Моралист (= Специалист по этике, Инженер по этике)

– Я ничего не могу сделать. Я - раб.

– Да, вы правы. И мы оба знаем почему. Но все-таки, может быть, хоть что-нибудь?.. Ну, вспоминайте! Нет? Очень, очень прискорбно... А я, в отличие от вас, делал все возможное и невозможное. Во-первых, - Язон икнул и загнул палец, - я выяснил, что на этой заброшенной планете нет ни одного пришельца из космоса, кроме нас с вами. Во-вторых, я нашел несколько хорошо резонирующих кристаллов и собрал радиоприемник. Однако, кроме атмосферных помех и собственного "SOS", ничего не услышал.

– Что за чушь вы несете?

– Как?! Разве я вам не рассказывал? Я построил простейший радиопередатчик и сказал Хертугу, что этот божественный сундук будет служить ему верой и правдой, посылая в небеса славу Могучему Перссону. С того дня он не умолкает стараниями верующих...

– Для вас нет ничего святого. Богохульник!

– Вы требуете от меня уважения к религии Великого Бога Электро? По-моему, это не в ваших правилах. Я вас не понимаю. Вы должны быть довольны, что я посмеялся над глупым идолопоклонничеством, - захмелевшему Язону с явным трудом удалось произнести последнее слово.
– К тому же, если в атмосферу планеты войдет космический корабль, он немедленно поймает мои позывные и мы будем спасены.

– Когда же?
– спросил Майк, невольно заинтересовавшись.

– Может быть, через пять минут, а может, через пятьсот лет. В этой галактике множество планет. Даже если нас кто-нибудь и ищет, то найдет не скоро. Я сомневаюсь, чтобы рациональные пирряне все бросили и пустились искать меня. Да и потом корабль у них единственный, и он постоянно занят. А как насчет ваших людей, Майк?

– Они молятся за меня. А о поисках не может быть и речи. Все наши деньги ушли на покупку и оснащение корабля, который вы так своенравно уничтожили. Ну, а торговые или исследовательские корабли?

– Все зависит от игры случая. Через пять минут, через пять веков или вообще никогда - слепая игра случая.
– Майк помрачнел, да и Язон - хоть он никогда не питал особых иллюзий - ощутил приступ тоски и одиночества. Полно грустить. Дела идут не так уж плохо. Сравните наше теперешнее положение со сбором креноджей в веселой компании рабов Чаки. Теперь у нас удобная теплая квартира, достаточно пищи. Со временем мы обзаведемся другими полезными вещами. Неужели вы думаете, что я все это затеял во имя Хертуга? Я вытащу этот мир из рутины невежества и направлю его в новое, технологическое будущее.

– Я раньше не понимал...

– К сожалению, это типично для вас. На этой планете статичная, мертвая культура. Она никогда не смогла бы развиваться без сильного толчка извне. И я уже сделал этот толчок. Пока все технические знания заморожены, засекречены, никакого прогресса быть не может. Возможны лишь незначительные изменения и усовершенствования внутри кланов. Но ничего глобального. Я разрушу все это. Я передам Хертугу все местные секреты, плюс к тому множество сведений, которые здесь никому не известны. Это нарушит моральный баланс в обществе. Раньше кланы были примерно равны по силе, теперь Хертуг станет сильнее всех, развяжет войну и победит их всех - одного за другим.

– Войну?
– переспросил Майк. Ноздри его раздулись, а в глазах появился лихорадочный блеск.
– Вы сказали войну?

– Да, - благодушно ответил Язон, отпивая из стакана. Он так погрузился в собственные мысли, что не заметил возбуждения Майка.
– Как кто-то справедливо заметил - нельзя приготовить яичницу, не разбив яйца... Предоставленный сам себе, этот мир до скончания дней так и ковылял бы по своей орбите, если б не я. Девяносто пять процентов населения по-прежнему были бы обречены на болезни, голод, нищету, рабство. Но я начну небольшую научную войну и уничтожу конкурентов Хертуга. Когда все будет кончено, станет лучше для всех. Хертуг ликвидирует границы между племенами и станет диктатором. Работа, которой я занят, не по плечу престарелым сцилоджам, поэтому я возьму в обучение способных рабов и юношей из хороших семей. Начнется бурный расцвет промышленности. Я обещаю! Научная революция захлестнет планету. Машины, свободное предпринимательство, капитализм, досуг, искусство...

– Чудовище!
– процедил Майк сквозь зубы.
– Чтобы удовлетворить свое честолюбие, вы готовы развязать войну и обречь на смерть тысячи невинных. Я остановлю вас, даже если мне придется заплатить за это собственной жизнью.

– Вы что-то сказали?
– спросил Язон, поднимая голову. Он задремал, погруженный в видения золотого будущего.

Но Майк не ответил. Склонившись над самогонным аппаратом и продолжая чистить его, он до крови закусил губу. Только теперь он понял преимущество молчания.

Во дворе крепости Перссонов стоял большой каменный резервуар с питьевой водой. Здесь встречались рабы, приходившие наполнить свои сосуды, здесь был центр всех сплетен и интриг.

Майк, дожидаясь своей очереди за водой, внимательно всматривался в лица людей. Он искал раба, заговорившего с ним несколько недель назад. Тогда Майк ничего не ответил ему, но сейчас...

Наконец он высмотрел его в толпе и поманил жестом. Они отошли в сторону.

– Я согласен, - прошептал Майк.

Раб криво усмехнулся:

– Наконец-то ты поумнел.

Лето было в самом разгаре. Жара спадала только после захода солнца.

Работа над катапультой уже близилась к концу, когда Язон был вынужден нарушить свое основное правило - работать только днем, стоять в самом пекле, у раскаленного котла было просто невыносимо, поэтому предстоящее испытание катапульты он в последний момент перенес на вечер.

Майк вышел за водой, а Язон, отужинав, направился в мастерскую.

Свист пара и грохот механизмов заглушал все другие звуки. О том, что на улице происходит что-то неладное, Язон догадался только тогда, когда в мастерскую вбежал, истекающий кровью, солдат. Из плеча у него торчала стрела.

– Трозеллинги!
– выкрикнул он и упал без сознания.

Поднялась паника. Все бросились к выходу. На попытки Язона остановить людей никто не реагировал. Чертыхаясь, он задержался в мастерской, погасил огонь и открыл предохранительные клапаны - иначе котел мог взорваться - и лишь затем поспешил за остальными.

Пробегая мимо стеллажа с инструментами, Язон схватил бронзовую палицу, "утреннюю звезду", как он ее называл, и помчался через темные залы туда, откуда, доносились возбужденные крики.

Поравнявшись с лестницей, ведущей на верхние этажи, он услышал приглушенные голоса и звон оружия, но, не придав этому значения, понесся дальше, к морским воротам. Однако добежав до центрального входа, Язон обнаружил, что сражение уже подходит к концу.

Угольные дуги заливали поле боя ярким светом. Морские ворота были полуразрушены, поперек них стояла искореженная баржа, не давая створкам закрыться. Внезапно напавшие Трозеллинги успели уничтожить большую часть охраны, но подоспевшее подкрепление остановило их, и теперь они медленно отступали, ведя арьергардные бои. В воде плавали утыканные стрелами трупы, раненых относили в сторону, и Язону, по сути, делать здесь было нечего. Он задумался, чем же могло быть вызвано это полуночное нападение, и вдруг ощутил какое-то странное беспокойство.