только тут шумно, пойдем на третий этаж. Я быстро.

Не чувствуя никакого подвоха, я наивно топаю за ним на третий, радуясь, что он так адекватно воспринял просьбу остаться одной.

На третьем этаже он ведет меня по пустынному пыльному коридору, студентов здесь вообще нет. Ни одного встречного человека.

– Здесь ремонт, но зато никто не галдит, - поясняет он, обернувшись. В его глазах странный блеск.

– Э-э-э, аудитории на время ремонта обычно закрывают, - бормочу я, топая за ним на ватных ногах и ощущая, как во мне, не смотря на его беззаботный вид, поднимается тревожное чувство.

– Есть одно местечко...

Распахнув какую-то дверь, он жестом предлагает мне войти. Мне совсем не хочется оставаться с ним наедине в этом заброшенном крыле, но Савва снова улыбается и протягивает руку.

– Ну чего ты застыла? Конспект вроде обещала.

Отмерев, я слабо выдыхаю и достаю пресловутый конспект. Протягиваю ему тетрадь и захожу следом в аудиторию. Там пыльно и пусто, даже присесть негде. С волнением смотрю на толстый слой пыли, понимая краем сознания, что меня так просто надули. В этот момент Савва закрывает за нами дверь и поворачивает ключ, каким-то образом появившийся в его руке.

Душа уходит в пятки, и я медленно обрачиваюсь на парня. Сглатываю противный комок в горле. Несколько мгновений мы стоим в полной тишине, потом я с трудом разлепляю губы.

– Все парты грязные. Ты не собирался переписывать конспект, - дрогнувшим голосом произношу, глядя в лютый холод зеленых глаз.

Савва спокойно качает головой.

– Не собирался.

– Сейчас день. И я говорю тебе нет.
– Мой голос звучит жалко.

Брови Саввы издевательски приподнимаются. В глазах за стеклами очков я читаю насмешку.

– Думаешь, я хочу тебя трахнуть?
– Плавными шагами он приближается ко мне, напоминая притаившегося в прыжке хищника, готового в любую секунду прыгнуть на жертву.

– Сейчас не ночь, - повторяю я как попугай.
– Мы договорились, что день мой, а ночь твоя...

– Серьезно? Но тогда мне стоит остаться с тобой в комнатушке общежития? Ты противоречишь сама себе.

– Ты же сказал, что не против...

Господи, почему я вообще дожила до такого момента, что вынуждена просить разрешения куда-то уйти?! Что за бред?!

Вот только сердце стучит пойманной птичкой, а я медленно отхожу от него назад, пока не упираюсь спиной в закрытую дверь.

– Сейчас не ночь...
– обреченно бормочу я, чувствуя, как предательски намокает в нижнем белье, между ног становится жарко и тесно. Мое тело, несмотря на усталость, болеет от него странной зависимостью.

– Ты говоришь мне нет?
– спрашивает псих, и от холода в его голосе по моему позвоночнику пробегают мурашки.
– Скажи еще раз, что ты упрямо готова придерживаться этого тупого правила.

Меня потряхивает, но я с вызовом поднимаю подбородок.

– Да, готова. Я не могу так. Тебя слишком много в моей жизни. И мне пришлось установить это дурацкое правило, потому что ты не даешь мне дышать. День мой. Ночь твоя. Не сегодня, но какая разница. Я живой человек, и что хочу, то и делаю. Ты мне не указ.

На какое-то время между нами повисает напряженная тишина. Кровь шумит в моих ушах от того, как сильно я взволнованна.

– Ладно.
– На лице Саввы появляется короткая улыбка, и я незаметно с облегчением вздыхаю. Может, он все же способен меня понять? Пожалуй, с ним можно договориться.

С этими обнадеживающими мыслями я поворачиваюсь к двери, как внезапно он нападает со спины. Накрывает мой рот рукой, второй обхватив под грудью и прижав к своему огромному жесткому телу, состоящему из одних мышц. Конечно, наша борьба не равна. Ее, можно сказать, и нет.

Испуганно замычав и заметавшись, я трепещу в его объятиях, не способная пошевелиться. Низ живота сладко тянет в предвкушении от предстоящего вторжения, и я обреченно прикрываю глаза, смирившись.

Однако, Савва меня удивляет.

– Не волнуйся, - шепчет этот ненормальный в ухо, выуживая из кармана черный рулон. Я вижу его лишь краем глаза, но когда до меня доходит, что это гребаная изолента, снова принимаюсь бесполезно дергаться.
– Я терпеливый. Подожду ночи.

Он ловко и быстро оборачивает липкую ленту вокруг моих рук, клеит кусок на лицо, закрыв рот. Затем принимается за щиколотки и колени. По моим щекам бегут слезы, когда до меня доходит, что он задумал.