Мои дорогие привидения
Шрифт:
Тут из пожухлой травы справа вынырнул чёрный лохматый кот, строго взглянул на парня своими жёлтыми глазами-фонарями и неожиданно низким басовитым голосом сказал:
– Развлекаемся, гражданин? Ну-ну.
Федя хотел возмутиться, хотел крикнуть: «Брысь!» Он даже попытался было замахнуться на кота, который почему-то прочно ассоциировался теперь с тем фактом, что Аню поцеловать так и не удалось. Но тут со всех сторон навалились какие-то люди в тулупах, принялись пинать и бить, а Фёдор начал от них отмахиваться и орать: «Я свой! Свой я!» – хотя кому и почему свой, он бы сказать в точности не сумел.
Писатель лежал на кровати по диагонали, кулак правой руки упирался в стену, которую парень, похоже, некоторое время колотил во сне. За окнами плыли нежно-лиловые утренние сумерки – значит, солнце ещё не поднялось над деревьями, хотя птицы в саду и лесу уже щебетали вовсю. Фёдор прислушался: из соседней комнаты доносился приглушённый раскатистый храп Наины Киевны, похожий на работающий компрессор: «хррр-пф-пф-пф».
«Ну, хоть хозяйку не разбудил, чудила», – Федя поправил подушку, улёгся и снова задремал, теперь уже без сновидений.
* * *
– Фёдор Васильевич! Эгей, добрый молодец! Проснулся, что ли?
Парень ошалело сел на постели. В комнате было совсем светло, солнце давно уже поднялось не то, что выше леса, но и вполне себе успело пройти немалый путь по небосводу, а в дверь вежливо, но настойчиво колотила хозяйка.
– Доброе ут… день, Наина Киевна, – он открыл дверь, хотя, в сущности, ничего не мешало старушке зайти, потому что запоров между комнатами предусмотрено не было в принципе.
– Горазд ты спать, батенька, – беззлобно попеняла ему бабка, но тут же лицо её приняло печальное выражение. – Прости, что беспокою, но помощь мне твоя нужна.
«Опять дрова или вода, что ли?» – не без раздражения подумал Федя.
– Сестрица моя заболела.
– Марфа Киевна? – удивился постоялец.
– Да нет, не младшенькая. Средняя. Василиса. Она тут, в Карасиково живёт. Ну, не прямо в самом селе, на хуторе, от села ещё чуток в сторону.
– А как вы узнали? – нахмурился парень. Для него сейчас что Карасиково, что Дубовеж, что родной город представлялись невероятными далями за дремучими чащами.
– Так Ванька, сынок её, приехал. Я уже собралась, а ты, мил человек, пригляди за хозяйством, пока меня нет? Курам корм в маленьком сарайчике, ну а с остальным разберёшься, вчера ведь уже освоился. Да, и вот ещё что, – старушка сунула в руки ошарашенному Фёдору массивный, будто от старинной крепости, ключ. – Это от избушки, если надумаешь в город поехать.
– Вы же говорили, у вас тут воров нет?
– Воров-то нет, а так – положено. Замкни, а ключ, если тяжело таскать, так под ножку скамейки у крыльца положи.
– Да нет, не тяжело, – Федя отнёс ключ на письменный стол, вернулся. – Давайте я вам помогу с вещами?
– Спасибо, мил человек! Вещей-то немного…
Наина Киевна направилась к выходу. Фёдор, двинувшийся следом, увидел посреди первой комнаты груду каких-то узлов, сеток и бесформенных баулов.
«Эмигрирует она, что ли?» – подумал писатель, подхватывая сразу несколько предметов багажа.
За штакетником на улице стояла телега с высокими бортами, спереди на ней сидел крепкого вида седой мужик в сдвинутом на затылок картузе. В оглобле здоровенный конь
каурой масти с длинной белоснежной гривой склонил голову и, казалось, подрёмывал. Увидев нагруженного узлами парня, возничий соскочил на землю, помог закинуть в телегу первую партию багажа и протянул короткопалую мозолистую руку:– Иван Чернава, – голос у него был сиплый, похожий на голос волка из мультфильма. Он и походил на того самого волка: сухощавый, поджарый, с чуть печальными большими глазами и торчащим из-под картуза чубом.
«Ты заходи, если что!» – мелькнуло у Фёдора, и он едва удержался, чтобы не хихикнуть.
– Федя, – представился парень, пожимая руку.
– Я бы и не беспокоил тётушку, да мать настаивает, – доверительно понизив голос, заговорил Иван. – Лето, видишь, засушливое, а её на такую погоду вечно ломит. Недельку-другую отлежится – и снова всё хорошо, а если бы дождик, то и ещё раньше в себя придёт. Но вот вынь да положь, вези Наину. А я что, – он развёл руками.
– Да я понимаю, не волнуйтесь. Присмотрю тут, всё будет в порядке, – пообещал Фёдор.
– Благодетель! – просиял Иван. – Ну, с меня причитается. Грибы любишь?
– Люблю, – удивился Федя.
– Значит, решено. Обратно приедем – привезу. Сам собирал, сам мариновал. У нас в семействе я по грибам первый специалист. Вон, тётушка не даст соврать.
– Чего-чего? – Наина Киевна, возившаяся где-то за домом, появилась перед калиткой.
– Да про грибы.
– А! Да, Ваня по грибам мастер.
Через полчаса вещи были уложены, телега тронулась. Фёдор ещё постоял у калитки, махая рукой и провожая взглядом хозяйку и её племянника, а потом пошёл в дом.
«Так-с… Вот и консервы пригодятся, – подумал он, и даже немного взгрустнул. После бабушкиной готовки переходить на быструю лапшу и кильку в томате совсем не хотелось. – Может, с печкой попробовать?»
Федя заглянул в летнюю кухню, со всех сторон обошёл печь, внимательно изучил её – и решил пока не рисковать. День-другой и поголодать не страшно, да и лень, и вообще, с печкой можно потом разобраться. А там, глядишь, и хозяйка вернется. В конце концов, есть же электроплитка, только надо какую-нибудь посуду найти – не чугунки же на неё ставить.
Фёдор вернулся в дом и обнаружил, что Наина Киевна перед отбытием позаботилась-таки о завтраке. Были тут пирожки с картошкой и жареным луком, домашняя копчёная колбаса и сало, маринованные опята («От Ивана, небось!»), хлеб и пухленький горшочек, в котором обнаружились ещё не успевшие до конца остыть вареники.
«Если оставить часть на ужин, можно сегодня вообще не готовить», – подумал Федя, но как-то так само получилось, что вскоре большая часть завтрака была успешно съедена. Писатель сыто вздохнул и откинулся на стуле.
«С таким питанием я отсюда колобком уеду», – благодушно размышлял Фёдор, но тут же вспомнил, что без Наины Киевны уехать ему светит скорее Кощеем.
«Так-с. Куры!»
Куры были в порядке, корм и вода имелись. Парень прошёлся по саду и огороду, но никаких проблем не обнаружил – всё оставалось в том же виде, что и вчера. Долил воды в душ, застелил кровать и уселся за столом перед раскрытым ноутбуком. Наступило время творить – но муза, похоже, считала иначе, и упорно отказывалась появляться.