Минимальное воздействие. Книга 1

– Ага, щас прям прибежит и заголится пред тобой, - хихикнул другой. – Я бабы голой уже с полгода не видал.

– Так мож тебе уже и не нать? – хохотнул третий, и все дружно заулыбались. Когда человек сытый, чё бы и не позубоскалить на невинную шутку.

– А я видал надысь. – первый вдруг решил поделиться своими эротическими фантазиями с подельниками. – Аккурат как отходить мы стали, у обоза вдруг, откуда ни возьмись, девка голая появилась. И давай орать.

– Брешешь ведь! – второй даже улыбаться перестал. Видимо больная тема у него от воздержания полугодового.

– Вот те крест, - быстро перекрестился первый. – Вот как тебя щас сам её видал. Кожа белая, сиськи во, - показал он на себе размер шестой. – Боярыня не иначе.

– Да откель ты знаш, как боярыня-то голая выглядит? Тьфу? Брехло! – третий махнул рукой.

– Ну можт и не боярыня, но краса писаная. Только постояла она так малость, а потом упала на землю и трястись начала. И орать. Я ж подумал раненая она. Начал уж подходить посмотреть поближе…

– Ага, помочь хотел, - не удержался от замечания третий. – Ну вдруг бабе плохо, а тут рябой лекарь вот он. Щас, говорит, помогу краса-девица, давай ноги раздвигай.

Все опять дружно заржали.

– Ну, я ж говорю, орала она громко. А тут татарва с дюжину на обоз вышла. Я-то коня в сторону поворотил. Обертаюсь, а девку татарин на копьё принял ужо. Быстро так всё было. Я токмо успел коня вскачь пустить. Еле ушёл.

– Тьфу-ты, - второй явно расстроился плохим концом эротической сказки.

Помолчали.

– А ведь я тоже голых в поле тогда видал. – проговорил тихо четвёртый. – Только то два мужика были. Стоят так, трясутся, и орут, что девка твоя. Аж топот копыт переорали. Ну можт от страха, канешна. Там как раз на них сотня татар с левого фланга вдарила. В землю враз втоптали. И я то ж еле ушёл тогда. Вот ведь как было то.

Помолчали опять.

– Да, - глубокомысленно озвучил общую мысль третий.

А Васька аж рот себе рукой зажал, чтобы в голос не заорать. Не один он такой тут! Точно это!

…

Когда драка поутихла после того, как двоих голых мужиков стрельцы приложили по темечку и уложили поспать, Марфа перекрестилась и повернулась уже идти до дома, но вдруг наткнулась на стоящего за углом прислонившись к венцу голого мальца. Лет 9-10 на вид, парень смотрел на неё абсолютно круглыми от страха глазами и раззявил уже рот, чтобы заорать. У бабы перед глазами ещё было видение двух орущих и трясущихся голых мужиков и как стрельцы, до того яростно махавшие кулаками, вдруг остановились и, постояв пару минут, дружно бьют бесноватых по темечку. Дитё по темечку – не дам! И Марфа неожиданно для себя самой схватила мальчишку и заткнула ему рукой рот. И тут парня начало крутить. Тело содрогалось и изгибалось, ей-ей как у бесноватого. Но баба уже крепко держала его и боялась отпустить. Не дай Бог стрельцы услышат!

Через пару минут мальчик затих в её руках и начал реветь.

– Господь всемилостивый, спаси тя грешного, свят-свят, - баба перекрестила парня, смотря, как бы тот не исчез. Но парень не исчез. Слёзы текли ручьём. И Марфа начала гладить его по голове, приговаривая громким шёпотом, - Ни чё, ни чё, всё будет хорошо! Никто тя не обидит! Пойдём дитятко, я тя одену и взваром напою. Не бойся, милай! Всё ужо позади!

Своих детей им с Данилой Господь так и не дал. И тут вдруг ей так захотелось, чтобы этот найдёныш был ничейный. Чтобы её он был. Аж сердце замирало от таких мыслей.

– Как звать-то тебя, сокол ясный? – гладя его по голове Марфа всё оглядывалась по сторонам, боясь, что вот-вот кто-то их окликнет и отберёт её дитятку.

– Саша, - парень вроде стал приходить в себя. Слёзы во всяком случае уже не лились по щекам.

