Мощи Распутина. Проклятие Старца

Круги становились все шире, покрывая все большую часть ее тела.

— Да, — прошептала она.

— Как без ада не может быть рая.

— Да.

— Старообрядцы, дети матери-церкви, знают, что только столкнувшись с грехом может спастись верующий. Ты веришь в это?

— Да.

Ее тело больше не подчинялось ей. Оно выгибалось и дрожало от напряжения, а пальцы Сергия продолжали описывать круги на животе, двигаясь все выше, к ложбинке между грудей.

— Праведник, никогда не сталкивавшийся с искушением, не увидит лика Божия, — продолжал он. — На Святой Горе Афон, где стоит множество великих православных монастырей, запрещено появляться женщинам, чтобы не вводить монахов в искушение, — кончики его пальцев кисточкой пробежали по ее соскам, сразу же напрягшимся. — Запрет распространяется на самок всех видов, включая низших животных. Но это ошибка. Само искушение и есть источник моральной силы. Только встретившись с ним лицом к лицу, человек может надеяться на спасение. Потому Иисус ушел в пустыню — чтобы встретить искушение Сатаны. Подобно Ему, мы должны постоянно встречаться со злом во всех его проявлениях.

Его рука задержалась на ее правой груди, обхватив мягкую плоть.

— Ты решила, что я пришел соблазнять тебя. Но я здесь только затем, чтобы встретиться с искушением. В этот самый момент я доказываю свою власть над злом, чтобы в будущем быть сильнее него.

Она чувствовала, как его дыхание учащается, а тело нагревается. Когда он наклонился над ней, грубая ткань облачения коснулась ее гладкой кожи. Она вздрогнула.

— Ты не должна отдаваться мне, — сказал он.

Его борода легла ей на грудь.

— Обещай, что не отдашься мне.

— Обещаю, — епископ был не первым мужчиной, желавшим, чтобы она изображала сопротивление.

Ее правый сосок ощущал его теплое дыхание. Она ждала, что он обхватит его своими влажными губами, зубами прикоснувшись к розовой ареоле, — как это было столько раз прежде.

— Я не такой, как остальные мужчины, — вдруг сказал он. Сергий отодвинулся от нее и убрал руки. — Я воин божий.

Ночной воздух быстро охладил сосок Николь, который оставался твердым, ожидая губ епископа.

Священник подобен солдату в битве, — продолжал Сергий. — Воин не может быть уверен в своей отваге, пока не окажется в ближнем бою с врагом. Так и воин Божий проявляет свое святое бесстрашие только в битве с Диаволом.

Он вновь повернулся к ней, и кровать скрипнула от его движения. Николь чувствовала, как его рука движется к ее телу.

— Я здесь, чтобы дать тебе искупление, — сказал он. — И показать тебе путь к спасению.

Она почувствовала его руку еще до того, как та коснулась кожи. Епископ держал ладонь над ее лоном — как ей показалось, бесконечно долго. Ее тело дрожало от предвкушения. Его температура росла, и вместе с жаром оно обретало необычную энергию — нечто похожее на электричество, явно не человеческой природы, но совершенно точно исходившую из его руки. Кожу начало покалывать. Микроскопические волоски, покрывающие человеческое тело, поднялись, поддаваясь животному магнетизму епископа. И когда его ладонь коснулась ее тела, оно ответило такими сильными сотрясениями, что Николь запрокинула голову назад, широко раскинула ноги и, не в силах контролировать неистовые конвульсии, начала биться о кровать. Ее бедра дикими ударами сотрясали матрас. Ноги вытянулись и напряглись так, что мышцы Пронзила боль. Изо рта вырывались горловые нечеловеческие звуки.

Одно только касание его ладони превратило ее в неистовое, похотливое создание, которое ощущало себя скорее животным, чем женщиной.

Внезапно он убрал руку.

Однако эффект остался. Вся сдержанность, все мысли о скромности и пристойности исчезли из ее сознания. Она, стонала, всхлипывала, выкрикивала его имя и просила еще.

