Мир Гаора

– Нашёл из-за чего!
– Старший, оглянувшись, убедился, что хозяин с управляющим убрались, и заговорил в полный голос.
– У тебя в голове хоть что есть?

– У меня сигареты шальные есть, - смеясь, ответил Гаор, распечатывая полученную от Сторрама пачку, - двадцать пять штук, дели, Старший.

– Дурак, - сказал кто-то, - ты рисковал, а курить все будут, что ли ча?

– Сам дурак, - ответил Гаор, - примета такая есть. Шальное сразу тратить надо, а то больше удачи не будет.

– Ну, раз так, то другое дело, - зашумели вокруг.

– Это ты, паря, в точку.

– За удачу надоть.

– Старший, так по сколь будет?

– Нас-то сколь...

– Цыц, - остановил гомон Старший, - накликаете. Сигарета на четверых выходит, если без баб.

– Бабы так подышат.

– Ежели кто хочет, сам поделится.

– Давай, браты, по четверо.

– Это как в отстойнике?

– Ну да по-пайковому.

К изумлению Гаора, перестроение из толпы в колонну по четыре прошло быстро и без всякой толкотни и неразберихи. Надо же, а он когда новобранцев строил, глотку срывал.

Разобрав сигареты, мужчины расселись в ряд под закрывавшим от ветра парапетом и дружно закурили, деля сигареты уже по затяжкам. Гаор, ожидая своей очереди, он попал в одну четверку со Старшим, Асилом и Волохом, вертел в руках глянцево блестящую чёрную с золотым тиснением пачку.

– Матуне отдай, - сказал Старший, - она пронесёт, ей можно, а потом уже у неё заберёшь, раз приглянулась.

Гаор кивнул, принимая совет.

Спустившись к выезду, Сторрам сел в ожидавший его лимузин, рядом с молодой женщиной в леопардовой шубке и тюрбанчике.

– Я заставил тебя ждать?

– Ничего. Я получила большое удовольствие.

Охранник у ворот откозырял им.

Сторрам искоса с улыбкой посмотрел на неё.

– На шоссе авария, я сначала даже подумал о тебе.

– Да? Я, видно подъехала раньше, а откуда ты знаешь?

Сторрам засмеялся.

– Парень успел увидеть, и когда я спросил, доложил по форме.

Засмеялась и женщина.

– Можно подумать, он не сам полез, а ты его посылал в разведку.

– Спасибо за намёк, я обязательно подумаю о таком использовании.

– У тебя хорошее настроение, - женщина с ласковой насмешкой посмотрела на него.
– В честь чего? Неужели из-за этого раба?

– В какой-то мере, да. Ты же знаешь, я люблю обманывать, - он подмигнул ей, - и даже жульничать, и счастлив, когда жульничанье удаётся.

– И кого ты обжулил сегодня?
– поддержала игру женщина.

– Не сегодня, но... сегодня я убедился, что оно удалось. А обжулил я не кого-нибудь, а Рабское ведомство.

– А-а, - понимающе протянула она.

– Да, дорогая, ты права. Я заплатил за него семь тысяч, а он стоит в полтора, если не вдвое больше.

– Да, - кивнула женщина, - он действительно ценный раб. Кстати, ты обратил внимание, на солнце у него волосы почти такого цвета, как и комбинезон.

Сторрам внимательно посмотрел на неё.

Они уже выехали на шоссе, миновали развязку и стремительно уносились от города. Женщина смотрела прямо перед собой, сжимая руль побледневшими от напряжения пальцами.

– Он любит рисковать. На Новый год катал рабыню по перилам, ты знаешь?

Сторрам молча кивнул.

– А сегодня полез за этой тряпочкой, которыми они обвешиваются. Рабыня та же самая? На что ещё он способен ради женщины?

Она замолчала.

– Дорогая, - голос Сторрама звучал мягко, даже участливо, - уверяю тебя, что если это даже была та же самая рабыня, то это не имело для него никакого значения. У рабов преобладает физиология. Я знаю, как многие следят за своими рабами, ставя их физиологию под жёсткий контроль, и давно пришел к выводу, что это неразумно. Физиологию глупо запрещать, её надо использовать, в крайнем случае, сделать безвредной. Поэтому я даю рабыням контрацептивы. Это дешевле, чем держать лишний штат надзирателей или переделывать решётки на дверях. Я выдаю рабам сигареты и строго наказываю за курение в неположенном месте. Но зато не воруют в залах и не курят где попало.

– Они это ценят?

Сторрам пожал плечами.

– Бунт легче предотвратить, чем подавить. Во всяком случае, дешевле. Дорогая, уверяю тебя, им всё равно, с кем удовлетворять свои потребности. Иначе бы были драки, скандалы. Но за всё время, а я завёл эту систему уже давно, ты знаешь, не было ни одной драки из-за женщин.

– Но их, по-моему, поровну?

– Да, я стараюсь поддерживать баланс. Но естественное стремление любого мужчины сделать всех женщин своими, у них отсутствует. Насколько я знаю, самая долговечная пара просуществовала чуть больше месяца. Ревность - чувство высшего порядка.

– Ревнуют все, - возразила она.
– Ты помнишь моих попугаев? Вспомни, что началось, когда я купила ещё одну самочку? А лошади... Как жеребец оберегает свой табун от других жеребцов.

– А мне, - Сторрам засмеялся, - мне приходилось холостить жеребцов, но не понадобилось кастрировать ни одного раба для поддержания порядка. Дорогая, не приписывай им того, чего у них нет. Не знаю почему, я не хочу вдаваться в подробности, но у них сильно ослаблены или вообще отсутствуют родовые, семейные чувства. Они достаточно сообразительны, многие просто умны, хитры... но бесчувственны. Скорее всего, этот раб сейчас, - Сторрам посмотрел на часы, - да сейчас у них обед, ну так после обеда он будет совокупляться, не красней, дорогая, я знаю, ты хочешь сказать по-другому, но это самое точное слово, так вот будет он с этой или с другой рабыней, или с несколькими, сразу или по очереди, это не больше чем физиология, и ни один из других рабов, не вмешается. Потому что будет тоже совокупляться или спать, или совершать другие физиологические действия.

Сторрам замолчал, и какое-то время они ехали молча.

– Совсем недавно он был свободным, - тихо сказала женщина.

– Да, и что меня удивляет, так это то, как легко он приспособился к жизни раба. Видимо, потому, что он полукровка. Но дорогая, на свободе, он был пехотным сержантом, а как они относятся к женщинам и интимным отношениям... пожалуй, я бы назвал тут рабов более нравственными, они, по крайней мере, не заявляют, что все женщины шлюхи, а молча пользуются тем, что удаётся урвать.