Мой путь озарён рассветом

— Ещё две недели мы точно в городе, — жаловалась охотница, страдающая от безделья. — Это так странно. Мы привыкли, что мы — главная опора клана, бегали, с ног сбивались. А теперь что? Теперь сидим тут и ждём, когда станет теплее.

Потом она принялась рассказывать о делах псарни и о том, что вывезенные из сгоревшей деревни щенки подрастают сильными и послушными, а к весне они уже смогут принимать полноценное участие в охоте. При этом маленькие ушки Соны радостно подрагивали, а глаза светились таким восторгом, что, прощаясь, я уже не сомневалась: этой подруге моя поддержка больше не нужна.

Я попробовала было навестить Дису, так и прятавшуюся у Тайто, но мне никто не открыл, и в окнах я не заметила ни единого признака наличия в доме живых существ. Дома беглянки тоже не оказалось, а Айри с очень мрачным видом поведала мне, что её родители понятия не имеют, где сейчас находится Диса, иначе дом Тайто давно разнесли бы на кусочки, и, если я не желаю мучительной смерти им обоим, мне лучше не давать военачальнику клана повода понять, что я знаю больше, чем он.

Пообещав Айри, что я не буду навлекать ещё большие беды на голову её сестры, я вернулась домой, обменялась с Корой парой ничего не значащих фраз и уселась у себя. Пустой матрас Рии смотрел на меня вопрошающе, но теперь я смогла не обращать на него больше внимания, чем стоило. Положив браслет на ладонь, я заставила его стать маленькой деревянной фигуркой горной рыси, потом — лисы, потом — собаки, а потом — выдры. Маленький гладкий зверёк получился особенно хорошо. Я любовалась фигуркой, вертя ею в пальцах, а затем, поставив её на спинку кровати, велела ей привстать на задние лапы.

И фигурка подчинилась. Неохотно и неуклюже деревянная выдра вытянулась и дёрнула ушками, совсем как Сона. Радостно засмеявшись, я хлопнула в ладоши, и выдра замерла.

Полночи я просидела при зажжённых лампах, пытаясь создавать фигурки разных животных и заставлять их двигаться. И если заставить посох стать простым деревянным предметом, пусть даже имеющим звериную форму, было легко, то вот двигать их оказалось действительно непросто.

Эти попытки неописуемо меня утомили, но я не сдавалась. Фантазия рисовала мне картины, в которых я рассказывала сказки малышне в библиотеке, иллюстрируя их с помощью посоха, и ради этого я была готова попотеть. Мне казалось особенно удивительным и прекрасным то, что даже с помощью этой опасной вещи, существующей, чтобы нести разрушение и смерть, можно было дарить другим радость.

Спала я мало и плохо: даже по сновидениям неуклюже бегали, путаясь в собственных лапах, деревянные звери. Утром, когда я с очень сонным видом сидела на кухне и пыталась завтракать, стук в дверь показался мне стуком их маленьких тел, падающих на пол из моих ладоней, и я чуть не опрокинула на себя чай. Но когда Кора открыла и впустила в дом Криса, сонливость как хвостом смахнуло.

Призрак обменялся парой подозрительно многозначительных взглядов с моей хозяюшкой, и та скрылась в лавке. Я начала было ворчать что-то про заговоры, когда Крис сел рядом со мной и негромко проговорил:

— Прости за вчерашнее. Я вёл себя как осёл.

Не веря своим ушам, я подняла на него полный удивления взгляд, но Призрак жестом дал понять, что мне лучше помолчать. Очевидно, ему было очень непросто говорить то, что он говорил.

— Я не должен был сомневаться в тебе. Но теперь я понял свою ошибку, и этого больше не повторится. И я хочу поблагодарить тебя за идею с посохом.

— Идею с посохом? — не поняла я, всё ещё отчаянно переваривая услышанное.

— Ты сделала белку-летягу. Я всегда знал, что заставить посох стать живым существом невозможно, и превращал его в предметы, которые считал полезными. Фигурки животных в этот список не входили.