Ни один из ее прошлых мужчин — даже Пол, которого она так нежно любила, и Василий, с которым жила так долго, — не способен был пробудить в ней столь примитивные инстинкты.

Но ей было недостаточно.

Она хотела еще.

Ее тело дрожало, живот болел, разум желал еще. А ведь Сергий ничего не сделал, только коснулся ее.

Она потянулась к епископу, забыв о данном ему обещании. Ей хотелось притянуть его к себе и отдаться ему, хотелось, чтобы этот бородатый священник вошел в нее.

Но Сергий отодвинулся.

— Ты должна сопротивляться мне.

— Но почему? — закричала она.

— Чтобы стать сильнее.

Она протянула руки в темноту, желая коснуться его, но он уже был слишком далеко.

— Ты хочешь, чтобы я умоляла? Этого ты ждешь?

Он был ей нужен — и сверху нее, и внутри нее, чтобы завершить то, что начал. Ни один мужчина никогда не вызывал в ней ничего подобного.

— Прошу тебя, мой епископ, ты нужен мне.

— Нет. Ты меня не получишь.

Она пыталась по голосу определить, где он находится. Похоже, он был в углу. Но когда она, голая, перебежала комнату, он уже исчез оттуда.

— Зачем ты делаешь это со мной? — всхлипывала она. — Зачем мучаешь меня?

Его голос раздался из другой части комнаты, рядом с кроватью.

— Я хочу сделать тебя сильнее перед лицом Христа. Она развернулась и пошла к нему.

— Как ты можешь сейчас говорить о религии? — злобным голосом спросила она. — После того, что ты сделал? Что ты за праведник?

— Я не из тех новых священников, что живут, как им удобнее. В России меня знали как старца, пророка, способного заглядывать в души людей, — его голос эхом отражался в комнате. Он был повсюду и нигде, его местонахождение невозможно было определить. — Я пророк, лекарь, праведник, который был послан на Землю ждать чуда. Оно осветит путь верующим и даст им возможность вернуться в лоно церкви.

— Что ты за священник, если так обращаешься с женщиной?

— Это единственный способ обуздать тебя. Если ты собираешься следовать за мной к возрождению нашей веры, то должна обрести полный контроль над собой.

— Следовать к возрождению? — она решила, что не расслышала. — Почему я должна куда-то за тобой следовать?

— Потому что ты увидела мою силу. Все те мужчины, что брали тебя, были неспособны сопротивляться твоей красоте и делали это только для того, чтобы удовлетворить животные инстинкты. Но моя вера позволяет мне прикасаться к тебе, не поддаваясь им. Ты никогда не встречала такого мужчину, как я. Тебе нужна моя сила, девочка. Нужно то, чему я могу тебя научить.

— Мне ничего от тебя не нужно! — кричала она, Поворачиваясь от одного темного угла к другому и пытаясь определить, откуда исходит голос.

— Я вижу твою душу насквозь, — сказал он. — Ты жаждешь моей силы.

— Я жажду твоего тела.

— Мое тело принадлежит Господу, а не тебе.

— Тогда уйди от меня! Оставь меня в покое.

Закутавшись в простыню, она побежала к двери. Он остановил ее в центре комнаты, сорвав простыню с такой силой, что Николь упала на пол.

— Возвращайся в постель, — приказал он.

Она покорно поползла на четвереньках к кровати. Теперь она стыдилась своей обнаженности. Стыдилась, что молила его взять ее. Что предала память мужа так скоро после его смерти. С льющимися по щекам слезами она села на кровать и прислонилась к стене.

Епископ грузно опустился на матрас — но на сей раз не сел, а лег. Он обнял Николь и прижал ее голое тело к своему. В его руках она ощущала себя маленькой, беззащитной, уязвимой и напуганной.

Но было еще одно чувство.

Чувство, которое ее удивило. Она ощущала благодарность.