Морская прогулка

— Через нее из нашего организма уходят питательные силы, как те крошки печенья, которые выпали из тебя нынче.

Эрик отвернулся и всхлипнул, заставив Чарльза в приступе паники схватиться за свой живот: вдруг оттуда еще что-то выпадет. Но мужчина взял себя и странный кругляшок в руки и повернулся к приятелю.

— Для того, чтобы этого избежать, люди придумали чудо-средство, — он помахал кругляшом перед носом Чарльза, и в глазах последнего забрезжила надежда. — Если ты будешь использовать это, то с тобой ничего не случится, обещаю. На самом деле я зашел сюда, чтобы применить это ммм чудо-средство.

— И что это? Что? — бывший русал выхватил из рук Эрика кругляш и завертел в пальцах.

— Это пластырь.

— Пластырь! — в голосе Чарльза слышалось благоговение.

Леншерр взял у него из рук пластырь и отмотал небольшую липкую полоску, отрезал ее и аккуратно залепил Чарльзу пупок.

— Ох. Друг мой, ты… ты настоящий друг! — русал кинулся обниматься, но тут же отпрянул, оторвал от пластыря кусок сам и, прежде чем Эрик успел что-то сообразить, сунул руки ему под рубаху и залепил его пупок, по ходу дела выдернув пару волосков. — Так лучше!

— Несомненно… — Леншерр скривился, чувствуя, как скрутившийся конец пластыря выдирает еще один волос.

Стоило двери закрыться за умчавшимся ликующим Чарльзом, как Эрик отодрал несчастный кусок клейкой ленты и, взглянув на свое отражение в зеркале, все-таки заржал. Разбитый лоб должен быть отомщен.

— Ты еще пожалеешь об этом, приятель, — он кивнул самому себе и взялся за бритвенный станок.

— ЭРИК ЛЕНШЕРР, ЧЕРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ!!! ПЛАНАРИЯ ТУПАЯ!!! МОЛЛЮСК НЕДОРАЗВИТЫЙ!!! — вопль Рейвен услышал весь дом.

Неторопливо помешивая сахар в чае, Эрик спустился со второго этажа и скептически приподнял бровь, глядя на ворвавшуюся в дом сестру Чарльза. Сегодня она выглядела обычным человеком и только горящие праведным гневом желтые глаза выдавали в ней мутантку.

— И тебе с добрым утром, Рейвен. Могу я узнать, в чем дело и почему своим криком ты перебудила весь дом?

— Ах, криком! Ах, перебудила! Не притворяйся, что не знаешь в чем дело! Вот в чем дело!!!

Девушка подскочила к Эрику и, вытащив из кармана пачку каких-то листов, швырнула ему в лицо. По полу рассыпались фотографии.

— Ты устроилась на работу фотографом? — мужчина уклонился от парочки нелепых ударов и подобрал с пола несколько снимков с очень уж знакомой фигурой.

На всех фото был Чарльз, судя по ракурсу, сфотографировавший сам себя. Везде в своей спальне напротив зеркала, брюках, но обязательно без верха и с одним отличием. На каждом фото пластырь на пупке менял оттенок и конфигурацию: сначала это была обычная белая полоска, потом крест, солнышко, затем пластырь оказался покрашен в какой-то цвет, на фото с расписанным узорами ромбиком Эрик не выдержал.

— Тебе еще и смешно, бессердечный ублюдок! Вот почитай!

Рейвен сунула ему в лицо какую-то мятую бумажку, на деле оказавшуюся письмом, накарябанным почерком Шона. Очевидно, текст диктовал Чарльз.

