Мой Рагнарёк

Я обернулся и увидел невысокого мужчину средних лет, одного из тех неприметных ребят, чью внешность можно описывать сколь угодно долго и обстоятельно, но поток слов так и не даст никакого представления об их облике. Мой незнакомец был обладателем самого заурядного из человеческих лиц. С таким типом можно познакомиться и провести в его обществе несколько часов, а на следующий день вы не узнаете его, столкнувшись нос к носу у входа в подземку.

«Один из летчиков – так, что ли? – подумал я. – Пришел ко мне заявить, что предпочитает летать на каком-нибудь „фантоме», а не на музейном „мессере» времен Второй мировой… Оно и понятно. Я еще удивляюсь, что до сих пор никто не забастовал. Это же только бедняга Геринг думает, что снабдил наших ребят последним словом авиационной техники!»

Впрочем, я почти сразу понял, что никакой это не летчик. Просто мне позарез требовалась хоть какая-то, пусть притянутая за уши, зато разумная и успокоительная версия происходящего. Очень уж не хотелось думать, будто один из индейских богов принял неприметный человеческий облик, да еще и сумел как-то усыпить бдительность моего чуткого щита.

Моя правая рука совершенно самостоятельно опустилась на рукоять ятагана, мускулы напряглись, перенося вес тела на ступни и колени, – поза, в которой я сидел прежде, осталась почти неизменной, но теперь, чтобы вскочить на ноги, мне понадобилось бы короткое мгновение, а не несколько тягучих секунд.

– Я не враг, – поспешно заявил незнакомец.

Очевидно, мои приготовления к драке не ускользнули от его внимания.

– А кто ты в таком случае?

В этот момент я наконец понял, что так насторожило меня в этом незнакомце. Я был готов поклясться, что он чужой. Понятия не имею, откуда взялась такая уверенность, но я твердо знал, что он не из моих людей. Просто знал, и все тут.

– Я тот, кого когда-то звали Улиссом. Тебе знакомо это имя, правда?

– Правда, – удивленно ответил я. – Ты Одиссей, царь Итаки? С ума сойти можно!

– Да, я тоже читал Гомера, и не раз, – улыбнулся он. – Забавно было наблюдать, как меняется текст от столетия к столетию, от перевода к переводу… Приятно читать о собственных приключениях! Впрочем, там с самого начала было не так уж много правды.

– Так всегда бывает, – кивнул я. – Книги – это книги, а живые люди – это живые люди. И когда их жизнь начинают втискивать в формат книжных страниц, получается ерунда. Порой – вполне обворожительная. Тебе-то как раз повезло, эхо твоей истории очаровало не одно поколение, а значит, это было хорошее эхо!

– Не спорю, – он улыбнулся еще шире. – Ты позволишь мне немного посидеть рядом с тобой? Я пришел ненадолго, и у меня нет никаких важных дел. Просто хотел своими глазами увидеть того, кто собирается разрушить мир. Я любопытный.

– Да ничего я не собираюсь! Мир сам вознамерился рухнуть, и не моя вина, что он выбрал меня в качестве меча для своего харакири.

– Красивая метафора, – одобрительно заметил Одиссей. – Так ты не возражаешь против моего общества?

– Да нет. Я как раз начал думать, что эта ночь – самая длинная в моей жизни… Садись рядом, Одиссей. Я рад тебе… Скажи, ты ведь все еще живой?

Он молча кивнул и выжидательно уставился на меня.

– И как тебе это удается? Что, твоя покровительница Афина не пожалела для тебя напитка бессмертных?

– И это тоже. Много всего было. Мне пришлось потрудиться, ускользая от смерти, но оно того стоит!

– Твоя правда. А почему ты решил ко мне заявиться? Только из любопытства? Не верю!

– Не только, конечно. Но любопытство оказалось одной из основных причин, это правда. Думаю, на моем месте ты бы и сам сгорал от любопытства.

– Не знаю… Нет, не думаю, – честно сказал я. – Скорее всего, на твоем месте я бы предпочел оказаться как можно дальше отсюда.

– Какая разница, где оказаться? – Одиссей пожал плечами. – Когда рушится мир, он рушится весь, без остатка… Яслышал, что кроме этой прекрасной земли есть и другие миры, населенные причудливыми существами, но мне неведомы пути, уводящие туда… Может быть, подскажешь?

– Не знаю. Может быть, и подскажу, – согласился я. – Почему бы и нет? Мне не доставит удовольствия, если ты сидишь здесь, как тигр в клетке. Возможно, ты – единственное человеческое существо, у которого есть шанс тихонько слинять отсюда накануне конца. Почему бы не попытаться?

– Вот. Это еще одна причина, по которой я решил с тобой повидаться, – признался Одиссей. – Я подумал, что ты наверняка испытываешь симпатию к бездомным бродягам, таким же, как ты сам.

– Кстати, расскажи мне, как ты ускользал от смерти, – попросил я. – Не думаю, что твой способ окажется хорош для меня, но очень уж интересно!

– Все это довольно непросто, – вздохнул Одиссей. – Объяснять долго, да и что толку от моих объяснений! Афина не только угостила меня напитком бессмертных. Для начала она помогла мне переменить внешность. Думаешь, я всегда выглядел таким замухрышкой? Но Афина сказала, что красивое лицо и царственная осанка – непозволительная роскошь для того, кто убегает от смерти. И еще она подарила мне особое зрение. Теперь я все время вижу призрачную тень смерти, сопровождающую меня. В отличие от прочих людей, я заранее замечаю ее приготовления к охоте и успеваю ускользнуть в самый последний момент. Тогда моя смерть заключает в свои объятия того, кто стоит рядом, и успокаивается – на какое-то время, конечно. Не навсегда.

– Ну да, а друзья этого бедняги, некстати оказавшегося рядом с тобой, недоумевают: «Какая безвременная кончина!» – усмехнулся я. – Всегда подозревал, что человек может умереть не только своей смертью, но и чужой, если очень не повезет!

– Да, это правда, – подтвердил Одиссей.

– В любом случае, мне не подойдет твой способ, – вздохнул я. – Даже если бы я обзавелся этим самым «особым зрением» – что само по себе довольно сомнительно! – мне не слишком улыбается все время видеть перед собой собственную смерть…

– Какая разница: видеть ее или не видеть? Все равно она есть, и от этого никуда не денешься. Конечно, можно идти по краю пропасти с закрытыми глазами, чтобы не смотреть вниз. Но по мне, лучше распахнуть их пошире и внимательно глядеть под ноги.

– Ты действительно такой мудрый, как рассказывал Гомер, – улыбнулся я. – Рассудительный и хитроумный Одиссей, с ума сойти можно! Кстати, я все хотел спросить: это правда насчет сладкого голоса сирен? Я имею в виду: неужели перед их пением действительно невозможно устоять?

– Это почти правда.

На миг невзрачное лицо Улисса стало нежным и мечтательным.

– Впрочем, дело не только и не столько в их благозвучных голосах, – добавил он. – Однажды Афина сказала мне, что у сирен есть своя песня для каждого из смертных. Поэтому то, что слышал я, вряд ли тронуло бы сердца моих спутников или, к примеру, твое.

– Знакомая история! – хмуро сказал я. – Они, часом, не говорили тебе, что это их последний подарок?

– Говорили.

– Хорош подарочек! В таком случае приманку в капкане тоже можно считать подарком охотника будущей жертве.