Много снов назад
Шрифт:
Она не копалась часами в прошлом, что почти ничем не отличалось от действительности. Не зацикливалась нарочно на издевках отца, который не находил в своей беспочвенной критике что-то неправильное, или безразличности матери, увлеченной самой собой больше, нежели воспитанием детей. Не хотела даже думать о брате, который так легко испортился, позволив себе немыслимое безрассудство и жестокость. Кроме Реджи у Рози больше не было друзей. Никто ни разу не признавался ей в любви.
Самоуверенность не была признаком любви к себе, но стала порождением эгоизма. Истоки вели к одиночеству, что было искорени самым глубоким чувством, что Рози отчаянно отрицала. Прятала его внутри себя, прикрывая самообманом того, что ей никто, в сущности, не был нужен. Она была умнее, красивее, лучше того мира, что отказывался её принимать.
Они оказались на пороге общежития ровно в обозначенное время. Бриана сжимала в ладони отрывок с номером комнаты, что они изучали, неторопливо ступая путанными суетливыми коридорами, где никому до них не было дела. Здесь оказалось достаточно шумно и многолюдно, особенно под вечер, невзирая на то, что многие из студентов собрались убывать в скором времени домой, куда спешили попасть к Рождеству.
Рози с ужасом осознавала, что подобное ждало её уже меньше, чем через год. Только бы планы не были отменены против её воли. В попытке сохранять свои взгляды реалистичными, а мысли трезвыми, она не исключала и худшего развития событий. И, тем не менее, картина предстоящей жизни удручала. Слишком много шума, слишком много лиц, слишком много здесь было того, чего Рози обычно избегала. Одноклассников после школы она могла ещё полдня не видеть, в университете отдыха от одинаковых серых лиц не было совсем.
Они обнаружили на одной из комнат тот самый номер, что искали на протяжении пятнадцати минут. Ещё раз неуверенно переглянулись между собой. Рози включила диктофон, сжав телефон в потной ладони, Бриана набрала полную грудь воздуха, прежде чем постучать.
За дверью послышался крик, но слова были едва различимы. Ещё через два стука дверь открыли, и перед ними стояла одна из девушек, которую они встретили днем. За её спиной Рози заметила ещё четверо других девушек.
— Мы как раз тебя ждали, — девушка отодвинулась, позволив Бриане войти в комнату. Когда Рози вознамерилась войти следом за ней, ей этого не позволили сделать. — Тебе лучше остаться здесь. Обещаю, с ней всё будет в порядке, — девушка выдавила натянуто вежливую улыбку, которая была, как ведро холодной воды вылитой на голову как раз в разгар разбушевавшегося мороза.
— Я буду ждать тебя… — только и успела произнести Рози, прежде чем дверь перед её носом захлопнулась. Она оставалась стоять на месте ещё несколько бесконечно долгих минут в смятении, что же стоило делать дальше.
В конце концов, выключила диктофон, расстегнула пальто и обессиленно опустилась на пол и зажала голову между ног. Теперь она точно ничего не могла сделать.
***
Оставался всего один экзамен, но Дуглас вынужден был появляться на рабочем месте каждый день, что было, по его мнению, бессмыслицей, которую будто бы забавы ради придумал мистер Мэдден, занявший место Гудвина. Он стал к нему тщательнее присматриваться, что не очень помогало, потому что новоиспеченный декан был с головой в делах и выделял время на подчиненных лишь дважды в неделю исключительно по расписанию. Неразговорчив и нелюдим — он был полной противоположностью Гудвина, любителя громких вычурных торжеств и слишком явной лести. Кроме того Мэдден едва справлялся со своими обязанностями, о чем Дугласу неизменно докладывала Кэрол, которой было напрасным верить, но в то же время пропустить её болтовню через себя он тоже не мог.
Дуглас просил Клайва найти, как можно больше информации о Мэддене, которую желал изучить самостоятельно. Прежде с подобным ему помогал справляться Карл, о котором он вспомнил совсем ненароком, прочесывая до полуночи предоставленные Клайвом документы. Должно быть, Николь теперь проклинала его имя, вспоминая куда чаще, чем это теперь случалось с ним, и ему стало интересно, как они теперь жили. В его-то квартире должно быть не так уж плохо, но всё же было странным, что от самой Николь он не получил ни единой вести.
