Минимальное воздействие. Книга 1

– Мама? – произнёс мальчик, и счастливая Марфа снова зарыдала навзрыд.

А потом народ очнулся. И начал громко орать с выражениями крайнего восторга на лицах, по которым всё ещё у многих продолжали течь слёзы. Вот ведь непонятная русская душа – и грустно, и слёзы, и радость, и восторг, одновременно!

А летом 1688 года от Рождества Христова молодой красивый завсегдатай самых шумных московских застолий, которого не чурались приглашать к себе на праздники именитые бояре и даже князья, за его чудесный голос и необычный репертуар, Александр Данилыч Меншиков, наконец-то познакомился с приехавшим на праздник в немецкую слободу царём Петром.

…

Князь Голицын ехал к кремлю и размышлял о такой странной точности предсказаний папского легата. Вдруг вспомнилось, что тот ещё упоминал ему и про ответ Крымского хана, и даже про потерю орудий. Как? Как этот римлянин мог знать что ответит хан? Не иначе сам ему диктовал?! Вражина!

Пришпорив коня, князь понёсся к воротам кремля с бешено бьющимся сердцем. Он уже решил для себя, кто был виноват в поражении его войска. Найти и покарать! И Софье сказать! Главное Софье!

И уже в кремле князь узнал, что Папского легата нашли месяц назад утонувшем в пруду. Орден жестоко карал даже своих за слишком длинный язык.

Попытки достучаться до Софьи со своими подозрениями в отношении Ордена не увенчались успехом. Царевна кивала, поддакивала, но Голицын по её потухшему взгляду понимал, что просто ищет себе оправдания в её глазах за неудачу в походе. А Софья с грустью думала, что князь на почве поражения в битвах просто слегка тронулся умом.

…

– Во, кажись боярин очнулся! – четвёртый приподнялся на ногах и показал рукой куда-то влево.

И Васька обнаружил, что возле костра есть ещё кто-то, лежащий до той поры совершенно беззвучно, укрытый какой-то тканью.

– Яков Андреич, кулешу не желаете ли отведать? Знатный кулешь получился. – первый стал накладывать в свою пустую миску своей десятикратно облизанной ложкой из стоящего рядом с ним котелка ароматно пухнущее варево.

Человек, которого, как выяснилось, звали боярин Яков Андреич, приподнялся на локтях и оглядев мутным взглядом ватажку хриплым голосом поинтересовался:

– Откуда богатство такое?

Боярину на вид было лет 50. Хотя в этом времени с определением возраста по внешности у Василия как-то не заладилось. Вон всё пытался по виду Пелагеи возраст определить. И не определил.

– Так это, туточа недалече два татарчонка с телегой застряли. Колесо у них в распадке поломалось. Ну мы их и того … в ножи. А в телеге скарб, да мешок пшена, да солонинка. Вот рябой кулешик-то и сварганил. Отведай батюшка, чем Бог послал, не побрезгуй. – четвёртый забрал у рябого наполненную миску и протянул её боярину. Ложку рябой выдернул себе обратно и снова стал методично её облизывать. Потом сунул её себе в сапог.

О! Сапог!

Васька поставил себе в голове галочку: обязательно раздобыть себе сапоги. Лапти стали жутко натирать ему пятки.

К удивлению Василия, боярин даже не поморщился от такой антисанитарии и, вытащив откуда-то собственную ложку, принялся увлечённо перемалывать еду крепкими челюстями. Васька бы щас тоже не отказался. И Бог с ними с микробами этими. Голод не тётка!

Очень аккуратно, стараясь не издать ни звука, задом Васька начал отползать от места позднего ужина, как он понял, отставших от русского воинства мужиков. И какого-то боярина.

Вернувшись к уже порядочно замёрзшей от лежания на голой земле Пелагее, он шёпотом рассказал ей про увиденное, упустив, естественно, разговор про голых попаданцев.

А Пелагея, услышав имя боярина, вдруг сильно возбудилась и вскочила на ноги.