– Ляксандр, значится, - Марфа, обхватив мальчишку за хрупкие плечики, повела его домой. И стала думать, как мужу обсказать всё. Не иначе ведь сам Господь послал сынишку им.

Известный в слободе пекарь Данила Меншиков был хоть и суров норовом, но любил жену сильно. Авось и мальца примет как Божий дар.

…

Глава 3

Родители погибли раньше него, и Сашка это видел. В их машину на огромной скорости врезался грузовик. Семейная поездка в школу на детский концерт народного творчества, где он должен был танцевать, играть на балалайке и петь, превратилась в кошмар. Он увидел тела отца и матери, которых выбросило на дорогу от страшного бокового удара. Потом машина взорвалась и его перенесло.

Тётка Марфа, услышав от рыдающего испуганного пацана, что родители погибли в какой-то аварии, решила, что Господь наконец-то ниспослал им с мужем чадо, и с бешенным усердием начала изливать заботу на вновь-приобретённого сыночка.

Через пару месяцев Сашка уже почти забыл прежнюю жизнь. Настолько всё вокруг отличалось от того, как он жил раньше. Ни тёплого туалета, ни горячей воды из крана, ни телевизора и планшета. Слёзы давно высохли, и Сашка с головой окунулся в новый для себя мир.

Когда на базаре у скомороха Сашка увидел балалайку, ему вдруг резко вспомнились родители, и он опять заревел. Обернувшаяся на рёв Марфа, как разъярённая гусыня, начала крутить глазами, выискивая в толпе тех, кто посмел обидеть её чадушко. Но так и не найдя, на кого обратить гнев, начала гладить Сашку по голове и причитать. Такое уже раньше бывало. По ночам он ещё иногда кричал и просыпался в слезах, видя, как мёртвый отец прижимает к себе мёртвую мать и улыбается ему. Но детская психика быстро адаптировалась к новым реалиям и такие сны скоро перестали его беспокоить.

А балалайку он вдруг страстно захотел взять в руки и сыграть то, что когда-то репетировал для концерта, стараясь угодить строгому отцу и порадовать маму.

Пьяный скоморох сперва не хотел делиться инструментом, но Марфу было не остановить. Сашенька захотел поиграть – ты чё, пёс, перечить ему вздумал? А ну быстро отдал струмент сыночку!

Струны были непривычными, из каких-то жил, но звук балалайка выдавала очень похожий на тот, который помнил Сашка. И он заиграл.

Перед глазами у него сидела улыбающаяся мама и стоящий рядом отец с гордостью одобрительно кивал головой. Он никогда раньше не играл так самозабвенно и душевно, выводя на старом и уже потрескавшимся от частого использования инструменте то, что заставило замереть вокруг всех. А потом запел.

– Выйду ночью в поле с конём, - негромко начал выводить парень.
– Ночкой тёмной тихо пойдём… - Слёзы опять потекли по его щекам, но чистый детский голос пел всё сильнее, как будто Сашка так пытался докричаться до небес, откуда родители с улыбкой смотрели на него. И балалайка пела вместе с ним.

У стоящей рядом Марфы от удивления отвисла челюсть, а через минуту из глаз тоже полились градом слёзы. Почти за два месяца мальчик не сказал и десятка слов. Марфа уже и переживать стала, что с головой у чада не хорошо всё. А тут…

Скоморох, с трудом расставшийся с балалайкой, упал на задницу и разинув рот застыл в немом изумлении. И народ вокруг начал замирать и оглядываться в поисках источника такого необычного звука.

Когда Сашка закончил петь, тишина вокруг стояла гробовая. Только всхлипывания девок, размазывающих слёзы по щекам рукавами, да громко жующая овёс старая кляча, запряжённая в телегу скоморохов, нарушали вдруг внезапно накрывшее народ безмолвие.

Марфа потянулась к балалайке и, вынув инструмент из обессиленных рук маленького певца, потянула Сашку к себе. Прижимая его к груди, баба продолжала реветь и бормотать что-то непонятное. Сашка, сам пребывающий в каком-то катарсисе, еле разобрал что-то типа «господь ангела нам ниспослал». И эти горячие слёзы как будто смыли с души Саши всю боль и горечь утраты родителей и прежней жизни. И он наконец-то окончательно принял эту странную новую для него реальность.