Случайное вспоминание о бывшей жене вынудило открыть давно забытую электронную почту. Вспомнил пароль лишь с третьей попытки. После того, как новость о поддельном мошенничестве распространилась через СМИ, Дуглас получал на электронный адрес много
писем с угрозами, которые устал блокировать, пока, в конце концов, не создал себе новый профиль. О нем знали немногие — отец, кузен из Вашингтона, а теперь ещё и Гудвин и почти все студенты, присылающие на его почту запоздалое домашнее задание.Николь всё же прислала ему несколько имейлов, что значились непрочитанными. Последнее было отправлено чуть меньше полугода назад. Дуглас неохотно открыл её письма и принялся читать, не ожидая встретить слова, в которых хотя бы ненароком можно было встретить слова «скучаю», «люблю» или «вернись». Это были угрозы, сменявшиеся мольбами. В одном из писем Никки взывала к их прошлому, вспоминая несколько действительно согревающих душу эпизодами, чтобы затем в другом своем письме истерзать его сердце упреками.
В последнем письме она бранила его за то, что он был намерен забрать хотя бы свою машину, что, в конце концов, всё равно досталась ей. О последней поездке Карла она не писала вопреки тому, что Дуглас почти был уверен в том, что его отказ изрядно её выведет из себя, что за последнее время их общения у него получалось легко. В отличие от Карла, Николь знала гораздо больше обо всех условностях договора, что Дуглас был вынужден подписать после всего того безумия, во что его вязали против воли. Единственное, что мужчину удивляло так это исключительно то, что всё же Николь осталась после всех этих слов в стороне. Оставила его в покое, что было не так уж на неё похоже. Она изменила ему, бросила, первой подала на развод и отняла почти всё, не позволив даже оставить себе чёртову машину и кроме того имела наглость надеяться на то, что он поможет ей и её любовнику. Наверное, дело было в беременности, воспоминание о которой тяжким бременем снова легло на плечи Дугласа.
Он не удержался и проверил заодно Фейсбук и Твиттер. Слишком глупо, но Дуглас уже пустился по этой колее вниз и не мог остановиться. Одинокий зимний вечер сам нашептывал на ухо воспоминания, которым он не мог противиться, потому что, невзирая на плохой исход, начиналось всё достаточно приятно.
Они познакомились в конторе, куда Дуглас устроился впервые на работу. Небольшое съемное помещение, где группа ещё недавних студентов занимались защитой гражданских прав людей со средним доходом. Она пришла на месяц позже него, и уже в первый же рабочий день Дуглас пригласил Николь на свидание, что завершилось в её постели. Встречи после работы быстро превратились в привычку, но всё же обязывать друг друга отношениями они не спешили. Дуглас не был уверен, кем они были друг другу, пока Николь не пригласила его на Рождество к себе домой. Тогда уж сомнений вовсе не осталось.
Через год он нашел работу в более серьезной и высокооплачиваемой фирме. Николь перетащил следом за собой, устроив на приличной должности. Работы было навалом, поэтому даже в четырех стенах одного офиса они пересекались изредка, что, наверное, даже больше укрепило их отношения. Дуглас по-прежнему не знал, как это срабатывало, но чем меньше они виделись, тем больше скучали друг по другу, а потому конец дня всегда был лучшей его частью. Он двигался по карьерной лестнице куда быстрее девушки, успевал переступать широким шагом две-три ступени, когда Никки могла перешагнуть лишь одну.
Он сделал предложение на третью годовщину отношений. Ничего замысловатого. Столик в дорогом ресторане, кольцо в бокале с шампанским, одно колено, согласие, аплодисменты, бесплатный десерт. Дуглас даже не задумывался над тем, чтобы сделать всё иначе.
Ещё через год Николь решила уволиться с работы. Его дохода вполне хватало для обеспечения. Дуглас не возражал решению жены, ведь в сердцах надеялся на то, что означало это исключительно то, что она готовилась стать матерью для их общих детей, о чем сама Николь думала в последнюю очередь.
Совместные десять лет жизни с Никки прошли для мужчины незаметно. Казалось, всё длилось не больше года, когда его знакомство с Рози, казалось, затянулось на десятилетия. Теперь, когда было время, Дуглас замечал каждую деталь, чувствовал каждый свой неосторожный шаг навстречу пропасти, к которой осторожно подступал в темноте. И это нравилось ему равнозначно тому, как и раздражало. Терпимость была неплохим качеством, вот только даже его грани были четко обозначены. И его тяга к девушка уже давно давила на толстые стены самообладания, что трещали по швам.