Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть Вторая

Конец апреля 1937 года. Дорога в Сантандер.

Лёха стоял на обочине дороги у аэродрома в надежде поймать попутку. Вокруг не было ни души, даже в этом краю редкие автомобили казалось совсем вымерли этим вечером. В очередной раз он уже начал задумываться, не идти ли пешком, когда на дороге появилась маленькая открытая машинка-кабриолет. Лёха активно замахал рукой, показывая, как ему надо ехать. Голубая машинка ловко притормозила около него обдав пылью. За рулём сидела молодая симпатичная испанка с тёмными волосами и смотрела на Лёху с лукавой улыбкой.

— Несеситас аюда? — Вам помочь? — спросила незнакомка, прищурившись от солнца.

— Не будет ли так любезна сеньора подбросить до города его героического защитника? — зафигачил фразу на испанском Лёха и на всякий случай махнул он рукой в сторону Сантандера.

Она улыбнулась шире, поманила рукой, предлагая сесть рядом, и произнесла:

— Сеньорита! Исабель де ла Торре! Зовите меня просто Иса!

— Дон Хуан Херров! Зовите меня просто Лёха! — не остался в долгу наш герой.

— Какое красивое имя — Льйохо! — переиначила она его свой манер.

— Я буду звать тебя Изя! — поржал в душе Лёха.

Лёха, не веря своей удаче, ловко запрыгнул в машину.

Поездка оказалась настоящим праздником. Испанка оживлённо болтала, жестикулируя одной рукой, а другой небрежно крутила руль. Лёха поддерживал разговор на своём испанском, но часто сеньорита не нуждалась в собеседнике и была способна говорить не переставая. Половину времени просто кивал, наслаждаясь неожиданным приключением.

Однако идиллия закончилась у небольшого моста, где дорога была покрыта грязью после недавнего дождя. Сеньорита газанула, но машина, лишь буксанув пару раз, замерла, застряв посреди лужи.

— Mierda! — воскликнула испанка, стукнув ладонью по рулю.

— Нда… Фигня конечно! — согласился Лёха. Он распрямил грудь и проникновенно глядя на испанку, показательно вздохнул и вышел из машины.

Чавк, чавк, сказали его модные французские берцы утопая в луже. «Тьфу, ты!» — подумал Лёха и осмотрел ситуацию.

— Ну, держись, Изабель, сейчас вытолкну! — бросил он и упёрся руками в задний багажник.

— Грациас! — пропела молодая женщина, она хитро ему улыбнулась, давая газу.

Колёса завизжали, грязь полетела во все стороны, и Лёха напрягся и с силой надавил на багажник машинки. Он почувствовал, как его ноги начинают скользить. Машина дёрнулась вперёд, издав громкий «пук». Лёха, не успев отреагировать, получил порцию густого выхлопа прямо в лицо.

— От зараза! — закашлялся он, отмахиваясь руками, — Минуту, сеньорита, я только ототрусь!

Но испанка не услышала. Машина сдвинулась с места и, гудя мотором, и выскочила из лужи на ровное место. Она оглянулась и смеясь помахала ему рукой! Маленькая машинка умчалась в сторону города.

Лёха остался стоять посреди грязной дороги, весь забрызганный, пахнущий выхлопными газами и с ощущением, что его только что сделали в странной игре, где он даже не знал правил.

— От сучка крашенная! — в сердцах сказал Лёха, удивлённо глядя вслед скрывающемуся кабриолету, — хотя наверное это её натуральный цвет.

Потом медленно стряхнул с себя грязь и пошёл дальше, размышляя, что, может, пешком всё-таки надёжнее.

Глава 43

За Сталинград!

Самый конец апреля 1937 года. Ночной клуб в Сантандере.

Исабель сидела в углу шумного ночного клуба, где в воздухе плавали ароматы сигаретного дыма и дорогих духов. Даже сейчас, в разгар войны, можно было найти места, где люди предавались веселью, словно ничего не происходит.

Она грациозно держала в пальцах тонкую длинную сигарету, изящно стряхивая пепел, и, смеясь, рассказывала двум подружкам о своем недавнем приключении.

— Представляете, девочки, — ее голос был глубоким, с легкой хрипотцой, — оставила этого русского прямо на дороге. Такой смешной был, в перемазанной форме, с нелепым видом, а акцент! Ну просто как в кино.

Подруги за столиком рассмеялись, но Исабель вдруг поймала себя на том, что их смех показался ей чуть громче, чем было нужно. Где-то глубоко внутри царапнула маленькая заноза сомнения. Шутка ведь действительно была жестковатой…

Ее мысли невольно вернулись к тому моменту. Молодой лётчик стоял перед ней, гордо выпрямившись, несмотря на запачканную форму и смотрел на неё с большим интересом в глазах. Улыбка у него была такая искренняя, почти мальчишеская, что Исабель на мгновение почувствовала тепло, растекающееся по груди. Его акцент, в котором угадывалась южная напевность, звучал немного смешно, но совершенно очаровательно.

— Красивый парень, черт возьми, и мне понравился, — промелькнуло у нее в голове, и эта мысль почему-то напугала.

— Может, именно поэтому я и уехала? — испуганно подумала она теперь, невольно тряхнув своими черными локонами, словно отгоняя это наваждение.

Она подняла бокал с шампанским, отпила немного и с вызовом посмотрела на подруг.

— Ну а что? Жизнь — игра, и в ней надо уметь веселиться, — бросила Исабель, уже решив, что сегодня ей не нужно думать ни о чем, кроме музыки, света и восхищённых улыбок мужчин вокруг.

Самый конец апреля 1937 года. Вечерний Сантандер.

Минут через двадцать Лёха поймал старенький грузовичок, с дружелюбным водителем, который подбросил его до центра города. Он спрыгнул на мощёную улицу у порта и ленивым шагом двинулся к набережной. Город в этот час жил своей неспешной, но насыщенной жизнью: рыбаки разгружали уловы, в тавернах звенела посуда, а в порту величественно грузились корабли.

Прогулявшись вдоль воды и вдыхая солоноватый бриз, Лёха заглянул в маленький ресторанчик. Простой ужин — бокал вина, рыба на гриле и немного оливок — оказался на удивление вкусным, а атмосфера заведения напомнила ему домашний уют. Но вечер только начинался.

Мысль о танцах пришла неожиданно. Сальса, которую он некогда освоил с молодцеватым упорством, казалась чем-то из другой жизни, но память тела осталась. Узнав у официанта о ближайшем клубе, Лёха направился туда, предвкушая хороший вечер.

Клуб оказался уютным, с приглушённым светом и энергичной, жизнерадостной атмосферой. На небольшом танцполе пары кружились в ритме сальсы. Кавалеры, распрямив спины, с лёгкостью и уверенностью вели своих партнёрш, которые, словно магнит, притягивали взгляды своими плавными, но провокационными движениями.