Мост висельников

Я сел на край кровати, положив руку отца себе на колени и заставив его зарычать от боли, и эта боль вот-вот должна была стать намного сильнее. Я промыл порез спиртом, а затем воткнул в него иглу, вызвав у него шипение боли, которое заставило меня улыбнуться.

Да, я собирался насладиться этой болью, и, меня ни хрена не волновало, что это превращало меня в садистский кусок дерьма. В конце концов, я им и был.

Я не торопился зашивать его, наложив больше швов, чем необходимо, чтобы удостовериться, что насытился местью над его плотью. Закончив, я встал, желая увеличить расстояние между нами, а он потянулся за пачкой сигарет на прикроватной тумбочке.

Он закурил, и едкий запах моей собственной вредной привычки окутал меня, когда воздух наполнился дымом, а во мне поднялась тяга к тому же виду зависимости. Она была связующим звеном между нами, одной из наших немногих общих черт, хотя иногда я боялся, что внутри меня их было больше. Части меня, доставшиеся исключительно от него, — мерзость, которую я никогда не смогу вытравить.

— Миссис Бевлин вернется завтра, — сказал я ему, направляясь к двери и ведя за собой Роуг.

— Почини заднюю дверь, прежде чем уйдешь, — язвительно бросил он мне. — Какие-то придурки-дети взломали ее прошлой ночью, а сегодня утром у меня на кухне был гребаный койот. Мне пришлось отгонять его своей тростью.

Я улыбнулся этому образу, обняв Роуг за плечи, когда выводил ее из комнаты, и крикнул ему в ответ: — Я пришел залатать твою руку, а не возиться с дверью.

— Не смей отвечать, повернувшись ко мне спиной, мальчик, — огрызнулся он, но когда я посмотрел вниз на свою девочку, я не почувствовал язвительности этих слов, мое сердце не дрогнуло от страха. Он был просто стариком в своей постели, неспособным подняться и причинить мне боль, как когда-то.

— Пойдем, Эйс, — прошептала она, и я вспомнил о жизни, ожидающей меня за пределами этого места.

Мне не нужно было больше оставаться здесь, я отсидел свой срок в этом аду и хотел забыть об этом, как только смогу.

— Эй! Ты слышал меня, мальчик? — крикнул мой отец.

— Нет, — ответил я, уходя по коридору и не потрудившись оглянуться. Он был моим прошлым, а не настоящим. И единственное, что сейчас имело для меня значение, — это девушка, которая смотрела на меня глазами полными солнца, и мужчины, которые ждали меня в нашем доме. Это место было тюрьмой, но это была больше не моя тюрьма. Она принадлежала ему. И он сгниет в ней вместе со своими грехами.

Солнце палило прямо на меня, когда я лежала на полотенце, мои пальцы скользили по песку, а доска сохла рядом со мной. Это был потрясающий день, вокруг было чистое голубое небо, и только крики чаек и плеск волн наполняли воздух.

Я пользовалась всеми преимуществами частного пляжа «Арлекинов», загорая полностью обнаженной. Скорее всего я стану морщинистой старухой, если продолжу в том же духе, но я не могла найти в себе сил остановиться. Мне слишком нравилось чувствовать себя загорелой, чтобы беспокоиться об этом. К тому же, что такое несколько морщин в качестве платы за хорошо прожитую жизнь?

Отдаленный смех дал мне понять, что мои мальчики развлекаются на воде. Все они все еще занимались серфингом, кроме Рика, который, как обычно, присматривал за мной, и я знала, что он очень внимательно следит за мной, даже когда я была с закрытыми глазами.

— Из-за тебя чертовски трудно обращать внимание на что-либо, кроме тебя, красавица, — проворчал он со своего места на собственном полотенце рядом со мной.

— Ты всегда можешь раздеться и ощутить загар на всем своем теле, — заметила я.

— Если я разденусь рядом с тобой, то через несколько минут окажусь внутри тебя, — твердо ответил он. — И как бы мне ни нравилась идея потрахаться здесь, под открытым небом, где каждый может увидеть и напомнить им, кому ты принадлежишь, я не думаю, что смогу хорошо нести вахту при таком раскладе.

Я ухмыльнулась про себя, открывая глаза, и поднимая руку, чтобы прикрыть их от солнца, а затем невинно заморгала, глядя на него.

— Подумай обо всем этом песке, — ответила я. — Секс на пляже предполагает большое количество песка, попадающего в самые неподходящие места.

— Да. Песок — это то, что меня отталкивает, — невозмутимо произнес он, и я прикусила губу, когда посмотрела на него, сидящего боком на шезлонге рядом со мной: его босые ноги были в песке, а влажные пляжные шорты натянулись на его явно твердом члене.

Я заставила себя сесть, и мой пристальный взгляд скользнул по Дворняге, который свернулся калачиком в своем шезлонге под тенью зонтика, а затем перевела его на воду, где Чейз, Фокс и Джей-Джей пытались поймать волну.

— Ставлю пятьдесят баксов, что смогу заставить тебя кончить, прежде чем они доберутся сюда, — сказала я, придвигаясь к нему на коленях и соблазнительно облизывая губы.

— Ставлю пятьдесят баксов, что мальчик Фокси сойдет с ума, когда увидит, что ты здесь голая, — ответил Рик, и его темные глаза метнулись от меня к окружающей обстановке, когда я придвинулась к нему ближе.

— На это сделки не будет. Это гарантировано. Но так же сильно, как Фоксу нравится протестовать против того, что я загораю голышом, ему также нравится получать удовольствие от моей равномерно загорелой кожи, так что он будет укрощен ею так же легко, как и ты.

— Ты думаешь, что укротила меня? — Маверик усмехнулся, стягивая шорты вниз, чтобы показать свою солидную длину, и у меня потекли слюнки, когда я посмотрела на покрывающие ее татуировки, а желание попробовать его на вкус поглотило меня целиком.

— Да, — дерзко ответила я, даже когда он протянул руку и сжал мои радужные волосы в своих татуированных пальцах, пытаясь, как всегда, взять все под контроль. — Думаю, я пробралась на твой секретный остров и позволила тебе думать, что я твоя пленница, а сама все это время считала тебя своим.

— О, я буду наслаждаться, трахая твой маленький лживый ротик, малышка, — промурлыкал он, притягивая меня ближе, и я послушно провела языком по головке его члена, пробуя преякулянт, со стоном желания, вырвавшимся из моего горла.

— А я собираюсь насладиться тем, что снова получу контроль над тобой и докажу свою чертову точку зрения, — ответила я, и мои глаза встретились с его, когда я снова обвела его языком, и он выругался.

— Только настоящая королева может править мной с колен, — пробормотал он, его любовь ко мне горела между нами и заставляла меня хотеть этого еще больше.

Я была зависима от этих четырех мужчин. Другого оправдания этому не было. Сколько бы я ни брала и сколько бы ни отдавала, я всегда жаждала большего, желая наверстать упущенное время и стремясь, чтобы каждая секунда, проведенная с ними, зачлась за то время, которое мы уже не вернем. Ничто уже не казалось определенным. Шон все еще был на свободе, охотился на нас, ненавидел нас, стремился уничтожить нас. Поэтому я собиралась на всякий случай сделать каждую имеющуюся у нас секунду незабываемой. И даже если нам удастся схватить Шона и пережить его гнев, я не перестану пользоваться подобными моментами, потому что каждое мгновение, проведенное с ними, было драгоценным, и я не стану воспринимать ни одно из них как должное.