Мое побережье

Стив обратил взор к телефону в руках:

— По идее, меня такие вещи не касаются. Не скажу, что я бы ее осуждал или что-то в таком роде, нет; интимная жизнь — личное дело каждого. Когда начинать, с кем и для какой цели, это дело не ума посторонних. Глупо порицать человека за его выбор, — он полу-улыбнулся.

— Но ты за нее беспокоишься. Что тоже нормальное явление, — я отвела рабочую ногу назад и приподняла под малым углом, мельком отвлекаясь на свое отражение и расправляя ссутулившиеся плечи.

— Она мне как сестра, — голос Стива оставался ровным и невозмутимым, однако меня не покидало упрямое чувство, что стены этого зала впитали в себя маленькие и очень значимые для оратора откровения.

Сколько их отражалось от зеркал? Сколько было до нас, и сколько еще будет?

Я подошла к скамейке и вытащила из сумочки наушники. Роджерс, краем глаза наблюдавший за моими манипуляциями, вдруг вскинул голову и с совершенно неподдельным интересом попросил:

— Покажи что-нибудь? Сколько не прошу Наташу, она постоянно меня посылает подальше.

— Показать — в значении станцевать? — я не глупая, но надеялась, что он возьмет слова обратно.

— Хоть немножко. Всегда было интересно. — Я закатила глаза. Стив с неожиданным запалом продолжил досаждать: — Ты видела мои рисунки, я хочу увидеть твой танец. Это справедливо.

— Уверена, я двигаюсь ни разу не так, как Наташа, — последняя попытка пойти на попятную и недержание от ревнивой шпильки.

— Ну и ладно. Я никогда не видел вживую танцующих балерин, — этот детский огонек предвкушения во взгляде.

Смысла в происходящем я не наблюдала, однако и причин отказывать не находила. Спрятав наушники обратно, положила телефон на скамью, в силу длительного поиска подходящей композиции включая ту, что слушала по дороге в последний раз.

— Смотри, — я встала в пятую позицию, вывернув ноги под неестественным, судя по взгляду Стива, углом. — Это, — придерживаясь за станок, чтобы не потерять равновесие, начала вести носком до опорного колена, постепенно вытягивая ногу вперед, — девлюпе. — Не выходя из пятой позиции, пыталась вспомнить, какие еще движения могут выполняться с ее применением. — Па де баск, — перепрыгнула с одной ноги на другую; по залу пронеслось легкое эхо. — Ронд де жамб пар тер и, — очертив круг носком по полу, приподняла ногу настолько, насколько позволили давно позабывшие подобные нагрузки мышцы, — ронд де жамб ан лер, — круг по воздуху.

Стивен оперся локтями в колени и по-доброму хмыкнул:

— Звучит красиво, но мне это ни о чем не говорит.

О, боже, почему бы ему просто не посмотреть молча?

— Тогда сделай музыку погромче и не перебивай.

Он поднял руки в защитном жесте и покорно последовал моим «указаниям», регулируя звук на корпусе телефона. Я попыталась абстрагироваться и подумать о том, что никакого Роджерса здесь нет и в помине.

Что делаю это только для себя. Как раньше.

Только собственное отражение и дробь чеканных па де бурре.

Тяну носок, стараюсь держать спину в строго вертикальном положении. Плавно перемещаю руки с напряженными до предела кистями. Мягкость и собранность.

«Мои раненые крылья все еще бьются в движении»*.

Мелкий бег-связка, штопор. Раз — вращение, подъем ноги на девяносто градусов, быстрый поворот головы с фиксацией взгляда в одной точке. Два — главное — не потерять ее. Три — покачнулась. Четыре — точка, представленная настенными часами, съехала — не докрутилась.

Удержаться и завершить вращение с открытой назад ногой — маленькая передышка.

Не всегда в такт, с паузами на крошечный отдых и отвлечениями на смахивание волос с лица.

Словно никто не видит.

Попытка сделать тур ан лер и прокрутиться в воздухе хотя бы один полноценный раз закончилась буквальным провалом от внезапно раздавшегося постороннего шума; нога подвернулась, и все кости мигом устремились к земле, а колено и вовсе впечаталось в паркет с каким-то хрустом.

Швабра, стоявшая в углу у двери, стукнулась о ведро и с грохотом приземлилась на пол. Тони наклонился за съехавшим не по собственной воле предметом, с аналогичной звучностью приводя его в первоначальное положение.

— Я за курткой зашел, — будто оправдываясь, произнес он после воцарившейся паузы, с привычной для него вальяжностью шествуя мимо Стива.

Вопрос, как можно было оставить куртку в зале, покуда на улице идет снег, так и норовил сорваться с языка, однако сознание моментально подкинуло картинки вариантов, по которым он мог задержаться после репетиции. Ни один из них не подходил под определение «приличный».

Я неловко одернула задравшееся платье. О, только бы не представлять его с Уэшвилл.

— Вы продолжайте, не обращайте на меня внимания, — Старк с такой показной небрежностью взмахнул рукой, что я толком не успела осознать, как удалось вскипеть столь быстро.

— Продолжим, не сомневайся.

Он затормозил в дверях, удивленно обернувшись. Момент молчания нарушали только слова о странных птицах.

Не осыпав, вопреки обыкновению, мелочными гадостями напоследок, Тони молча вышел из студии, на ходу накидывая на плечи куртку и небрежно ероша волосы, пробуждая воспоминания о редких прикосновениях, в результате которых познавалось, насколько эти пряди бывают мягкими.

Чтобы хоть как-то отвлечься, наклонилась к пыльному пятну на колене и отряхнула колготки.

Тоска превращалась в волны, и сегодня я тонула.

Комментарий к 9.

1. «Кому здесь и нужно перевести дух, так это мне» — отсылка к первой строчке «Within Temptation — All I Need».

2. «Birdy — Strange Birds».

========== 10. ==========

«Карл, я понимаю, Джейсон тебе на мозги капает, так что скажи, что сперли из того сейфа, и мы отправим его на тот свет».

Я распрямила согнутые в коленях ноги и вытянула их вдоль дивана, упершись спиной в подлокотник. Порыскав рукой в пледе, зацепила пальцами маленькую упаковку мармеладок и подтащила ближе.

Телевизор вещал нечто, похожее на боевик; по крайней мере, такой вывод я заключила на основании того, что главному герою полицейский уже успел разукрасить нос.

В замочной скважине заскребся ключ; Снежок, ранее спавший в соседствующем с диваном кресле, соскочил с нагретого места и ринулся к двери, встречая заносящего бумажные пакеты с покупками и попутно отряхивающего с куртки снег отца. Просто отца.

— Ты один? — вопрос сорвался с языка прежде, чем я успела его обдумать.

Майк прошелся ботинками по маленькому коврику, очищая те от уличной грязи, и бросил связку ключей на тумбу. Доктора Харрис, к которой я даже постепенно начала привыкать, в его компании не значилось.