Мое побережье

— Но и выглядит оно гораздо посредственней. Джинни, — она поймала пальцами петлю, которая была готова спасть на пол вместе с верхом платья, — если это платье и было для кого-то сшито, то только для тебя. Ко всему прочему, оно осталось в единственном экземпляре, самого маленького размера. Это типичная адекватная цена качественного платья на выпускной.

— Адекватная? — я пожала плечами. Тонкий шелк заструился к ногам, и я в самый последний момент успела прикрыть руками грудь. Доктор Харрис тактично отвела взгляд. — Возможно. Но у меня с собой только триста долларов, а даже если бы и было семьсот, то на выпускной после подобной покупки я бы пошла голая, потому что Майк ни в жизнь бы так не разорился.

— Разорился, когда бы тебе понравилось это платье, — Лесли кивнула в сторону синего одеяния с аналогично открытой спиной, которое я примерила просто потому, что стало до жути интересно прикоснуться кожей к двум тысячам долларам. — А это еще нормально.

— Это не нормально, это — грабеж, — ворчала я, терпя одну неудачу за другой в попытке застегнуть лифчик.

— Джинни, я доплачу за…

— Что? Нет! — я перебила Лесли, застряв в свитере. — В смысле, нет, так нельзя, не надо. Это слишком дорого, я не могу такое позволить ни себе, ни вам.

— Я доплачу за платье, и мы проедем в еще один магазин, подберем туфли, — продолжила она, как ни в чем не бывало, игнорируя мою речь. — А Майкл потом все мне вернет. Если тебя это так сильно беспокоит, — ее губы сжались, но уголки все равно чуть поползи вверх, выдавая попытку скрыть улыбку. — В конце концов, — доктор Харрис аккуратно подняла платье с пушистого коврика, — это ведь не наша проблема, — сдернула идущую с ним в комплекте вешалку, — что он забыл, в каком соотношении разнятся стоимость платья на трехлетнего ребенка и на восемнадцатилетнюю девушку. Я пойду на кассу.

— Нет, подождите, док… Лесли! — я не смогла ринуться следом в одних трусах и свитере, а доктор Харрис, как назло, прибавила в темпе шага. — Черт.

Отец мне голову оторвет. Просто… оторвет и зажарит в духовке, вместе с этим проклятым платьем. Я выглянула за шторку еще раз и мысленно выругалась, встретившись с любопытным взглядом какой-то девчонки.

Это безрассудно. Верх нерациональности — столь беспечно тратить деньги.

Я просунула ногу в штанину и крепко зажмурилась, позволяя глупой улыбке вырваться наружу.

Это прекрасно.

Выходя на улицу, я бережно держала в руках большой, красивый, бумажный пакет, почти невесомый, беспокоясь о том, как бы он не ударился о ноги какого-нибудь прохожего в порыве продувающего насквозь ветра. Не верю. Перед глазами все еще стояло отражение с той девушкой — не мной, той, какой-то другой, не Джинни — Вирджинией. Волшебное сумасшествие.

Лесли указала на вывеску крупного торгового комплекса и сообщила ряд магазинов, в которых можно найти обувь и аксессуары, названия коих проскользнули мимо моих ушей. Казалось, ничто не может омрачить этот день; какой угодно — запросто, но только не сегодня. Даже факт, что неладный Киллиан прочитал мои сообщения и не нашелся с ответом. Впрочем, другого я от него не ожидала. Вполне предсказуемая модель поведения для подобной ситуации.

Торговый центр встретил нас суетной толпой вечно спешащих людей.

***

Полотенце слетело с головы, и влажные волосы с холодком срывающихся с кончиков капель рассыпались по плечам. Стоило бы поторопиться да не копошиться перед зеркалом, выщипывая брови, которые итак плохо видно на лице, но затея лечь пораньше все равно с треском провалилась. Часа два назад.

Я подхватила на руки Снежка, проведшего все время в моей компании, лежа на стиральной машине, и бедром затворила за собой дверь. Моя ласковая пушистая нежность. Опустив голову, чмокнула рыжую макушку и пугливо зажмурилась, когда он, психуя, стукнул лапой меня по щеке, слегка выпустив когти.

— Ну и глупый, — сообщила ему, спуская шерстяной комок на пол. Нет, чтобы теплыми подушечками погладить… а кто тебе корм покупает, предатель? — Совсем меня не ценишь.

Снежок завернул уши назад, и я подумала, что он наверняка назвал бы меня чокнутой за привычку вести дискуссии с котом, если бы умел говорить.

Я стянула с постели покрывало и привычно сложила его в кресле, погасила свет. Включив фонарик на телефоне, добрела обратно до кровати и блаженно протянула ноги под одеялом, тут же переворачиваясь на бок и сворачиваясь в позе зародыша. Нет ничего совершенней теплого пухового плена, когда за окнами воет жуткий ветер.

Время перевалило за полночь, а дата на телефоне сменилась с последнего числа ноября на первое декабря.

Заметив проигнорированное сперва входящее сообщение, я приготовилась увидеть привычное: «Спишь?» от Хэппи, однако представшее взору имя адресанта если не ввело в состояние шока, то смятения — однозначно.

«Будь я сейчас рядом, предложил бы наплевать на школу и уехать к морю, смотреть на звезды, как ты любишь. Но я всего лишь в аэропорту».

Перед глазами всплыли картинки уютного коричневого дома с белыми окнами на берегу моря и комнатки с большим телескопом и плакатом, изображающим нашу солнечную систему. «Летний дом» Старков.

«С первым днем зимы».

Я закусила губу и отчего-то задержала дыхание, медленно печатая ответ.

«С первым днем зимы, Тони».

========== 11.1. ==========

— Знаешь, на что похож перелет в… как это называется, общественном самолете? Мне четырнадцать лет и у меня есть няня — это нонсенс!

Я могу зарекаться, врать всем вокруг и самой себе, гнать мысли поганой метлой, но это не изменит одного прескверного факта: пока Старк так или иначе присутствует в моей жизни, я не забуду его голос и не перепутаю ни с чьим иным.

Я не заметила, как уже автоматически закатила глаза и обратила взор к задним партам в поисках свободного места — подальше от него. И нет, наша последняя «ночная переписка» (или как можно назвать эту парочку сообщений?) никак не повлияла на текущее положение дел. Ведь ничего не изменилось?..

Тони сидел с Хэппи, спиной ко мне, а перед ним вертелась Уэшвилл со своей рыжей подружкой, упрямо и очевидно подбивающей клинья. Довольно неприятная личность. С большим декольте. И не менее объемным задом. Правда, обязанным пропорциями поеданию тортиков перед сном, а не силе спортзала.

Она вдруг засмеялась, широко открывая свой большой рот, и я вспомнила, почему эта фурия вызвала у меня самые неприятные чувства.

Это же Фелиция-чайный-пакетик. В ее рот, как в большой чайник, помещалось… много чего. И не только самое главное, со слов Старка. Фу. Просто фу.

Бестия.

Старк во весь свой звучный говор распинался о минусах бизнес-класса. Нашел, на что жаловаться. Хотя, если учесть, что в большинстве случаев он путешествует по воздуху на личном самолете Говарда, то удивляться нечему. Интересно, что станется, если его засунуть в эконом? Он сможет хотя бы пять минут усидеть на месте, не захлебнувшись собственным ядом?