Мое кудрявое нечто

– Это.., – она мотает головой, сжимая губки, – должно быть очень помогает тебе в жизни.

Она наконец улыбается, открывая смешные белые зубки, передние из которых чуть длиннее остальных, и в моей голове что-то клинит. Протягиваю руку к ее лицу, поглаживая большим пальцем щечку. Такая мягкая, гладкая кожа. Рита перестает улыбаться, упираясь в меня взглядом. Но не убирает лицо от моей руки.

– Ты красивая, малышка, – улыбаюсь, хорошо, что она не одернула лицо.

– Не хочу я шоколад.

Произносит тихо. Убирает батончик обратно в бардачок. При этом ее ручка подрагивает.

– Миш, это что, пистолет?

Из багажника, правда, торчит рукоятка «Макарова».

– Ага, – убираю руку от ее лица, сосредотачиваюсь на дороге, по которой можно уже нормально ехать.

– Зачем тебе?

– Рита, я майор Российской армии, нет ничего особенного в том, что у меня есть оружие.

– Разве вы не оставляете его в казармах, ну или где вы там работаете?

Откидываюсь на сиденье. Момент был прекрасным, жаль коротким.

Мне не приходится отвечать на вопрос, потому что телефон в ее кармане выдает какую-то классическую мелодию.

– Алло, да, – кивает малышка, – это я. Да, оставляла.

Не разбираю слов в трубке. Но Рита сосредоточена.

– Мне необходима перекредитация с меньшим платежом… конечно… я подъеду… а может быть можно завтра? … Как последний день? Дело в том, что сегодня я уже не успеваю, вы же до половины пятого работаете?… А какова вероятность, что эта акция продлится на следующей неделе?… Да, я поняла вас, спасибо. Извините за беспокойство.

Ее голос расстроен, а на лице разочарованное выражение. Какая перекредитация? Это она все со своим кредитом бегает? Я как-то пропустил всю эту историю с машиной мимо ушей. Надо прислушиваться к тому, что она говорит.

– Куда ты не успеваешь?

– Не важно, – выдыхает обреченно и отворачивается к окну.

– Да ладно тебе! Расскажи, куда тебе надо к половине пятого? Мы еще успеем!

– Миша, уже пятнадцать минут. Никуда мы не успеем, – мотает головой.

– Слушай, если меня правильно попросить, то я за пятнадцать минут до луны долечу. Так что советую рассказать мне все, потому что я могу помочь.

– Это не твои проблемы, не переживай обо мне. Я что-нибудь придумаю.

Хватаю телефон, лежащий на ее коленях, она не успевает даже вскрикнуть от неожиданности. Выбираю последний звонивший номер и нажимаю на вызов.

– Отдай! – малышка тянется руками к телефону, но я отклоняюсь.

– Не мешай, – смеюсь, – я же за рулем! Хочешь разбиться?

– Отдай мне телефон! – голос Риты поднимается до крика. – Верни, я не собираюсь тут…

Но я уже не слушаю ее. В трубке женский голос приветствует меня. Это представитель банка. Спрашиваю только адрес, по которому находится офис, куда я должен подъехать и прошу сотрудницу дождаться меня.

***

Миша чумовой. Гонит по дороге на тонированном Патриоте с прибамбахами, обгоняя всех и вся, дважды выехал на встречку, показав средний палец сигналящим недовольным водителям, пронесся мимо сотрудников ГИБДД, помахав им. Его даже не остановили. А вчера пьяным гнал по заснеженной трассе. Мне страшно ездить с ним, хоть управляет машиной он уверенно.

Через десять минут мы уже заходим в нужный мне банк. Анастасия, говорившая со мной и с Мишей по телефону, встречает нас. Миша с дружелюбной улыбкой просит проводить его к руководителю филиала, а я остаюсь ждать в зале ожидания.

Возвращается довольный через пятнадцать минут, прощается с Анастасией, подмигивает мне, подавая руку и выводит из здания банка.

