Мое кудрявое нечто
Шрифт:
Улыбка Мефистофеля на его лице пугает, но я не могу оставить его вопрос без ответа. Этот человек вытягивает из меня слово за словом, ничего не делая.
– Я разревелась и убежала! – вскрикиваю я и сгибаю руки в локтях показывая, как убегала.
Приходится поправлять халат, полы которого разъезжаются. Надо бы переодеться, но меня что-то разморило.
Парень хохочет. Посильнее затягивает пояс моего халата, не придавая значения тому, как я дергаюсь от этого движения.
– Пряталась весь вечер в женской спальне, и пропустила праздник! Девочки потом все лето надо мной смеялись! Дразнили душенькой.
Я и сама
– Ты меня напоишь!
– Так ты закусывай.
Он кивает на мясо, солености, свежие, не пойми откуда взявшиеся лепешки с сыром и другие закуски, которыми уставлен стол. Ждет, когда я прожую сыр с сервелатом, и продолжает разговор, все так же изучая меня взглядом.
– А парень, этот Тема, потом еще гулять звал?
– Постоянно! Уже один. Но я шарахалась от него по всем углам, лишь бы не встретить. Полгода убегала с уроков со звонком. И он решил, что не такая уж сильная любовь у нас с ним была, – шучу я, и парень снова смеется.
– Ты уничтожила его самооценку! Вы, женщины, не понимаете, насколько это хрупкая субстанция, – журит меня.
– А что, мне надо было поцеловать этого нахала и всю его компанию?
Возможно, это вино так действует, но я становлюсь раскрепощеннее, даже выпучиваю глаза, произнося эту фразу.
– Нет, – Юра мотает головой, – так делать не надо, – утяжеляя ответ, крутит указательным пальцем в стороны, показывая, что целовать всех не стоит.
Затем рассказываю, как мы проводили каникулы. Однажды нас возили в Адлер на море. И я просто влюбилась в стихию. А потом рассказала об этом Алексею Витальевичу, и на следующий день он забрал меня на четыре дня и увез в Сочи. Рассказываю, как фоткалась с питоном, изображая при этом дергающиеся от страха мышцы лица, и мы снова смеемся с другом моего возможного будущего мужа.
Романов оставляет меня на десять минут, чтобы унести заснувшую Джессику в комнату, где уже спит Тина, и покурить. А я думаю, куда же подевались остальные друзья Миши и он сам. Полночь на дворе. Ого! Мы с Юрой сидим уже два часа! А я совсем не хочу спать. Мне весело и более или менее комфортно. Я хочу и дальше сидеть так и болтать с ним.
– Как думаешь, если Алексей Витальевич сразу хотел меня забрать, то почему не сделал этого?
Юра изучает мое лицо и молчит некоторое время. А потом его глубокий, с хрипотцой голос заставляет меня немного съежиться.
– Миха был подростком. Вряд ли тебе стоило находиться тут в это время.
– Почему? – мой голос звучит приглушенно.
– Мы немного кутили. Зачем тебе было видеть это? Сейчас он серьезный и адекватный…
– Он назвал собак в честь своих друзей. А в твою честь вообще драного кота! – выкрикиваю я, смеясь. – Он не адекватный!
– Эй! – хохочет Романов. – Кот вполне себе ничего. Я его отмыл и откормил. Его даже овчарки боятся! Побольше уважения в голосе!
Это правда. Кота Юру боятся все остальные питомцы, он и на меня посматривает с нескрываемым презрением. Не могу остановить себя от смеха. Как бы Джессику не разбудить.
Юра отлучается еще на несколько минут, проверяет все ли в порядке с его женой. Мне хочется спросить, что с ней, но я не решаюсь.
Ребята возвращаются, когда мои щеки уже горят от выпитого вина а горло саднит от смеха. Мы как
раз хохочем над рассказом Юры о том, как Мишу нашаманили на Байкале.***
Гогот Романова и громкий смех Риты слышен даже на улице. Они вдвоем на кухне и, похоже, уже неплохо познакомились. Показываю уставшему Сане комнату, где он будет ночевать. Мы дали парню выпить бутылочку пива, так что лучше его брату не показывать. Заношу ему еду и иду кормить своих вторых друзей. Но во всех мисках еда уже лежит. Юран сделал все за меня.
Нахожу его в кухне, расслабленно поглаживающего кошку Тину, которая нежится в его руках. "Хоть эту потискаю" – шутит друг, щелкая языком – "да, маленькая?" Кошка ничего не отвечает, но смотрит ласково и подставляет отъевшееся пузо под его лапищу. Вот ко мне она такого доверия не выказывает. Олег с Лехой нападают на еду. Мы все проголодались, пока играли в стрелялки на хорошо освещенной и огороженной территории в чаще леса. Рита, укутавшись в пушистый темно-синий халат, сидит за столом с бокалом вина и зардевшимися щеками. Она пьяна, весела, и любовно смотрит на Романова, слушая историю нашего Байкальского приключения.
Не знаю, как реагировать. Меня укололо то, как она смеется с ним наедине, я еще с улицы слышал ее голос. Они говорили. Я же не могу вытащить из нее ни одного лишнего слова, а уж заставить ее смеяться… Вот же… Черт бы подрал Романова! Этот маньяк может расположить к себе кого угодно. Как он это делает?
– Мишка вернулся в обед нашаманенный вдрызг. Мы до сих пор не знаем, над чем они там колдовали со стариком, – заканчивает Юран.
– Может, хоть тебе откроет тайну той ночи, – обращается Леха к смеющейся Рите.
Какая же она миленькая, когда смеется. Вот бы всегда видеть ее такой. Убирает отросшую челку за ушко, и смотрит на меня. Маленькие губы причудливой формы приоткрыты и я могу видеть блестящие белые зубки. Два передних чуть длиннее остальных, и мне хочется пройтись по ним языком. А еще погладить приподнятые от улыбки розовые щечки.
– Миш, ну скажи, что там было то, с шаманом? – просит она смешливым голосом, сводя домиком коричневые брови.
– Он меня чем-то накурил, я сам не помню, – вру я.
Вру наполовину. Шаман реально меня накурил, но забыть ту ночь я бы не смог. Вот только сейчас не время рассказывать о ней.
Олег, сидящий рядом с Ритой, пополняет ее бокал, получая в благодарность кивок головы. Черт! Почему я не додумался налить ей вина? Тогда этот кивок был бы предназначен мне. Сглатываю, когда пухлые белые пальчики с подстриженными под корень ногтями обхватывают пузатый бокал и подносят его к ротику, о котором я мечтаю уже несколько недель.
– А я вот никогда не накуривалась. Парни в детдоме однажды принесли несколько косяков, но я не стала пробовать. Мне пришлось скрыться от них в учительской, чтобы не заставляли. Я там всю ночь провела.
Что-то она разоткровенничалась. Это все Романов, негодяй, напоил ее и вывел на дурацкие разговоры. Он мастер выпытывать из людей информацию. Я иногда сам не замечаю, как рассказываю ему всю свою подноготную. Хотя, мне и скрывать то от него нечего. Буровлю его взглядом, показывая, как тресну кулаком, пока Рита не видит, но этот хмырь только усмехается, поглаживая кошку, уже растопыревшую все четыре лапы в разные стороны. Вот же… даже моя кошка к нему благосклоннее, чем ко мне.
– А потом ребята начали…