Морская прогулка

Все еще была опасность, что он может сбежать или к нему на помощь явится кто-то из дружков мутантов. Но, судя по тому, что сутки спустя Шмидт все еще был здесь, никто из его приспешников не торопился помочь очеловечевшемуся и состарившемуся лидеру.

— Мистер Леншерр, вы меня слышите? — Линдси потрепала его по плечу, вырывая из задумчивости. Они стояли около поста.

— Простите, я, кажется, и правда себя еще не очень хорошо чувствую. Что вы сказали?

Ее совсем еще юное личико нахмурилось, между бровями залегла морщинка явно от усталости. Может, студентка? А, может, просто ночка выдалась еще та, с такими-то больными, как Шмидт.

— Ваш друг Чарльз. Он весь день ждал, пока вы придете в себя, но доктор Кросс уговорила его отдохнуть. Он в соседней палате и просил разбудить его, когда вы очнетесь. Вообще-то все это против правил, но…

— Спасибо, я загляну к нему.

Навряд ли после всего случившегося Чарльз стал церемониться с медперсоналом и был хорошим телепатом.

Эрик тихо отворил дверь палаты. Она была трехместной, но Чарльз был единственным пациентом. Свернувшись клубком под клетчатым одеялом, он спал на ближней к двери кровати. Эрик отодвинул инвалидное кресло, но не нашел в палате стула, так что просто опустился на край постели. Чарльз выглядел уставшим и не проснулся ни от скрипа старой коляски, ни от присутствия другого человека рядом. На минутку мужчина усомнился, стоит ли будить друга, но лучше бы им удостовериться, что здесь оба в полной безопасности.

— Чарльз, просыпайся, — для верности он потряс спящего за плечо и получил тычок коленом в поясницу. — Лучше бы ты пнул Шмидта, когда он нас поймал…

— Мгф, отстнь…

— Просыпайся. Я должен быть уверен, что нам ничего не грозит.

Эрик потряс настойчивей, и у Чарльза не было выбора, кроме как открыть глаза. Пару секунд он сонно и недовольно пялился на наглого нарушителя спокойствия, пока наконец окончательно проснувшись, не понял кто перед ним.

— Эрик! Ты очнулся! — мужчина резво сел на кровати, недовольство сменилось радостной улыбкой.

— Не думал же ты, что от меня так просто отделаться, верно?

Эрик выглядел несколько смущенным. В его жизни мало кто радовался тому, что он на своих ногах встал с больничной койки, разве что медперсонал, счастливый избавиться от пациента, постоянно нарушающего режим.

— Доктор сказал, что у тебя сильный ушиб головы. И в твою руку вставили какую-то железку, чтобы она держала кости. Ты приходил пару раз в себя, но бредил. Я не решился приводить тебя в чувство телепатией. Это могло навредить.

— Уверен, что врачи сделали все, что смогли, чтобы не дать моему бренному телу развалиться и покинуть этот мир. Я в порядке. Ты?

— Все нормально, — телепат прислонился к спинке кровати, отводя взгляд и рассматривая противоположную стену. Радость от хороших новостей в тот же миг сменилась напряженностью. — Несколько ушибов и ссадин, ничего такого.

Эрик терпеливо выдохнул. Весь вид Чарльза прямо-таки вопил о том, что все было ненормально, по крайней мере, в психологическом плане.

— Шмидт…

— Не волнуйся о нем, Эрик. Он больше никогда не причинит тебе или кому бы то ни было вреда, — Чарльз поспешно схватил Эрика за плечо, будто испугался, что тот рванется в соседнюю палату, чтобы разорвать психопата, испортившего ему жизнь, на куски.

— Я уже видел его. Ты не стер ему память?

Пальцы Чарльза сжались сильнее, в глазах мелькало беспокойство.

— Он… Ох, я стер некоторые его воспоминания. Например, о том, как создать вакцину или антидот к ней, где находятся его тайники, кто его союзники. Честно говоря, его память сейчас по большей части похожа на дырявую раковину моллюска. Он знает, кто он, помнит о своих планах, как ты, наверное, уже понял, но навряд ли сможет когда-либо осуществить хоть один из них. Если вообще сможет выбраться из того места, куда его увезут завтра. Я слышал мысли и разговоры врачей. Его поместят в специальный дом, где лечат людей с психическими отклонениями.

— Да, я знаю. Что на счет союзников? Ты знаешь, кто они, где их искать, не придет ли кто-то за ним?

Чарльз покачал головой.