– Зачем мы приезжали?

– Считай, что у тебя нет кредита. Ты ничего никому не должна.

– Что?

– Садись давай, – открывает для меня дверцу машины.

Залажу в машину, шокированная его словами. Как так? В смысле, нет кредита? Куда он делся то?

– Брат владельца банка мой приятель, так что кредит тебе списали. Банк не обеднеет. Можешь не париться на счет платежей. Справку об отсутствии долга пришлют тебе на электронную почту. Кстати, машину твою я в металлолом сдал. Ее чинить себе дороже, все равно не проездит долго. Я заказал тебе новую, а пока ее не привезут, поездишь на отцовской, он не против, я ему уже позвонил.

Он говорит все так, словно историю рассказывает. А я не верю, что такое возможно. Нет, я верю, наверное. Но я не рассчитывала на такие поблажки и не хотела их. Я не нахлебница. Я не собираюсь сидеть на шее у Алексея Витальевича и его сына.

– Зачем ты это сделал?

Мне стыдно принимать все это. Чувствую себя бедной детдомовской девочкой, принимающей милостыню, именно такой, какой и являюсь.

– Слушай, Рита, я знаю, ты скажешь сейчас, что тебе ничего не надо, ты все можешь сама и так далее и такое прочее. Но в твоей жизни теперь есть я. Моя невеста не будет жить на стипендию, подрабатывать после учебы, ходить в обносках и ездить на ржавом корыте. Смирись и получай удовольствие.

– Останови машину! – требую я.

–Неет, – протягивает умоляюще Коршун, – пожалуйста, давай ты не будешь обижаться. Я слишком голоден сейчас, чтобы ты обижалась. Обидься потом, когда я поем, и у меня будут силы медленно ехать за тобой вдоль тротуара, по которому ты пойдешь.

Что он несет? Он сумасшедший! Ненормальный! Не нахожусь с ответом, а злость, с которой я минуту назад просила его остановить машину, вдруг куда-то пропадет.

– Я даже расскажу тебе, как все будет, – он держит руль левой рукой, а правой размахивает, объясняя мне будущее. – Ты такая обидишься, – эту фразу он произносит, надув губы, как девчонка, и вальяжно отбрасывает назад кудрявую прядь, – решишь гордо уйти. Но дело в том, что если ты уйдешь, то я буду очень расстроен, потому что ты мне действительно нравишься, малышка, – его длинная рука дотягивается до меня, щипая за нос. – Кроме того, если ты просто уйдешь, отец меня за яйца повесит на люстре в твоей комнате. Так что имей сочувствие к человеку, сохрани мои яйца для наших будущих детей.

– Что?

– Да-да, у нас будут дети, но только мальчики, – он красиво улыбается кривовато изогнув губы, и снова подмигивает мне. – И давай не сразу, ладно? Я пока не готов растить спиногрызов. Вот лет через пять будет круто. Но там надо подгадать, знаешь, чтобы наши дети получились в одно время с пацанами моими, ну, типа, чтобы росли вместе, как мы. Вместе то веселее.

Он болтает без умолку. Он думал про наших детей! Я еще даже про свадьбу не думала, все надеялась ее избежать. А он подгадывает, когда рожать так, чтобы наши дети были одногодками детей его друзей.

– Малышка, да ты погляди на себя! – Миша изумленно таращится на меня. – Ты умеешь смеяться! А я думал, у тебя дефект лицевых мышц, и дальше улыбки дело не заходит. Давай, я хочу запомнить этот звук. Посмейся еще немного для меня.

Я и вправду хохочу. Забываю про то, что он сделал с моей машиной, про задетую гордость и от души хохочу.

– Вот так, девочка, – его огромная ладонь убирает мою челку, вновь выбившуюся из-за уха, а большой палец несколько раз поглаживает щеку. – Мне нравится твой смех.