Монстры всегда возвращаются!
Шрифт:
– Да все будет готово. Не волнуйся ты.
Типичный художник!
Тем не менее Ляля ткнула пальцем в экран своего айпада и добавила галочку напротив пункта «Новый логотип». Ну и что, что он еще не готов? Джексон же сказал, что будет готово. А ей необходимо чувствовать, что они не стоят на месте.
«По кусочку, по глоточку…»
Следующим пунктом значился «Подиум».
В дальнем углу спортзала в одиночку возился Клод («Ну, спасибо, баскетболисты, только о себе думаете!»), вставляя в раму лист фанеры. У Клода то ли руки тряслись, то ли он стоял неустойчиво. Его шатало
Она когда-то читала о женщине, чей ребенок застрял под машиной. И вот материнская любовь придала женщине такую силу, что она подняла машину и вытащила ребенка! Так вот, для Ляли этот конкурс – все равно что родное дитя. Так что ей совсем не трудно подержать лист фанеры!
– Ты чего делаешь? – прохрипел Клод. Он шатался все сильнее.
– Помогаю! – прохрипела в ответ Ляля. И тут же вскрикнула: – Уй-я!
В палец, которым она тыкала в свой айпад, вонзилась здоровенная заноза. И чем же она теперь галочки ставить будет?
Ляля отпустила фанеру и впилась клыками в пострадавший палец. («Вот когда нужна булавка, так ее никогда не найдешь!»)
От внезапного рывка Клод потерял равновесие, и лист фанеры грохнулся вниз.
– Ы-ы-ы-ы! – взвыл Клод сквозь зубы. – Ну чем ты думала? – проворчал он, растирая плечо.
– Она сломалась, да? – спросила Ляля.
Клод осторожно покрутил рукой.
– Да нет, может быть, там трещина. Или ушиб. Пожалуй, надо показаться док…
– Да не рука, а доска! – рявкнула Ляля. – Вон, гляди, какая трещина там, посередине! Как ты думаешь, успеем мы до завтра достать другую? Это же очень важно! Эта доска может провалиться, когда модели выйдут на подиум!
– Ага, зверски важно! – фыркнул Клод. – Кого волнует рука, которой я играю в футбол? Главное – это доска! Эта доска была для меня всем!
«Ой-ей-ей!» Ляля приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. Прямо тут, при всех. Хотя Клод этого терпеть не мог. Она хотела дать ему понять, как для нее важно то, что подготовку к конкурсу он ставит выше всего, даже собственной безопасности.
– Да не волнуйся ты так. Сходи, приложи холод. Я найду кого-нибудь еще, доску заменят. Когда привезут новую, я дам тебе знать.
Би-ип! – пропищали розовые часики Ляли. До часа Х оставались еще сутки плюс два часа пять минут.
И, если ничего не случится, к тому времени, как посланцы «T’eau Dally» войдут в эти двери, она будет готова ко всему, как участница телешоу, вышедшая в финал. На экране айпада заморгали красным два уведомления:
«Обсудить с Клодин самодельную спортивную форму школы T’eau Dally.
«Принять партию обуви».
«Спасибо, айпад, мой личный секретарь! Что бы я без тебя делала? Где же Клодин? И где эта обувь?»
Дикки Дэлли обещал прислать две пары обуви для моделей. Фрэнки с Бреттом уже сидели на трибунах, готовясь учиться ходить по подиуму. Теперь им придется ходить в носках и по полу, а все из-за этой несчастной доски!
«По кусочку, по глоточку…»
Под трибунами, точно тролли под мостом, расположились Клодин с помощницами. «Ну, хоть у кого-то все идет по плану!» Может быть, лицезрение
совершенства поможет успокоить ураган «Сэнди», бушующий у нее внутри.– Привет, Дини! – сказала Ляля, сунув голову внутрь. Кудряшки ее подруги стояли дыбом, как на фотке «до визита к парикмахеру», и одета она была в клетчатую пижаму, в которой обычно ходила ночевать в гости. – У вас все в порядке?
– Перерыв пять минут! – объявила Клодин своей команде. – Лагги, остаешься со мной.
– Есть, капитан! – ответила Лагги, опрыскивая свою чешую из водяного пистолета.
Девчонки поспешно выползли наружу, потирая спины и щурясь от света.
– Пять – это пять! – строго сказала Ляля им вслед. – И ни минутой больше.
А потом спросила:
– Ну, как идут дела?
Лагги потянулась через груду материала, спутанных ниток и обрезков фетра и коснулась обтянутого кашемиром локтя Ляли.
– Ляль, тока ты обещай, что не психанешь, заметано?
«Психану? Отчего же я психану? Ты хочешь сказать, что ваши поделки выглядят как полная фигня?!!»
– Обещаю! – процедила Ляля сквозь клыки.
Клодин сунула руку себе за спину.
– Ну, ты имей в виду, я с термонаклейками никогда раньше не работала…
Уколотый занозой палец болезненно запульсировал, и в правом глазу возникло такое ощущение, словно в него вбивают осиновый кол. Ляля поспешно достала баночку с пилюлями с железом и проглотила две штуки.
– Ну, в общем… У меня утюг слегка перегрелся, и вышло вот так.
Она достала серые спортивные шорты. На заду красовались сморщенные черные буковки, которые выглядели, как… Ляля всмотрелась внимательнее.
Это что, вообще?!
Буквы «Т» и «Е» слегка задрались, выставив напоказ белую подложку. Ляля зажмурилась. Она сосчитала от тринадцати до одного и сделала глубокий вдох. И, хотя ей хотелось немедленно сорвать эти буквы клыками, она сумела сдержаться.
– Ну ладно. Ничего. Дальше будет лучше. Время еще есть.
Клодин вздохнула.
– Ты не волнуйся, завтра все будет идеально. Волк выход найдет!
«Ну, я надеюсь…»
Ляля взглянула на часы. От первого урока оставалось семь минут. Через семь минут у Фрэнки и Лагги физкультура, а у Бретта – лабораторная по химии.
«Ну где же эта обувь?!»
Ляля решила сбегать в офис – вдруг обувь доставили туда, хотя это и маловероятно. Она понеслась по коридору – мимо табличек «Столовая школы T’eau Dally», «Библиотека школы T’eau Dally» и «Учительская школы T’eau Dally».
– Да вы что, издеваетесь? – вскричала она.
– А чего, что-то не так, да? – спросила Лагги, догоняя ее.
Ляля только кивнула. Ей хотелось расплакаться. Или завизжать. Или убиться об стену. «И где же эта чертова обувь?!!»
– Если я все испорчу, мой папочка скажет: «Ну вот, я же тебе говорил!» – и на будущий год отправит нас всех в Рэдклиф!
Ляля прижала к груди свой айпад, жалея, что это не Дивный Граф.
Лагги вытащила из своей матерчатой сумочки бутылочку кокосового масла и принялась смазывать руки.