Мост висельников

СПУСТЯ НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ ПАНИКИ…

«Mount Everest» от Labrinth гремела в колонках моего клуба, и я танцевал один на сцене под медленный ритм, глубокий синий свет пробегал вокруг меня. Это было одно из моих любимых занятий в мире — позволять музыке проникать в меня, а мои мышцы, отточенные каждым движением, были настолько привычны, что мне больше не нужно было об этом думать.

Мое тело работало в такт музыке, мои бедра сексуально двигались, прежде чем я провел большим пальцем по рубашке и расстегнул пуговицы под одобрительные возгласы. Но я больше никогда не раздевался полностью. Я пришел сюда потанцевать, но теперь, когда я собирался стать отцом, я решил, что лучше приберечь свой член только для глаз моей девочки. И парни могли поглазеть на меня всякий раз, когда хотели, чтобы им напомнили о том, каким красивым был мой член по сравнению с их.

Я закончил танец сальто вперед и заносом колена, что привело толпу в неистовство. Оказалось, мне даже не нужно было приглашать Джонни младшего, чтобы заработать сотни долларов чаевых.

Я заметил в толпе своего отца, вернее Тома Коллинза, примостившегося у стойки бара, и мою чертову маму, которая тоже была рядом с ним, хлопала и подбадривала меня. И ладно, это было чертовски приятно, тепло разливалось по моей груди от их энтузиазма, но было немного неловко, когда какая-то женщина кричала во всю глотку: — Я умру счастливой, если смогу просто пососать твои яйца, Джонни Джеймс! — и это было слышно всем, когда она перекрикивала музыку. Однако им, казалось, было все равно, и я думаю, что мне это в некотором роде нравилось в моих родителях, даже если иногда они смущающе поддерживали мою работу.

Гван держался стойко ради моей мамы, и когда он пришел ко мне на прошлой неделе и спросил, может ли он сделать ей предложение, я чуть не потерял самообладание, когда обнял его. Он действительно был хорошим парнем, и я никогда не видел свою маму такой счастливой, как с ним, так как я мог сказать «нет»? Я даже не так сильно ненавидел его имя в эти дни, особенно потому, что я больше не называл его так. Я называл его папой, и черт возьми, это все еще вызывало у меня головокружение. В первый раз, когда я сказал это ему в лицо, он расплакался, и я попытался притвориться, что назвал его Брэдом, потому что Гван было таким ужасным гребаным именем, и ему нужно было подходящее. Но, в конце концов, я принял свою новообретенную любовь к нему.

Я направился за кулисы, где Лайла и Ди раскрашивали блестками свое тело для следующего совместного выступления. Они умоляли меня позволить им поставить что-нибудь для них двоих, и это было одно из лучших решений, которые я когда-либо принимал для этого бизнеса. Их талант проявился на той сцене, и я был более чем рад, что в будущем они придумают больше танцев.

— О боже мой — о боже мой, Олли, смотри! — Закричала Белла, пробегая через примерочную в крошечных розовых стрингах, ее сиськи подпрыгивали, а кисточки на сосках вращались, когда она подбежала к Олли с чем-то в руке.

— Что это? — спросил он, поднимаясь на ноги, когда она помахала блестящей золотой карточкой у него перед носом. — Твою мать.

— Это что, еще один лотерейный билет? — Спросил я Лайлу, и она кивнула, поспешив к Белле с Ди посмотреть, что выиграла ее подруга. Белла покупала их годами, но никогда не выигрывала больше пятидесяти долларов ни на одном.

— Что ты выиграла? — Спросил Техас, когда он тоже поспешил к ней, и я, охваченный всеобщим волнением, побежал вместе с Адамом, следовавшим за мной по пятам, чтобы посмотреть.

Лицо Беллы слегка побледнело, когда она развернула билет, чтобы показать нам, и мое сердце дрогнуло, когда я заметил на нем три одинаковые цифры.

— Пятьсот штук? — У меня перехватило дыхание.

— Мы можем купить тот маленький пляжный домик, который хотели, — сказал Олли, вскакивая, подбрасывая Беллу в воздух и кружа ее.

Она взвизгнула, и они начали целоваться, цепляясь друг за друга и срывая друг с друга одежду таким образом, что всем нам было велено убираться восвояси.

Я отрывисто рассмеялся, похлопав Беллу по плечу в знак поздравления, когда зазвонил мой телефон, который я оставил на туалетном столике. Я подбежал, поднял трубку и обнаружил, что звонит Фокс, мой большой палец нажал на кнопку ответа, когда я поднес его к уху. Но, очевидно, мне не нужно было держать его так близко, потому что Фокс кричал на меня так, словно я был в миле от него.

— Джей-Джей!

— Черт возьми, ой. Что такое? — Спросил я.

— У Роуг начались схватки, — сказал он.

— Что? — Я ахнул, мое сердце сделало в груди пару десятков кувырков. — Этого не может быть, она родит только через неделю.

— Она рожает. Мы едем в больницу, — сказал он.

— Гребаный трах на гребаном члене! — На заднем плане завопила Роуг.

— Ох, не бей меня, колибри, я пытаюсь вести машину, — сказал Фокс.

— С ней все в порядке? — Спросил я в панике, уже выбегая к задней двери, когда схватил ключи от машины и вырываясь на ночной воздух.

— С ней все нормально, — сказал Фокс.

— Нормально? — она зарычала. — Выталкивать человека целиком из моего влагалища нормально, барсук?

— Конечно, нет, детка. Просто дыши, как сказала женщина из класса Ламаз.

— Я ходила только на один урок, — прорычала Роуг.

— Ну, ты могла бы сходить на другие из них, но ты сказала, что они скучные и в них не хватает закусок, — сказал Фокс, затем снова обратил свое внимание на меня, когда Роуг зарычала, как демон. — Рик и Чейз тоже в пути. Поторопись.

— Я так и сделаю, — сказал я хриплым голосом, пока мой мозг пытался осознать происходящее.

— Увидимся в больнице. — Фокс повесил трубку, а я бросил телефон в подстаканник, нырнул в машину, завел ее и выехал со стоянки.

Черт возьми, я собираюсь стать отцом!

Я повернул свою машину в сторону скалистых дорог, которые должны были привести меня в верхний квартал, и помчался так быстро, как только мог. Было поздно, но это был субботний вечер, так что на вечеринке было довольно много людей, но когда я добрался до утесов, поток машин поредел, пока не осталось ничего, кроме открытых дорог, ведущих меня к Роуг и моей новорожденной девочке.