Мое кудрявое нечто
Шрифт:
***
– Ну вы и гады!
Я возмущен! Вся моя личная жизнь выставлена напоказ. Все сокровенные моменты: описанная стена Берлинского полицейского участка, одетый в счет проигрыша в карты шикарный розовый костюмчик и даже в труселях меня показали… в натуре, негодяи.
Хотя, что мне? Я шикарно смотрелся в кадре.
– Погоди, – Леха закрывает дверь кабинета, куда мы с парнями удалились на перекур, – самое крутое тут.
Пялюсь в протянутый мне планшет и ржу над фоткой своего члена, запечатленного в самый страшный момент моей жизни – лишайный. Я тогда подобрал котейку, найденного в лесу и притащил
– Ладно хоть не отвалился, – выдыхаю, я тогда, правда, испугался.
– Я, кстати, бабе Кате такси вызвал, – сообщает Самойлов, – что-то она совсем расклеилась.
– Ага, рыдает, – соглашаюсь с другом. – И заканчивайте клеить эту телку, как ее, Хомякову.
Не хочу чтобы парни поматросили ее, а Рита потом мне выговаривала. Все таки девчонка ее подруга.
– А она ниче такая.
Нет, Самойлов явно не намерен отпускать свою жертву. В его серых глазах уже можно увидеть, как Женьку достается от него в машине, а потом и в его кровати, но уже от Лехи. Боюсь, с этим я поделать ничего не смогу, если только незаметно отправить Хомякову домой.
– Кстати, – решаю поумерить пыл друга трудным разговором, который все откладывал, – ты только не бесись, ладно?
Предусмотрительно тушу бычок и отступаю на шаг назад, потому что Самойлов сейчас взбесится. Вот, уже напрягся…
– Коршун, если ты сейчас снова скажешь что назвал какую-нибудь собаку в мою честь, я не посмотрю, что у тебя сегодня первая брачная ночь и кастрирую, – напрягается блондин.
– Это было бы проще, – усмехаюсь. – Но тут такое дело… понимаешь.., – мне сложно сказать ему об этом.
– Да говори ты уже!
– Короче, мой отец трахает твою мать, – нафига я сказал "трахает"… хотел же нормально, гребанный мой язык.
Самойлов замирает на пару секунд и взрывается.
– Ты совсем ох.ел?
Он не успевает кинуться на меня, Романов уже держит его со спины, а Кобарь становится рядом, готовый помочь.
– Ну или она трахает моего отца, если тебе так проще, – пытаюсь исправить положение, но снова что-то делаю не так.
– Да не держи ты меня! Не буду я его пизд.ть! – Романов отступает на шаг от нашего друга. – Возьми свои слова обратно!
– Не могу, братан, я их видел, – грустно мотаю головой, вспоминая это зрелище. – Тетя Наташа, кстати, ничего такая…
– Да заткнись ты! – Леха толкает меня в плечо. – Это же тетя Наташа!
– Да я сам охренел, когда застукал их! – ору я.
– Ты их застукал? Ты видел мою маму, когда… когда…
– Да, и зрелище это было то еще, они сношались как кролики, – молчание, Коршун, молчание, но.., – я даже сразу и не понял, что происходит, кто мог подумать, что они еще могут… они же старые…
– Коршун, заткнись, – ноздри моего сероглазого друга сейчас разорвутся, но я не могу остановить поток слов.
– Ну нет, тетя Наташа, конечно, потрясно выглядит, но им же лет по… а сколько им? Я после этого зрелища две ночи ладом не спал…
Останавливаюсь, только когда в кабинете разносится гогот Романова, развалившегося на диване.
– Коршун, ну ты нашел время…
– Да я не знал, как сказать, – пытаюсь оправдаться.
– Когда ты узнал? – требует Олег.
– Недели три назад, может,
месяц.– И ты молчал?
– Я не хотел тебя расстраивать!
– Да пошел ты…
Самойлов покидает комнату, а мы с парнями выкуриваем еще по сигаретке.
– Твой отец трахает его мать? – Романов закатывает глаза, мотая головой. – Трахает! Коршун, ты другого слова не нашел? Это же его мама, он обожает ее!
– Да я не хотел, вырвалось просто. Но они в натуре там не любезничали…
– Я не хочу этого слышать! – Леха молодец, у него получилось остановить новый поток моих мыслей.
– Ладно, не парься, я поговорю с ним. Он отойдет, – Романов оставляет нас с Кобарем, уходя искать нашего друга.
Ладно, Олег с этим справится. У меня сегодня есть дела поважнее.
Возвращаюсь к пухляшу, которая сегодня даже аппетитнее чем обычно. Когда увидел ее в ЗАГСе, чуть не задохнулся. Понял, что не дышу только когда она тихо произнесла "Да". И это был самый лучший звук, услышанный мною за всю жизнь. Не могу заставить себя сосредоточиться на чем-то, кроме нее. Она как будто из волшебной страны прилетела. Белый венок на ее голове, и длинная кружевная фата, обрамляющие замысловатую прическу не дают мне покоя. А уж от груди, выпирающей из глубокого выреза платья, которым, без сомнения, отомстила мне за все свои мученья Орловская, я вообще не могу оторвать взгляда. И вообще, пухляш сегодня вся такая воздушная и легкая, словно из зефира сотворена. Тащу ее на танцпол, где прижимаю к себе как можно крепче, потому что мое тело больше не может сопротивляться этому космическому притяжению.
– Миш, давай немного посидим, – просит тихо теперь уже моя жена. – У меня ноги болят.
Веду ее обратно за наш столик и требую снять туфли. Не хочу, чтобы ей было неудобно.
– Миша, твои друзья сумасшедшие, они мне целое состояние подарили, – шепчет она на ухо.
– А что в этом такого?
Целую ее висок, наслаждаясь его теплой пульсацией. Ей, наверное, это непривычно, но для моих друзей это не большие деньги. Тине на свадьбу, на которой нас даже не было, досталась коллекция часов.
– Мы скоро поедем домой?
– Мы не поедем домой сегодня.
Я заказал президентский люкс в Ритц Карлтон на две ночи. Хочу побаловать пухляша. Ей не помешает расслабиться.
– Но я хочу домой, пожалуйста. Там уютно. Там будет удобнее.
В ее голосе столько просьбы, а в широко открытых ореховых глазах страха, что мне становится плевать на потраченные восемьсот штук. Хватает одной секунды, чтобы кивнуть в ответ на ее просьбу и получить налившиеся щечки и поднятые уголки губ в награду. Девчушка тут же тянется ко мне за поцелуем и шепчет в самые губы "Поедем теперь".
Больше слова мне не нужны. Даже с гостями не прощаюсь. Вывожу ее через черный ход и тяну к машине. Такси мне не нужно. Я не выпил ни грамма. Вот только моей тачки тут нет. Вспоминаю, что на ней укатил один из моих сослуживцев, срочно вызванный в расположение. Зато у выхода стоит Самойлов и все еще нервно курит. Прошу Риту подождать в стороне.
– Братан, – хлопаю его по плечу. – Давай без обид.
– Да ладно, это ж не ты ее трахал, – пьяная улыбка на лице друга позволяет расслабиться, ненавижу ссориться с ними. – И потом, я тут позвонил мамуле, и, похоже, мы скоро станем братьями.