«Дорогая Рейвен,

У нас все в порядке. Жить среди людей мне очень нравится. Недавно у меня обнаружилось расстройство пупка, но ты не переживай. Эрик мне все объяснил и дал прекрасное средство, чтобы внутренности не выпадали наружу. Пластырь! Ты когда-нибудь такое видела? Я не слышал от тебя рассказов о пупочных расстройствах. Эрик сказал, что такое бывает только у взрослых и говорить об этом не слишком прилично. Но мы-то не совсем люди. Не понимаю, чего тут стесняться. Эрик, конечно, лепит обычный серый пластырь, но это очень скучно. Я много чего придумал (смотри фото). Предлагал Эрику — он не согласился. Мне кажется, он очень страдает из-за своего пупочного расстройства: мне все время приходится его утешать. Я постоянно пытаюсь завести с ним разговор о пупках и объяснить, что это нормально, но стоит нам заговорить — он чуть ли не плачет и убегает к себе. Мне кажется, у Эрика психологическая пупотравма… Иногда он забывает заклеивать свой пупок на ночь, приходится проверять и заклеивать, пока он спит. Эрик относится несерьезно к ночным пупочным потерям пищи… А ведь если поесть на ночь много — риск возрастает. Я еще поговорю с ним.

Надеюсь, у вас с Хэнком все нормально и у него нет проблем с пупком.

Люблю, целую, Чарльз.

P.S.: За все время моего пупочного расстройства я потерял только несколько крошек печенья. Больше рецидивов пока не было благодаря чудо-пластырю!»

Получать между ног очень больно. Эрик давно это знал, но, кажется, слегка подзабыл. Что ж, это было заслуженно. Но стоило того…

— Рейвен, ты приехала! — счастливый Чарльз стремительно спускался вниз в одних подштанниках и халате, выставляя на всеобщее обозрение заклеенный разноцветными полосками пупок.

С красным от сдерживаемых смеха и стонов лицом Эрик в раскоряку отошел в сторону.

— Привет, дорогой братишка! — Рейвен улыбнулась и обняла Чарльза. — Получила твои фотографии и решила тебя навестить!

— О, со мной все отлично! Смотри! — Чарльз с радостью ткнул пальцем в заклеенный пупок.

— Ага, я вижу, — она метнула на Эрика убийственный взгляд и злобно улыбнулась, глядя на то, как он корячится от боли. — Но у меня для тебя отличная новость!

— В чем дело? — бывший русал потащил сестру к дивану, где они смогли удобно устроиться.

Эрик остался на том месте, где и стоял, готовясь морально к жуткой мести, на которую могли быть способны лишь телепаты. Взгляд Рейвен не предвещал ничего хорошего.

— Ты должен кое-что знать… — она сделала драматичную паузу, Чарльз бросил взгляд на Эрика, застывшего в полусогнутой позе возле перил. Рейвен закусила губу и, вздохнув, полезла в сумочку. — В общем, Хэнк прочитал про твою болезнь и сказал, что от нее есть лекарство.

Девушка высыпала на ладонь две желтые горошины. Эрик в шоке смотрел на таблетки.

— Что? Эрик, ты почему ничего не сказал про это?

— Эээ… ну, я… не… — бровь Леншерра вопросительно взлетела против его воли, адресуя волну непонимания Рейвен.

— Он не знал. Сам же сказал, что Эрик халатно относится к своей пупочной болезни. Просто выпей их, и все пройдет, и пластырь будет не нужен.

Чарльз сиял. Нет, не то чтобы ему не нравились его красочные аппликации. Он даже успел войти во вкус, сделал несколько сложных шаблонов и раздобыл суперстойкий клей, чтобы полоски держались дольше и прочнее. Но разве что-то сравнится с полным излечением? Да и Эрику теперь не придется напоминать про пластырь.

— Что ж, все к лучшему! — он смело разжевал кислые таблетки и протянул две Эрику. Тот еле доковылял до дивана и под пристальным взглядом телепата проглотил аскорбиновую кислоту. — Так-то лучше. Кстати, что это с тобой? Ты странно ходишь.

— О! — Рейвен, похлопала Чарльза по плечу. — Эрик просто изображает походку членистомозгих крабов.

— Членистоногих, Рейвен, — Чарльз усмехнулся и сморщился. — Я пойду запью эту кислятину. Лекарства — гадость.

Он вприпрыжку унесся в сторону кухни.