Мне всегда везет! Мемуары счастливой женщины
Шрифт:
31 октября 1961 года — тело Сталина вынесено из Мавзолея.
В октябре 1962 года — Карибский кризис, США и СССР на пороге ядерной войны.
1962 год — кровавое подавление рабочих волнений в Новочеркасске.
В ноябре 1962 года в «Новом мире» выходит «Один день Ивана Денисовича» А. И. Солженицына.
22 ноября 1963 года — во время поездки по Техасу в Далласе убит президент США Дж. Ф. Кеннеди.
Постоянным фоном в новостях 60-х годов проходят сообщения о войне во Вьетнаме, которая велась еще в 50-х годах. Полномасштабное вмешательство США в эту войну с 1964 года и дальнейшие военные преступления (использование напалма,
14 октября 1964 года — на ночном заседании Пленума ЦК КПСС Хрущев отстранен от управления страной.
С 5 по 10 июня 1967 года происходит «шестидневная война» — Израиль против Египта, Сирии, Иордании, Ирака и Алжира. Израиль одерживает победу.
4 апреля 1968 года — убит Мартин-Лютер Кинг.
Май 1968 года — студенческие волнения в Париже.
6 июня 1968 года — убит Роберт Кеннеди.
21 августа 1968 года — ввод войск стран Варшавского договора в Чехословакию.
Март 1969-го — конфликт на острове Даманский.
Для нас шестидесятые — это время больших надежд и их окончательных крушений.
СЕМИДЕСЯТЫЕ
Я уверена, что мозги человека поддаются постороннему влиянию только до определенной степени. Потом эффект воздействия пропадает, и даже происходит некое антивоздействие. Это простой и понятный закон, но его почему-то не любят учитывать те, кто занимается влиянием на массы. Манипуляторы вообще в какой-то момент склонны почить на лаврах. И действуют в результате довольно незамысловато и грубо.
Такая нехорошая история произошла с главной советской святыней: Лениным.
Поскольку Бога у большевиков не было, его обязательно надо было выдумать. А и далеко ходить не надо было: в Мавзолее лежал «живее всех живых» вождь мирового пролетариата. Самый человечный человек.
Эх, был бы жив Ленин! — сколько раз все мы слышали этот беспомощный вздох.
Ленин с нами, он с нами навеки… Что говорить…
Естественно, образ вождя воспринимался как нечто сверхчеловеческое, чистое, непорочное, сияющее…
Но произошло чудо: образ этот оказался разрушен. И сделали это коммунисты-ленинцы своими собственными руками.
Дело в том, что в 1970 году 22 апреля Ленину исполнялось 100 лет. Юбилей! И началось! За год до юбилея отовсюду только и слышалось: Ленин, Ленин, Ленин… Самые талантливые поэты слагали стихи в честь юбилея. И светочи оттепели: Евтушенко, Вознесенский очень живо и убедительно внушали внимающему им народу, что Ленин — это свято, это незыблемо…
Мы готовы были верить! Чесслово! Но — сколько можно?
У нашей сокурсницы, например, муж-художник, работавший на комбинате, где создавались плакаты с изображением Ленина, сошел с ума. В самом прямом смысле. Дело в том, что не всегда повторение — мать учения. Порой повторение — мать безумия. И несчастный художник в какой-то момент почувствовал себя Лениным. Отрастил бородку, стал говорить с ленинской картавинкой. Представлялся Владимиром Ильичем.
Это был не стеб. Всё по-настоящему. Тронулся умом человек.
А те, кто оказался покрепче, не тронулся, уже находились на грани нервного срыва: спасу не было от Ленина никакого. На улицах повсюду Ленин. В кино Ленин. В
театре Ленин. В опере Ленин…Пощадите!
Пощада явилась.
Человек терпит-терпит, а потом… Потом начинает смеяться.
…Я прихожу в институт, усаживаюсь в аудитории, жду начала лекции. Подсаживается однокурсник.
— Хочешь свежий анекдот?
— Давай!
— Приходит к Ленину ходок. «Вот, пришел, Владимир Ильич, уж подсобите, живем мы на селе трудно, трудно…» — «А гаскажите-ка, батенька, как вы живете?» — «Ой, трудно, Владимир Ильич!» — «Так вы, батенька, беднячок? Ну, а поконкгетнее? Вот, к пгимегу, лошаденка у вас есть?» — «Ну — как не быть лошаденке? Есть лошаденка…» — «Так-с, так-с… Есть лошаденка… Так вы у нас сегеднячок, оказывается… А коговенка есть у вас?» — «Есть и коровенка, Владимир Ильич! Как не быть! Деткам молочко…» — «Так у вас и коговенка имеется? Оооо! Так вы, батенька, кулачок! Феликс Эдмундович, дгужочек, гастгеляйте товагища!»
Сокурсник умеет рассказывать.
Изображает в лицах.
Это безумно, невероятно смешно.
Но в первые секунды меня охватывает оторопь.
Ленин — святое, святое… Нельзя смеяться!
Но… Нет… Не могу… И я начинаю хохотать — свободно, легко, неудержимо. Гранитный монумент рассыпается в прах.
Анекдоты пошли валом: тут и реклама продукции, выпущенной к юбилею: духи «Запах Ильича», водка «Ленин в Разливе», тут и Наденька Крупская, и Бонч-Бруевич…
— Товагищ Бонч-Бгуевич! А что это там за ггохот на лестнице?
— А это, Владимир Ильич, Феликс Эдмундович упал.
— Ах, пгаво, железный человек, железный!
Мы спасаемся смехом. И теперь портреты повсюду вызывают смех, а не возмущение. Увидишь портрет:
— А кстати, хочешь новый анекдот?
— Про Ленина?
— Про Ленина!
— Давай!
Никто уже не пугается… Смеется с первых же слов.
Убеждена, что именно 1970-й год и стал началом конца марксизма-ленинизма. И начало это вместе с концом умудрились организовать рьяные члены КПСС, не отдающие никакого отчета в последствиях того, что, как и зачем делают.
Свидетельствую: гранитные монументы разрушаются смехом.
Мода и стиль
Мои югославские друзья по переписке часто присылали мне выходящие у них журналы. У меня до сих пор хранятся номера журнала ELLE на сербском начала 70-х.
Мое воображение поразила коллекция пальто до пят. Под таким макси-пальто полагалось носить мини-платье или мини-юбку. Все вместе это выглядело забавно, элегантно и задорно. Я решила сшить именно такое пальто, как на картинке. Купила серую крапчатую ткань, отнесла портнихе. Ту мой замысел напугал.
— Давай сделаем короче, побьют ведь тебя, — сулила она.
— За что побьют? За длинное? Ведь я не мини прошу, а макси.
Портниха явно за меня боялась. Она еще не знала, что под пальто я планирую носить мини. Юбку я сшила сама.
Вот с этого комплекта и началась история моего личного стиля. Я никогда не носила что-то среднестатистическое. Я очень неуютно чувствовала себя в чем-то стандартном, безликом.
Должна сказать, что закалку я прошла суровую. По необъяснимым причинам мое длинное пальто вызывало дичайшее раздражение прохожих. Казалось бы, что такого? Идет стройная девушка в сером облегающем пальто до пят. Откуда такая сила негодования? Почему?