— Не думаю, что кто-то придет. Кроме Эммы и Риптайда у него не было верных сторонников, и даже с ними он обошелся жестоко. Остальные в основном были либо запуганы, либо находились под контролем… — он запнулся, но закончил, — под контролем Эммы. Теперь они свободны. Не думаю, что кто-то пойдет за Шмидтом сейчас. Один из мутантов был вчера на заводе, он отделался парой ожогов. Я видел, как он прошел мимо палаты Шмидта сегодня, и, поверь, вскоре все бывшие союзники узнают, в каком состоянии их лидер.

Эрик перевел взгляд на окно. Они были на втором этаже, кромки низких деревьев совсем не закрывали звездное чистое небо. На улице не было ни ветерка. Эрик на секунду усомнился: все действительно по-настоящему? Может быть, из-за ушиба он лежит в коме, и Чарльз снится ему? Измученные тело и разум просто подкидывают ему то, что он хочет услышать и увидеть.

Чарльз грустно улыбнулся, услышав мысли Эрика.

— Все реально, Эрик. Ты свободен.

Не это ли он хотел услышать всю свою жизнь? Свободен от концлагеря, от гонений евреев, от Шмидта с его опытами, от жажды мести, от чувства вины, от образа чертова психопата, который преследовал его каждый день в мыслях и каждую ночь в кошмарах. Кстати, о кошмарах.

— Что с Азазелем?

Лицо Чарльза изменилось еще до того, как Эрик произнес вопрос вслух.

— Чарльз?

— Он не придет за Шмидтом, не волнуйся об этом, — мужчина подтянул одеяло повыше, заворачиваясь в него словно в кокон.

— Это я уже понял, — Эрик пытливо смотрел на друга, но тот делал вид, что не замечает его намеков. — Почему он вдруг заложил взрывчатку на складе? Он ведь был на стороне Шмидта. И Эмма… Ее не было, когда я за тобой вернулся! — Леншерр только сейчас вспомнил об этом.

Навряд ли алмазная леди могла сама уйти куда-то в таком состоянии.

— Это он ее забрал, — Чарльз снова замолчал, нахмуренно глядя в стену мимо Эрика и поджимая губы.

— И? Зачем? Что там случилось? Мне тянуть из тебя каждое слово, Чарльз?

Телепат перевел на него злобно-печальный взгляд, и Эрик вдруг понял, в чем дело. Вина — вот что разъедало Чарльза при мысли об Эмме. Для Эрика кара, постигшая Фрост, была справедливым исходом. Такие, как она и Шмидт, заслуживали окончить свой жизненный путь с пулей во лбу, пущенной одной из жертв. Что ж, со способностями Чарльза и наклонностями их мучителей психиатрическая клиника, в которой они до конца своих дней будут пускать слюни и мочиться под себя, тоже неплохой вариант.

— Ох, как ты можешь, Эрик! Прекрати!

— А ты не читай мои мысли! Или хочешь пойти и вернуть этим рехнувшимся на место их мозги, чтобы они продолжили то, что почти успешно привели в действие? Может, хочешь побыть их лабораторной крысой еще раз?

Щеки Чарльза раскраснелись теперь уже от злости, и он отшвырнул одеяло в сторону.

— За свои поступки они заслужили наказание, но всему есть границы, Эрик. То, что я сделал с Эммой, — это недопустимо! Я должен был только остановить ее, мы могли лишить ее телепатии, как и Шмидта его силы, стереть память или что-то еще. Но я не остановился, ясно? — глаза Чарльза сверкали в темноте виной и злостью, но он сбавил обороты, понимая, что практически кричит и сейчас кто-нибудь прибежит в их палату. — Когда Эмма заблокировала нас, она не заметила, что между нашими разумами осталась телепатическая связь. Я держался за тебя, как за маяк. Не знаю, почему она не увидела этого. Может… Может, просто никогда не пользовалась подобным методом и не смогла распознать его сразу. Я не мог сломать ее блок, он был усилен Церебро и не дал бы слабину. Сам не знаю, как решил взломать ее защиту через тебя. То, что она показала мне… — Чарльз тяжело сглотнул, понимая, что не сделай он того, что совершил, те образы могли стать явью. — Я видел, что она хотела сделать с тобой и что она делала подобное раньше с другими. И я ощущал ее эмоции. Боже, Эрик, она наслаждалась чужой болью, страхом, беспомощностью. Она сделала бы то, о чем думала, я знал. И я просто… Я не мог этого допустить, не мог позволить ей сделать с тобой или с кем-то еще подобное. Я был так зол на нее за это. Все случилось очень быстро. Думаю, она просто не ожидала атаки через твой разум, а потом ты уничтожил Церебро, и я позволил своему гневу вырваться наружу. Просто снес ее защиту. Я хотел выжечь из ее разума жестокость, холодность, эту ее… ненормальность…