Мои дорогие привидения

– Ясно.

– Этап шестой: при возвращении – сначала запереть дверь.

– Понял-понял. Потом осознать цель, откусить яблоко, отпереть дверь и пройти.

– Верно, – кивнул кот.

– То есть мне с собой яблоко таскать? – спросил Фёдор.

– А что такого? Яблоки люди везде и всегда ели. Угощать только никого не надо.

– А какой эффект будет, если я угощу?

– В вас что, юный натуралист проснулся? – поморщился Котофей. – Сказано: не надо.

– Ладно. Так куда мне нужно и зачем?

– Мы с Анастасией Александровной вас на первый раз проводим, не возражаете?

«Не возражаете» явно было добавлено только для проформы.

– Для первого раза, думаю, лучше что-то несложное, тут, поблизости, – заметила девушка.

– В смысле времени или места? Я, честно говоря, с ходу и не вспомню конкретику. Вы мне вчера такой список дел выдали – до конца жизни не переделать.

– Всё относительно, – философски заметил кот. – Особенно с такими козырями на руках.

– И времени, и места, – доброжелательно улыбнулась Настя. – Дело было в Дубовеже двадцать три года тому назад.

– Погодите-погодите! – вдруг встал с табуретки писатель. – А каким образом вы решаете, что именно нужно сделать? То есть я вот про что: исправление прошлого – это ведь последствия в настоящем?

– Безусловно, – солидно кивнул Котофей.

– А что, если такое вмешательство окажется во вред? Это же классика научной фантастики. Ну, к примеру, убить тирана ещё в детстве – а потом бац, и в будущем всё стало только хуже, чем могло бы быть.

– Вас в киллеры не подряжали, – спокойно заметил кот.

– Ладно, пусть не убить и не тирана. Но вот те же дети – кто его знает, что из них потом вырастет?

– Мы знаем, – тихо заметила Настя.

– Эм? – Фёдор, во время своей речи принявшийся расхаживать туда-сюда, замер на полушаге с поднятой ногой.

– Про последствия – это вы правильно сказали, – продолжала кикимора приглушённо, будто тщательно подбирая слова. – И из детей всякое может вырасти, когда они становятся взрослыми. Только каждый ребёнок имеет право на шанс, понимаете? Шанс вырасти и кем-то стать.

– Не все же вырастают, – растерянно заметил писатель.

– Верно. Не все, – согласился Котофей, и в голосе его была какая-то торжественная печаль. – Но иногда риск стоит того. Вы можете себе такое представить?

Парень помолчал, потом медленно кивнул.

– Наверное, могу.

– Уверенности побольше, – подбодрил его кот. – Вам пригодится, когда начнёте осознавать цель.

– Итак, – Настя поморгала, будто смахивая с длинных ресниц невидимые слезинки. – Отправляемся в Дубовеж, на двадцать три года тому назад.

– Девяностые, – уточнил Баюн. – Со всем прилагающимся.

– Моё детство, – улыбнулся Федя. – Киоски, где торговали чем угодно, от сигарет до газировки, – ему даже померещился этот давно оставшийся в прошлом смешанный запах шоколада, конфет, табака, каких-то приправ. – Ромовые бабы в магазинчике у хлебозавода. Ух, какие были! А пирожные «Корзиночка» в соседней от дома кондитерской!

– Что-то у вас больше по еде ассоциации, – улыбнулась Настя. – Но ничего страшного. Итак, нам нужно попасть на главную улицу Дубовежа, в июнь месяц, только в начало. К гастроному номер семнадцать, где как раз принимают пустые бутылки у компании прикативших на велосипедах мальчишек.

– Знакомый бизнес, – хмыкнул парень. Однако тут лицо его стало встревоженным:

– Постойте. А как я в точности доставлю нас в тот самый день в то самое место? Я же в Дубовеже в жизни не бывал.

– Вы и в усадьбе князей Дубовежских никогда не бывали, – кот на мгновение вернул себе прежнее ехидство. – Или, скажем, в рыцарском замке. Да и в постели с…

– Хватит! – предостерегающе поднял руку писатель. Кикимора с любопытством переводила взгляд с Котофея на Федю и обратно.

– Талант вам на что? – продолжал Баюн. – Талантом и воспользуйтесь. Представьте себе. Воплотите мысленно. Вы Творец или где? – закончил он строже.

– Понял, понял. Ладно, попробую. Значит, Дубовеж, июнь, девяностые, мальчишки приехали на пункт приёма стеклотары…

– Попридержите коней, Фёдор Васильевич, – попросил кот. – Дверку сперва, будьте любезны.

Федя запер дверь. Большой массивный ключ повернулся в замке трижды. Писатель вынул его, отступил на шаг и снова сосредоточился на воспоминаниях детства. Стараясь сконцентрироваться, он даже закрыл глаза. Казалось, ничего не меняется, но Фёдор ощутил знакомое чувство, сродни тому, которое возникало, когда он садился за ноутбук с новой идеей. В такие благословенные моменты ничего не приходилось вымучивать, а слова словно текли сами, вольно и свободно, быстро выстраиваясь в строчки, предложения, абзацы.

– Та-ак, – послышался голос Котофея. – Теперь яблочко.

Продолжая представлять себе нужную сцену, писатель нащупал в правом кармане яблоко. Не открывая глаз достал его, откусил и принялся тщательно пережёвывать. Сладкий, с медовым привкусом, сок заполнил рот.

«Пакетик надо было взять! Шорты стирать придётся – весь карман в соке будет», – подумал парень и, спрятав яблоко, открыл глаза. Кикимора и кот доброжелательно наблюдали за ним. Федя выдохнул, будто собираясь хватить рюмку:

– Хух!

И, шагнув к двери, вставил ключ в замочную скважину. Почему-то в обратную сторону ключ поворачивался гораздо труднее, словно приржавевший.

– Уверенности побольше, – донёсся басовитый шепот. – Настойчивости!

Фёдор сильнее нажал на ключ, и тот со скрежетом повернулся в первый раз.

– Хорошо! – подбодрил Котофей. – Ничего, с непривычки всегда непросто.

Ещё нажатие – ключ пошёл вроде бы легче, замок щёлкнул.

– Всё получится! – внесла свою лепту Настя. – Уже почти, чуть-чуть осталось.

Федя расставил пошире ноги, словно моряк за штурвалом во время шторма. Вцепился в широкую голову ключа обеими руками и повернул его в третий раз. Ключ поддался теперь уже совсем легко, будто кто-то с обратной стороны вдруг тщательно смазал замок. Щелчок получился тихим, даже элегантным, словно в массивной двери был вставлен вполне современный, идеально отрегулированный, замок.

Вынув ключ, Фёдор сунул его в левый карман. Ещё раз тихонько выдохнул – и толкнул дверь.