Милый мальчик

Террариумы вызывают тошноту, как и все, что я вижу в этой квартире. Здесь все напоминает о ней. И о том, что я делал с ней, ломая ее раз за разом.

Взвыв от боли, я смахиваю несколько террариумов на пол. Раздается грохот, пара змей дергается и, раненые стеклом, извиваются на полу, размазывая кровь. Заползают в белое платье и там притихают.

Меня всего трясет, и я вижу как на пол падают капли. По щекам ползет что-то мокрое и горячее и, махнув ладонью, я с удивлением смотрю на влагу на пальцах. Это слезы.

Раненная змея смотрит на меня немигающим взглядом, и я кулем оседаю перед ней на колени. Аккуратно пытаюсь вытащить ее из платья, но она извивается и шипит. Я оставляю ее в покое, понимая, что делаю только хуже.

Как всегда.

Я все порчу. Разрушаю все вокруг себя.

Силы разом вдруг покидают меня, и я беззвучно плачу, уткнувшись лицом в белую ткань. А когда ком в груди достигает огромных колючих размеров, я не выдерживаю и начинаю рыдать. Громко, отчаянно и безнадежно.

Мне по-настоящему плохо.

Побелевшие пальцы вот-вот разорвут платье, так сильно я в него вцепился.

– Эй, ты что! Савва!
– В таком состоянии меня находит Егор, но я все равно не могу успокоится. Ощущение, как будто все, что я копил в себе долгие годы, неожиданно вырвалось наружу целым цунами слез.
– Братишка, ну что ты...

Егор поднимает мою голову с платья и, внимательно посмотрев вокруг, крепко обнимает. Он все понял. По свадебному вороху одежды, и по моему костюму. По отсутствию Миши. Он всегда был сообразительным малым.

– Не плачь, братишка. Прорвемся... Все наладится. У тебя есть я. Додики... Додики...
– бормочет он, раскачиваясь со мной в руках.

От его слов я реву еще громче. Мне больно как никогда в жизни. Даже боль от смерти родителей притупела, не чувствуется так ярко. А сейчас я просто рассыпался на осколки. Что-то надломилось во мне, и я никак не могу собрать себя воедино.

Егор качает меня в объятиях, убаюкивая и шепча какую-то бессмыслицу. А я цепляюсь за него, как утопающий за последнюю соломинку и позорно рыдаю. Мне бы успокоить его, потому что его разум снова свернул не туда, и Егор сейчас снова оказывается мысленно в проклятой машине, зажатый между сиденьями и плачущий от боли и страха. Мой плач сейчас - это его плач, хоть он и молчит, лишь сипло дышит.

Нужно взять себя в руки. Нужно вытащить его оттуда...

– Додики... Додики...

Всхлипнув последний раз, крепко хватаю его за плечи и хорошенько трясу.

– Все хорошо. Это я. Извини, что напугал. Все в порядке, слышишь? Ты меня слышишь?

Его взгляд фокусируется на мне, он обводит комнату глазами, возвращаясь в реальность. И тут же вздрагивает.

– Господи, тут змеи под ногами! Пойдем отсюда!
– Как всегда он быстро переключается, и я ему даже завидую. Он так легко умеет снова быть живым и нормальным. Мне сейчас жизненно необходима эта суперспособность.

Но я совсем другой. Из совершенно другого теста. Родившийся непонятно для чего на этот свет самым настоящим монстром.

Егор помогает мне подняться, волочит в гостиную, где я без сил падаю на диван.

– Сделаю нам чай.

– Она меня бросила. Сбежала, - шепчу в пустоту, отстраненно наблюдая за его суетой.

– Может быть, так лучше.
– Брат включает чайник, копошится на кухне. Чай мне не поможет. Зря он тратит на меня время.

– Хуже. Без нее все чертовски плохо...

– Не говори так. Все наладится. Я знаю. Я верю.

Однако его вера не вселяет в меня надежду. Он просто меня успокаивает, все его слова о том, что время лечит - полное дерьмо. Ни черта не лечит.

Но все равно мне немного легче от его присутствия. Наверное, эта незримая связь между близнецами заставляет меня цепляться за брата, как за единственное светлое пятно в моей жизни.

– Все будет хорошо. Все будет хорошо, братишка...

От его нудного бормотания я и сам не замечаю, как засыпаю спасительным сном на диване. По-прежнему одетый в дурацкий наряд жениха.

**

51

Савва

Конечно же, я не останавливаю поиски Миши. Как одержимый я ищу ее везде, привлекая самых крутых и дорогостоящих детективов.

Все впустую.

Она как сквозь землю провалилась. Нигде ее нет.

Сначала я злюсь. Как так? Не бывает такого, что в наш век технологий человек взял и растворился. Где-то след все равно должен остаться.

Но не в случае Миши. Ей помог профессионал. Либо кто-то, кто мог нанять профессионала. Кто-то с деньгами и связями.

Кольцо она оставила. Сняла с пальца то самое кольцо, которое я ей выбрал, и оставила его на столе. Я обнаружил его в тот же вечер, как успокоился после истерики и пошел наводить порядок.

Оно одиноко блестело на поверхности, мерцая зеленым бриллиантом. Я решил купить его, как только увидел. Оно показалось мне невероятно уникальным и необычным. Под стать моей Мише.

Она не стала его забирать, хотя могла бы продать и ни в чем не нуждаться много-много лет.

Не ощущая ничего, кроме полного вакуума в голове, я взял кольцо и повесил на цепочку на шее. Спрятал под футболку, ощущая холод драгоценного металла.

Серьги, ожерелье и телефон обнаружились в ящике стола. Я смотрел на них ничего не выражающим взглядом, а потом закрыл ящик и вышел из комнаты. Мне казалось из меня выжгли все живое. Хотя каким-то образом я еще передвигался.

На следующий день я поехал в общагу, и за пару оранжевых купюр, комендантша не просто пропустила меня внутрь, но и дала ключ от Мишиной комнаты.

Там было пусто. Ничего не напоминало о моей девушке, она забрала все до последней тетрадки. Она хотела жить со мной. Она давала мне шанс.

Теперь вся половина забита спортивным инвентарем, обжита соседкой, и не желая встречаться с ней, я ушел.

Я нашел ее подругу Лялю. Мне хотелось вытрясти из нее любую информацию, но Ляля выглядела такой растерянной и обиженной, что в мою голову закрались сомнения. А подозревала ли она вообще о предстоящем побеге своей подруги?

– Я не знаю где она! А если бы и знала - не сказала бы! Как ты мог так все испортить?!