Мир для Мирры

– Спасибо!- наконец, останавливается он, глядя своими зелёными омутами мне прямо в глаза - Я обещаю, что ты не пожалеешь! Обещаю!- его глаза полны торжества и счастья.

Остаток вечера он играет мне на гитаре, а я лишь делаю вид, что слушаю. Мои мысли далеко, очень далеко. Сестры, мать, Уля, которую я, возможно, уже никогда не найду. Стен, которого я никогда не забуду. Весь этот мир, что изранил и искалечил меня, вытравив все чувства, эмоции. Внутри я- словно полая гнилая тыква, отвратительное пустое нутро с налётом гнили. Я могу радоваться, не могу жить. Мне кажется, что мое место - не здесь. Не среди спокойствия и беззаботности.

Так странно, ведь подобные размышления никогда не посещали, когда я жила в трущобах. Каждый день- борьба за выживание, жизнь вопреки всему. Но ни единого дня, когда я была бы опустошена. Даже когда отец продавал сестер, я выла ночами в грязную бугристую подушку, с остервенением закусывая куски слежавшегося пуха, чтобы не разбудить его. Даже тогда мое сердце истекало кровью, но билось. Я была жива, полна ненависти и решимости. Я клялась выжить, вырасти и найти их всех. Найти моих сестер...

А сейчас? Возможно, правы те, кто идёт против Вэла и его дяди. Они говорят, что из сломанной мучениями и насилием особи вряд ли получится полноценный член нового общества, нового мира. Такие как мы попросту не могут жить в состоянии покоя, привыкнув к вечной тревоге, мукам и испытаниям, мы теряемся, когда всё это заканчивается, и начинается спокойная жизнь.

Наконец, Вэл уходит, чтобы проследить, досталась ли всем заключённым праздничная еда, а ещё отдать некоторые распоряжения на завтра. Я остаюсь одна со своими демонами, разрывающими душу на части.

2.3 Мирра

" Вэл носится с этими преступниками больше, чем другие - с детьми!"- это один из самых распространенных упрёков, достающихся Вэлу от недовольных его политикой жителей колонии. Впрочем, конечно, упрекают только за спиной, в глаза улыбаясь и нахваливая его не по годам мудрые поступки. Конечно, многие понимают, что дядя Вэла только номинально правит всеми нами, да и не за горами тот день, когда вся власть открыто отойдет Вэлу. Но и не обращать внимания на усиливающееся недовольство не стоит.

Правда, когда я осмелилась рассказать Вэлу немногую часть из того, что слышала, он лишь рассмеялся в ответ.

– Мирра, ты ведь, кажется, пару раз была в тюрьме, не так ли?- ласково приобнял меня он.

– Да, была.

В те дни я работала на складах, и мы с другими женщинами относили в ангар одеяла для заключенных.

– Скажи, видела ли ты что-нибудь необычное тогда?- вдруг интересуется он, отстраняясь. Я хмурюсь, не понимая, о чем идёт речь. Может, нам грозит какая-то опасность с их стороны, и Вэл так аккуратно опрашивает каждого, кто хоть когда-то работал в тюрьме? Но тогда бы он начал с охраны, да и закончил бы на них же. Если только не ...А вдруг он подозревает кого-то из тех, кто работал несколько дней по распределению? Подозревает в сговоре с заключенными?

– Нет. Вроде бы, нет.
– наконец, прекращаю перебирать в уме те мелочи, что с большой натяжкой, но смогли бы сойти за подозрительные.

– Ты точно уверена?
– нагнетает он серьезным голосом, но тут отворачивается, едва я замечаю улыбку, что искривляет уголки его губ. Что-то здесь не так!

– Вэл!
– недовольно бросаю ему- Ты что, опять меня разыгрываешь?!

Серьезного и всегда собранного Вэла трудно представить дурачащимся или несерьёзным. Трудно тем, кто не знает его настоящего. Кому он показывает лишь часть себя, ту, что заготовил для общества. С друзьями и мной он другой. Весёлый, любящий подшутить. Например, я с трудом понимаю, серьёзен ли он и говорит правду, или же шутит, выдавая за неё только что придуманную им ерунду. Вот и сейчас он смеётся:

– Мирра, я всего лишь хотел тебе сказать, что там, за решеткой, такие же люди как и мы с тобой. У них нет ни хвостов, ни рогов. Они- не порождение тьмы. Просто их условия жизни были гораздо хуже, нежели наши. И поэтому...- войдя в раж, он вдруг осекается, заметив горькую усмешку на моем лице.- Мирра, прости меня. Прости, я- дурак! Я знаю, что тебе было гораздо хуже, чем многим из них. И ты ...Ты справилась, выдержала. Не сломалась, но...

