Мое побережье

Кудри вились в разные стороны и напоминали тщательно разворошенное птичье гнездо — так я, по крайней мере, нарекала свои волосы. Заслышав вопросительное: «Пеппер?», я поспешно отмахнулась от Хэппи коротким: «Две минуты!» и опрометью бросилась к сумочке, отдаленно благодаря миссис Хоган за то, что она предусмотрела наличие зеркала в гостиной.

Аккуратно заколоть передние пряди на затылке не удалось, зато получилось «усмирить» и собрать водопад мягких локонов в подобие небрежного пучка. Ладно. Хуже, в любом случае, уже быть не может.

Выбегая на крыльцо и скоро прощаясь с миссис Хоган, я старалась не смотреть на Старка, который выглядел до зубного скрежета идеально.

— Пру, — его рука поймала меня прямо перед захлопнувшейся у самого носа дверью авто, за которой успел скрыться Хэппи. — А поздороваться?

— Мы виделись… — «несколько часов назад» так и повисает в воздухе, когда взгляд внезапно упирается в его грудь, где на лацкане пиджака, на булавке красовался белоснежный цветок.

Осознание накрыло, словно мне вылили на голову ведро ледяной воды.

Вот дьявольщина.

— Согласно традиции, — нараспев протянул он, явно пародируя Нору Уэшвилл, под конец года окончательно помешавшуюся на выпускном вечере и не прекращавшую о нем говорить, — девушка дарит парню бутоньерку, которую он должен приколоть к своему пиджаку, — пальцы подхватили мою кисть, притягивая ближе, — а он ей в ответ — вот такую… хрень, — Тони непривычно аккуратно надел мне на запястье браслет с бледно-сиреневой ленточкой. — Вы последнее время так рассеяны, мисс Поттс.

Было чудовищным преуменьшением говорить, что от стыда из-за собственной катастрофической (и такой нехарактерной для меня) забывчивости я не удосужилась вспомнить про поганые бутоньерки. Однако изумление, которое охватывало меня при взгляде на изящную лилию, перекрывало всяческие прочие эмоции.

— Они… — я даже поднесла цветок к носу и понюхала, — настоящие?

Не то чтобы я не знала, что фраза «на заказ» для Энтони Старка является чем-то естественным и закономерным, но от факта, что я становилась непосредственно причастной к его расходам, одолевала неловкость.

Он, не выпуская моей ладони, небрежно сморщил нос.

— С благодарностями — к Джарвису, это его идея. Я всего лишь исполнитель, — в карих радужках ярко играло огненно-рыжее закатное солнце, даря им причудливые янтарные блики. — Ты такая красивая.

Бам.

Шелестящим шепотом в самый мозг, под кожу, прогоняя по венам.

Так, будто громкость его тона что-то кардинально и бесповоротно изменит. Пошатнет хрупкость момента.

Закат играл в его каштановых волосах и мазал персиковыми оттенками по щекам. Тони скользнул взглядом по тонким бретелькам платья и переключил внимание на прическу, вдруг нахмурил брови. Секунда — и пальцы свободной руки заправляют короткую волну, выбившуюся из жалкой пародии на пучок, за ухо.

Он замер, не убирая ладони с шеи, и я почти успела открыть рот, дабы вымолвить какую-нибудь несусветную чепуху, как ситуацию спас Хэппи, по-хозяйски открывший окно и заявивший, что ему крайне дискомфортно «париться» в салоне без кондиционера.

Не услышать привычный «длинноволосый рок» оказалось странным — радиоведущая тихо вещала последние новости, пока мы отъезжали с парковочной стоянки Хоганов.

***

Как правило, в крупных городах выпускные вечера проводятся в старательно вылизанных гранд-отелях, с вездесущим лоском, и характеризуются непомерными затратами со стороны разоренных родителей, однако в Маунт-Верноне его размахи ограничились местным подобием ресторанчика едва ли не за чертой города. Провинциальный шарм? Впечатление зависит лишь от степени вашего романтизма.

Здание напоминало эдакий придорожный отель где-нибудь на окраине Англии. Двухэтажное строение, выкрашенное в белый и обитое темными деревянными досками, имело оконца в духе средневековых пабов и ютилось среди высоких изумрудных елей да многочисленных диких папоротников. Тем не менее, наружность заведение имело крайне приятную и было украшено сияющими гирляндами вдоль шифера, на которые явно не скупились — обмотанными золотистыми огоньками оказались даже кусты у входа.

«Зоной для худшего фото в вашей жизни», как я ее мысленно окрестила, оказалась небольшая арка на задней стороне кафе, путь к которой был выложен нелепой красной ковровой дорожкой.

Хэппи не успел проскочить мимо, как наверняка рассчитывал — Тони поймал его и утянул под арку, чрезмерно приторно даже для него улыбаясь замершему с камерой наготове фотографу.

Щелчок.

Я едва успела придать лицу более-менее вменяемое выражение, дабы потом не было мучительно больно разглядывать снимки с выпускного.

Мы втроем. Быть может, последний раз вместе.

Корабль зашел в гавань, и он уже не отплывет со следующим приливом: правая рука Капитана присоединится к другому экипажу, а самому Капитану откроются для бороздения все семь морей.

Ну, а я? Я остаюсь в порту, дав обещание не сводить глаз с горизонта.

И вопрос лишь за знанием, что все это не зря.

Фуршет оказался не таким дурным, как я о нем предубежденно думала: мы с мальчишками облюбовали столик подальше от сцены, где со спокойной душой и за отвлеченными разговорами поглощали имевшуюся в наличии еду, а Тони умудрился где-то украсть целую тарелку канапе.

— Что? — с искренним изумлением обращался он ко мне, точно его, в самом деле, удивляло мое непонимание мотивов сего поступка. — Закуска никогда не бывает лишней, — и, словно в подтверждение своему умозаключению, Старк, рассеянно оглядевшись, изъял из внутреннего кармана пиджака изящную… фляжку.

Дьявольскую фляжку.

— Совсем с головой поссорился? — я зашипела на него и отчаянно завертела головой, опасаясь, как бы кто не заметил этот жест.

Но, похоже, ребята за крайними столиками поголовно только и занимались тем, что начинали вкушать «веселье».

Подкрепляя все мои опасения, Хэппи с притворным таинством задел меня локтем и продемонстрировал наличие в своем пиджаке точно такого же кармашка.

— Какой идиот приходит на выпускной неподготовленным? — весело хмыкнул Тони и отхлебнул из своей фляжки.

О, он еще и веселится!

Какая потрясающая наглость.

Недовольно насупившись, я откинулась на спинку стула и стащила с тарелки виноград.

Ну, нет. Пусть творят, что им заблагорассудится; только я в этом не участвую.

Дискобол крутился в центре, под потолком, придавая помещению некий шарм «дискотеки, как она есть».

Танцы под музыку, проигрываемую по радио каждое утро и оттого успевшую набить оскомину, — развлечение, надо сказать, крайне сомнительное. Но ребята покорно дрыгались под незатейливые мотивы, а маленькие серебристые блики большого шара играли на платьях девушек.