Мое кудрявое нечто

Прикусываю язык, чтобы не шуткануть на счет «мамули». Я знаю, Самойлов боготворит мать.

– Серьезно?

Новости странные. Нафига старикам жениться? Друг кивает. Ну а что, может, во втором браке им обоим повезет больше.

– Ну, раз уж на то пошло, и мы почти родственники, поделись тачкой, я свою отдал.

Олежек с дружеской улыбкой осматривает мою жену и достает из кармана ключ от своей Ламбо.

– А это тебе в качестве извинения за новость, – пересылаю ему сообщение с бронью на люкс в отеле. – Не хомячьте там сильно Хомякову, – говорю тихо, чтобы Рита не услышала.

Я честно хотел посадить девчонку в такси с бабой Катей, и спасти от нагрузки своими друзьями, но эта бесстрашная либо не поняла грозящей ей опасности, либо думает, что ее задница из железа сделана, так что Женек до сих пор где-то тут ползает.

– Ого! А ты? – Олежек присвистывает, понимая, каких денег и связей мне стоил этот номер на двое суток.

– Пухляш хочет домой.

– Я уже сауну заказал, так что отдам Романову. Тина любит такие места.

Согласно киваю и усаживаю Риту в спорткар друга.

Она молчит всю дорогу, никак не реагируя на мои слова и попытки развеселить. Ее нервозность непонятна. Она даже не смотрит на меня. А когда я ловлю случайно ее взгляд, отворачивает голову. Чего боится?

– Рит, – ловлю ее у основания лестницы, – что-то случилось?

Молча мотает головой и пытается вырваться из моих рук. Но я не могу теперь отпустить ее. Я ждал достаточно долго для того, чтобы теперь получить то, на что имею право.

– Пухляш, если я должен о чем-то знать, самое время сказать мне.

– Пожалуйста, можно я схожу в душ? – даже ее голос трясется.

Да что с ней?

– Нет, – мотаю головой и касаюсь ее губ своими. – Я хочу видеть, как ты снимаешь это платье.

– Миш, я не могу сейчас, – круглое личико бледнеет на глазах, – мне нужно…

– Тебе ничего сейчас не нужно, кроме моего члена, – начинаю беситься. – Просто скажи мне, чего ты боишься? Мне плевать, был ли у тебя кто-то, мне важна правда, скажи мне ее до того, как я сам узнаю.

Малышка мотает головой, и я подталкиваю ее к лестнице. Я не вижу ни одной причины ее страхов, кроме лжи.

– Тогда вперед.

Рита поднимается медленно, потрясываясь, словно на казнь идет, чем только больше уверят меня в моей правоте. Нафига надо было врать мне? Я захотел ее, как только увидел. Ну, почти. Я все равно женился бы.

Запихиваю жену в ее комнату, ей будет удобнее на своей территории. Бешусь сам на себя, что рассеял всю романтику, которую хотел создать для нее. Взбесился из-за какой-то ерунды.

– Миш, мне надо… надо…

Не успеваю ничего сказать, девчушка останавливается посередине комнаты. Хочу поцеловать ее, прижимаю к себе, и тут ореховые глазки закатываются и бездыханное тело обмякает в моих руках.

– Ты блин, издеваешься? Снова типа в обморок упала?

Легко потряхиваю тельце, помня шутку, спасшую ее в прошлый раз, когда она удрала от меня в сауну. Но по отсутствию реакции в первые две секунды понимаю что нет… пухляш не шутит. Она в обмороке. Ох.енная брачная ночь… Я взбешен! И убью Орловскую. Это ведь именно она затянула платье моей жены с таким ожесточением.

***

Мое лицо обдает чем-то ледяным, и я наконец-то могу вдохнуть полной грудью. Невозможно понять радость наполнения воздухом легких, пока не познаешь отсутствие таковой. Открываю глаза. Я в своей комнате, где и упала. Помню только, как голова сильно закружилась, и легкие не смогли принять поток воздуха, который я с силой пыталась протолкнуть в них. Руки и ноги все еще ватные, а в голове гудит тихий двигатель. Хочется воды.

– Надо было раньше сказать, что тебе дурно, – с ноткой обвинения в голосе произносит Миша.

Его лицо прямо над моим. Хлопаю глазами, вгоняя воздух в тело глубокими вдохами. Миша оставляет меня лежать на кровати, а сам открывает окно в комнате, куда моментально задувает порыв ледяного ветра.

– Я хотела добраться до дома и снять с себя корсет. Не думала, что могу упасть. Долго я была без сознания?

– Нет, даже минуты не прошло. Я разрезал тесемки.

Мой муж прислоняется спиной к окну, расстегивает три верхние пуговицы белой шелковой рубашки и сует руки в карманы синих брюк, рассматривая меня. И я тоже оглядываю свое тело. Он снял с меня платье, оставив только белоснежное просвечивающее белье, тонкими ремешками соединенное с такими же чулками.

Боязливо поворачиваюсь обратно к Мише, прослеживая отчетливое движение его кадыка и играющих желвак. От этого взгляда и нового порыва ледяного воздуха моментально покрываюсь мурашками. Миша громко сглатывает, подходит к кровати с другой стороны и накрывает меня меховым покрывалом. Возвращается к окну, чтобы закрыть его и протягивает мне стакан воды, взятый со стола.

– Мне жаль, что так вышло, – сожалею я.

– А мне то как жаль! Это ж какой облом!

На его лице снова проскальзывает детская обида, от которой хочется заорать на него а потом пожурить, потрепав по кудрявой голове.

– Миш, я сейчас приду в себя и…

– Пухляш, – он садится рядом со мной, проходится пальцами по моей щеке и улыбается, – я переживу. Тебе надо отдохнуть.

Вот… почти как нормальный, взрослый человек заговорил. Умеет же.

– Но…

Хочу сказать, что сама хочу его, что сама ждала этой ночи и поэтому попросила его отвезти меня домой, ведь тут чувствую себя увереннее, а уверенность мне необходима. Но муж перебивает твердым командным голосом.

– Рита, я не умру от очередной ночи без секса. Я уже привык. А вот еще одно твое падение могу и не выдержать. Я испугался.

– Серьезно? – он смешно пучит глаза, и я прыскаю. – Ты, человек, который и дня не может прожить без нового синяка, испугался?

– Мои синяки не имеют значения, это мое нормальное состояние, – парень громко смеется. – А падения моей жены в обморок вводят меня в ступор.

– Жена… не могу себе этого представить.

– Поздно представлять! Все уже случилось. Я ждал этого с самого твоего появления в доме, – Коршун легко щелкает меня по носу, проходится снова пальцами по щекам и наклоняется для поцелуя. – А пока отдыхай.

– Не будешь меня тестировать?

Смеюсь от собственных слов и покрываюсь краской. Он произнес это слово в первый день нашего знакомства, и оно не выходило из моей головы, то и дело заставляя внутренности леденеть от страха перед этим человеком. Страха теперь нет. Я не боюсь его. Я знаю, что он не причинит мне вреда. А это слово играет новой, возбуждающей краской.

Миша гогочет, отклоняя назад кудрявую голову, предлагая наблюдать, как ходит ходуном его кадык.

– Пухляш, у меня полно времени для этого. Тебе нужно прийти в себя.