Мой первый опыт в нерикоми

— Ань, успокойся, девочке уже давно не двенадцать, — сказал дед. — Пусть погуляют.

— Мы недолго, — пообещала Лидия. — А если будет покушение на мою честь… — она призадумалась, — я напою кровью свою наваху.

* * *

— Насчёт навахи — это была шутка или?..

— Не шутка, — сказала Лидия. — У меня действительно есть наваха. Настоящая андалузская кровопийца. Купила, когда была в Испании. Правда, она лежит в моём флигельке. Показать?

«Флигельком» было полутораэтажное строение на задах участка. Лидия ввела Виктора внутрь, непринуждённо усадила на кушетку, а сама открыла ящик стола и извлекла оттуда складной нож с рукояткой прихотливой формы.

— Вот она, Сеньорита, — сказала она.

— Сеньорита?

— Я её так зову. Нравится?

Виктор повертел в руках наваху, разложил, сложил и протянул владелице.

— Симпатичная. Надеюсь, она не окажется в моих кишках.

— Если ты будешь себя хорошо вести! — Лидия приняла наваху и уселась на столе.

— И ты тут живёшь?

— С тринадцати выпросила себе этот особняк. Тут — моя спальня, кабинет и мастерская. Склад глины и готовых изделий, печь для обжига, гончарный круг — всё в подвале.

— Миленько ты расположилась.

— Ага. Иногда сама себе завидую.

Она коротко посмеялась.

— Что-то вспомнила?

— Ага. Когда мне было тринадцать, я выпросила разрешение спать летом в этом флигельке, А там, за околицей, через полкилометра — Камянка. Я вставала в полпятого утра — специально заводила будильник — и бегала на Камянку купаться… голая! — она хихикнула.

— Прямо от дома? — удивился Виктор.

— Ага! Я во флигельке была одна, спала без ничего, вскакивала с постели и сразу — бегом на реку. Переплыву туда-сюда, побегаю по отмели и обратно. Знаешь, так было круто! Я как будто вбирала в себя всю свежесть утра, и сама природа дарила мне бодрость и лёгкость на весь день. Ну… это словами не передать!

— Я б посмотрел, как ты набиралась природной бодрости!

— Извращенец! Я ж девчонка была!

— Так и мне в то время было… ну да, четырнадцать-пятнадцать. Как раз…

— Значит, ты уже тогда был мерзкий, испорченный, развращённый до мозга костей гадкий противный мальчишка. Нафига я тебе это рассказала?

(«Мы оба отлично знаем — "нафига"!..»)

— Это была моя тайна, — сказала она, помолчав. — Первая настоящая тайна. Если бы кто-то из моих случайно подсмотрел — был бы страшный скандал и семейная драма. Я ж утонуть могла! Или нарваться на какого-нибудь урода…

— Уроды в это время обычно спят.

— Да, пожалуй, это меня спасло. Ну что? Мы пойдём гулять под звёздами?

— Наваху возьми, — напомнил Виктор.

— Само собой.

* * *

Прогулка под звёздами по пустым улицам быстро наскучила, и через полтора часа они снова стояли у старого вяза.

— Когда была девчонкой, — мечтательно проговорила Лидия, — лазала по нему, как обезьяна. Летом по полдня не слезала.

— Ты и сейчас девчонка, — заметил Виктор.

— Девчонка, говоришь? Тогда догоняй!

Она сбросила кеды, подпрыгнула, ухватилась за ветку, подтянулась, помогая себе ногами, и стремительно покарабкалась вверх.

— Забирайся! Если, конечно, не боишься высоты!

Высоты Виктор не боялся. Он повторил манёвр Лидии, подтянулся на ветке (ветка опасно прогнулась под ним, но выдержала), закинул ногу в ближайшую развилку, подтянулся ещё.

— Где ты? — сдавленным шёпотом окликнул он её.

— Здесь! — донеслось откуда-то, как показалось, чуть ниже звёздного неба.

Через пять минут они устроились в развилке в кроне вяза. До земли было метров двадцать пять — тридцать, но из утлого гнезда казалось, что они висят на недосягаемой высоте, в ветвях волшебного дерева, карабкаясь по которому, вполне можно добраться до небесного чертога.

— Ну как тебе моя небесная беседка? — спросила Лидия.

— Чудесно! — честно ответил Викторк. — Ли, ты вообще — чудо…

— Как ты меня назвал? — нахмурилась девушка.

— Ли. А что, тебе не нравится?

— Нет, наоборот, круто. Ли и Вик. Вик и Ли, — она покатала языком, пощёлкала их хулигански усечённые имена. — Не Бонни и Клайд, но тоже ничего. Круто. Можешь звать меня Ли, больше никому не разрешу.

— Договорились.

— Слу-ушай, Вик, я всё хотела спросить… А откуда у тебя такой чудной пояс? Нет, это твоё дело, просто интересно.

— А-а… Это не простой пояс. Это нагайка. Та самая, — Виктор ухмыльнулся.

— Я думала, вещдоки по уголовному делу отбирают…

— Верно. Изымают, а потом «уничтожают». — Он сказал так, что в его словах прозвучали кавычки. — У меня так «уничтожили» айфон, хотя он был не новый. А вот нагайку не нашли. Я её бросил в машине, а друзья припрятали. Потом, когда вышел, подносят «Узнаёшь? Та самая!».

— Хм. Можно взглянуть?

— Да пожалуйста.

Лидия взвесила нагайку в руках, повертела, погнула упругую плеть, втянула ноздрями запах дублёной кожи, несколько раз рассекла воздух с тихим «ххуфф».

— Прикольно. — Она протянула нагайку Виктору. — А что, правда, что казаки и калмыки убивали нагайками волков?

— Не пробовал, — сказал Виктор. — Я бил нагайкой только шавок, и ни одну не убил.

— Собак? — нахмурилась Лидия. От мысли, что такой интересный и крутой парень мучает животных, точно малолетний дегенерат, дитя пьяного зачатия, ей стало нехорошо.

— Двуногих шавок, — улыбнулся Виктор.

— А-а… Поняла! Слушай! — прошептала она. — А стегни-ка меня!

— Ты что?

— Хочу попробовать, каково это. Ты легонько…

— Ваше желание, мадемуазель — закон!.. — Виктор усмехнулся и осторожно шлёпнул девушку по белеющим в полумраке бёдрам.

— Уфф! Больно, блин! — хихикнула та. — А ещё?

— Что?

— Стегни ещё. Чуть-чуть посильнее. Чуть-чуть-чуть… Ещё! Аййй! Ещё! Нет, не так сильно… Ещё! Давай!

Удары нагайки обжигали бёдра и рождали незнакомое прежде ощущение — боли и наслаждения. Лидия с ужасом, стыдом и восторгом чувствовала, как с каждым ударом в ней поднимается волна возбуждения, и скоро она не сможет себя контролировать.

Она не была ханжой и не считала себя фригидной. Она рано научилась получать удовольствие, лаская собственное тело — задолго до того, как впервые переспала с парнем. Вот только первый настоящий секс принёс разочарование. Второй, третий и триста тридцать третий опыты оказались немногим лучше. Нет, было приятно, иногда даже очень, но улететь к звёздам она так ни разу и не смогла. Ни алкоголь, ни — пару раз — «травка» не помогали ей расслабиться в чужих объятиях так, как ей удавалось наедине с собой (и — по настроению — с парой-тройкой игрушек).