– Пошли к ним, Татищев это. – не сильно скрываясь она рванула к костру напрямик.

– Стой, дура, пошуми для начала, прибьют ведь с перепугу! – Васька побежал ей вслед, стараясь на этот раз делать побольше шума. Авось не стрельнут.

Мужики у костра услышав приближение неизвестных людей вскочили и направили в их сторону пистоли.

– А ну, стой, кто там? – это похоже рябой, по голосу определил Васька.

– Свои, братцы, не стреляйте, - крикнул парень.

– Яков Андреич, это я, Пелагея, - вбежала в свет костра дурная девка и бросилась к лежащему боярину.

Мужики пытались преградить ей дорогу, но боярин прикрикнул на них и раскинул руки приобняв практически упавшую с ним рядом девку. Пелагея рыдала. Боярин гладил её по голове и что-то успокаивающе шептал ей на ухо. Видимо этому боярину нет никакого дела не только до микробов, но и до запахов тоже. Васька даже поморщился слегка.

Мужики, поняв, что происходит что-то необычное, медленно опустили пистоли и стояли молча, уставившись на девку. Про Ваську забыли. Он даже не знал обижаться ли на то, что четверо мужиков его игнорируют.

Все смотрели на Пелагею. У того, кого Васька про себя называл «второй», похоже аж слюна реально изо рта капать стала, так что он неожиданно даже для самого себя довольно громко втянул слюну ртом. Это всех вывело из ступора, и мужики стали озираться, опять обратив своё внимание на Василия.

– А ты кто таков? – первый снова навёл на него оружие.

– Так я с ней, вот, - промямлил парень, разводя пустыми руками. Мол, мирные мы, не стреляйте дяденьки.

– Да? – первый как-то неуверенно начал опять озираться на боярина, - ну тада это, сюды подь. Руки тока держи на виду.

– Иду, - Васька медленно начал подходить к костру, - Держу на виду.

Через полчаса все опять сидели вокруг весело пылавшего костерка, куда первый, он же рябой, он же Степан, подбросил не щадя хворосту.

А Васька уплетал горячий кулеш и с обалдеванием слушал про историю Пелагеи, которая оказалась опальной боярыней Волковой, родной племянницей боярина Якова Андреевича Татищева.

И про четырёх боевых холопов боярина Татищева, оставшихся от его двух сотенного отряда. Прикрывая по приказу князя Голицина отходивший обоз, чудом выжившие воины еле вытащили раненого в ногу боярина с поля боя и вот теперь едут в Москву, догоняя ушедшее перед ними войско.

…

Во время знакомства с, как оказалось, прямо таки, героическими бойцами русского воинства, Васька попытался отвечать на их вопросы в соответствии с заранее продуманной по дороге легендой о потерявшем память в бою.

– А этот - холоп твой? – вдруг спросил Татищев, обняв Пелагею за плечи.

Волкова уже пришла в себя от нахлынувших на неё от встречи с близким человеком чувств. Годы скитаний и бед теперь точно позади. Дядька защитит.

Он всегда был добр к ней с самого детства, когда приезжал с подарками в их усадьбу на именины своей вдовой сестры Александры Ивановны Голиковой, матери Пелагеи. Чаще бы заезжал, да дела служебные мешали постоянно. Совсем юная боярыня тогда ещё с восхищением смотрела на бравого офицера, в тайне мечтая, чтобы её суженный был похож на дядьку. Молодой, весёлый, подтянутый и с чувством юмора. Она даже не думала тогда о том, что Яков просто стремился отвлечь недавно овдовевшую любимую сестру от горьких мыслей, и изображал улыбку и рассказывал воинские байки, чтобы сестра тоже хоть немного улыбалась. Смотреть на потухший взгляд красивой 26-тилетней вдовы ему было невозможно до слёз. И он балагурил и веселил. Как мог. А потом уехал опять надолго. И приехать вовремя похоронить умершую от горячки сестру, так и не успел. Служба, будь она неладна.