И Крис рассказал мне совершенно замечательную историю. Оказалось, после принятия названия города Марика объявила конкурс среди ремесленников: конкурс на создание символа города. Этим конкурсом заинтересовался и Тайто, которому в случае победы было гарантировано признание мастером. Он неплохо владел резьбой по дереву, но сделать достойную фигурку лисы ему не удавалось по одной простой причине: он недостаточно хорошо знал, как выглядят лисы, и даже рисунки Криса не помогали.

Всё изменилось вчера. Когда я убежала, Призрак пришёл к Тайто, они прихватили Дису и спрятались в мастерской, где Крис с помощью посоха киирина создал фигурку лисы, глядя на которую Тайто учился делать подобных.

— Он тренировался на мелких кусочках, — говорил Призрак. — Потом, ночью, мы спрятали Дису и решили сделать из них кое-что.

И он протянул мне крошечного лисёнка.

На ладони Криса лисёнок казался совсем живым. Он был рыжим и казался пушистым, а его маленькие чёрные глазки шаловливо блестели. Только взяв его в руки, я поняла, что держу в руках кусок раскрашенного дерева с маленькими камушками вместо глаз.

— Примешь в знак извинения? — спросил Призрак.

Наградив его притворно хмурым взглядом, я прижала лисёнка к себе.

— И не думай получить его назад.

Но малыша у меня всё равно отняли. Крис хитро обвязал его верёвкой и повесил мне на шею. Холодные пальцы Призрака касались моей кожи, заставляя меня вздрагивать, и как только он отошёл, я решительно поднялась на ноги и обняла его.

Скрипнула дверь. Должно быть, вернулась Кора, но нам было всё равно: мы так и стояли, обнимаясь. И я даже не сомневалась в том, что нам обоим было очень и очень тепло.

Когда Крис ушёл, я долго вертелась у зеркала, разглядывая лисёнка и примеряя его с разными ушами. Как ни странно, с ушами горной рыси он понравился мне больше: рыжая фигурка ярко выделялась, крошечным огоньком сияя на моей шее и, кажется, даже согревая меня. Лисёнок грел меня, разгоняя волнение, когда я шла к Главному Дому. Предстоящая встреча с Малисаной тревожила, но оказалось, что у Ученицы Слышащей был выходной сегодня.

— Вечно с вами, молодыми, проблемы, — как-то совсем по-старчески буркнула Марика. — Диса сбежала, а работать за неё кто будет?

Она сидела за заваленным бумагами столом и смотрела на меня снизу вверх. В кабинете царил умеренный бардак, а на валяющейся на подоконнике подушке спал кот. Белый лисий хвост Слышащей лежал у неё на коленях, а в её глазах плескались мудрость и усталость. Светлые волосы Марики вдруг показались мне седыми, на один короткий миг я увидела в ней совсем другую женщину.

— Власть меняет людей, правда? — тихо спросила я.

Моя наставница нахмурилась, но меня было уже не остановить.

— Когда мы с тобой познакомились, ты была другой. Ты была всезнающей и всепонимающей женщиной, не боящейся говорить другим неприятную правду и радевшей за благополучие клана. Ты была весёлой и лёгкой, как ветер. Я восхищалась тобой, я хотела быть похожей на тебя. Я была счастлива быть твоей ученицей. А теперь знаешь, кого я вижу в этом кресле? Финиду! И нет, я не считаю, что Финида была плохой Слышащей и всё такое. Вот только её ученицей я никогда не хотела быть.

С каждым моим словом Марика мрачнела всё сильнее. Когда я закончила, с вызовом уставившись на неё, в глазах Слышащей мелькнул ответный вызов, и мне на миг показалось, что я вижу её прежнюю. Но Марика лишь вздохнула и откинулась на спинку своего кресла.

— Когда перестаёшь заботиться только о себе и паре близких людей и начинаешь думать о судьбе нескольких тысяч человек, измениться приходится, — признала она. — Ты права, я больше не могу быть твоей наставницей. И если я теперь обязана возиться с этим, — тут она легонько толкнула ладонью стопку бумаги, и те разлетелись по полу, — то ты — нет.