– Достаточно похвалы.
– останавливаю его.- Вэл,- со всей серьезностью стараюсь достучаться до этого непрошибаемого мужчины - Пойми, то, что ты делаешь- это, возможно, верно. Но твои противники, они... Они ведь просто используют это против тебя. Сыграют на страхах жителей.

– Они- глупцы, Мирра!
– возражает Вэл, не давая мне закончить.- Глупцы, закостенелые, живущие прошлым! Новый мир требует нового подхода. Здесь смешалось добро и зло, " хорошо" и " плохо". Скажи, украсть еду у другого- это ведь плохо, так? А наблюдать, как твой ребенок умирает от голода, разве это - хорошо?!- распыляется он. Я отвожу взгляд, стараясь не вступать с ним в спор. Это бесполезно, кажется, вся колония знает о непреклонной позиции Вэла в этом вопросе.

***

Я ложусь спать, а в ушах все ещё звучат слова Вэла. О том, что у него есть друзья по ту сторону решетки. И о том, что он планирует сделать со стеной... Сейчас мне становится действительно страшно. Вэл...кто же он? Безумец, видящий мир иначе, нежели остальные - добрым и чудесным, или гений, что действительно приведет всех нас к лучшему будущему. Будущему, где, наконец, не придется бояться друг друга, не ожидать нападения, не терять раз за разом своих близких...

2.4 Церемония

За длинным столом сидят десять человек разного возраста. Пять мужчин и пять женщин. На каждом из них белая туника поверх одежды- очень давно кто-то из первых поселенцев увидел в одной из книг по истории картинку, изображавшую заседание ареопага. С тех самых пор кипельно-белая туника стала частью образа члена совета, переходя от человека к человеку. И не важно, что они- всего лишь простыни из одной много лет назад расформированной воинской части, чьё имущество после ушло с молотка. На каждой из них в углу стоит черная печать с информацией о части. Главное - торжественность, которую " туники", без сомнения, придают образу.

Вдоль дороги к ним с каждой стороны рядами стоят большие шесты с факелами на конце. Чтобы пара, которую вызовут предстать перед советом, шла вдоль них, и отблески пламени играли на их взволнованных лицах. А позади шестов, прямо на земле, будто чтобы ещё раз подчеркнуть контраст между высоким советом и простыми жителями колонии, сидят люди. Завороженно они наблюдают за тем, как первая пара следует по дороге к столу совета. Высокий темноволосый мужчина средних лет, нервно потирающий ладони о брюки, и маленькая пухлая блондинка, её я помню, это Нэлл, она работает в архиве- огромном ангаре, где собраны всевозможные книги по истории мира, народов, стран. Нэлл наоборот спокойна, горделиво и величественно ступает она вдоль дороги. Наконец, когда они подходят к столу совета, глава совета, Арвиус, мужчина, древнее, чем сам мир, чьи волосы и брови белы как снег, берёт в руки конверт, нарочито медленно и напоказ вскрывает его, доставая оттуда бумагу с мелкими записями, и, слегка прищурившись, зачитывает:

– Перед нами стоят Патрик О'Брайен и Нэлл Торстон. Совместимость - 5 из 9 .

На этих словах Патрик нервно сжал кулаки, а на его лице заходили желваки. Смуглый, высокий, состоящий будто из одних мышц, он представлял разительный контраст с маленькой светлокожей Нелл.

– Но, более детально изучив каждую кандидатуру, а также один из наиболее важных для нашей колонии показателей, мы пришли к выводу, что они могут считаться парой.

Радостный вскрик Патрика потонул в гуле всеобщего одобрения. Подхватив Нелл на руки, Патрик закружил её так, что, когда вновь поставил оземь, она слегка покачнулась, ухватившись за его мощную руку, чтобы не упасть.