Мой слуга Тень

– Можешь на меня положиться! Я умею держать язык за зубами, когда дело касается чужой тайны. Я бываю несдержанной, лишь когда затрагивают мою гордость, – Ирис вздохнула. – Но всегда просчитываю последствия. Я не глупая болтливая девчонка, Арман. Это твой секрет, а не мой. Я ценю твое доверие. Но почему ты решил мне рассказать?

Арман молча вытащил из кармана сложенный лист бумаги, развернул его и протянул Ирис. Это был документ, составленный и подписанный нотариусом, под названием «Договор передачи имущества во временное пользование на протяжении срока жизни».

– Что это?!

– Я изъял его из бумаг, которые передал тебе нотариус Шеффилд. Да, я не должен был так поступать, но ты была для меня подозрительной незнакомкой. Изучи его. Камень, что заставляет биться мое сердце, все еще принадлежит семье Эрколе. А именно, тебе, поскольку барон назвал тебя наследницей. Ты получишь его обратно, когда я умру.

Ирис даже охнула, услышав эти слова. Они обожгли ее грудь крайне неприятным чувством. Быстро просмотрела документ и с трудом проглотила застрявший в горле комок.

– Выходит… твое сердце… принадлежит мне?

– Именно так, моя госпожа, – подтвердил Арман, и она уловила в его голосе нотку юмора.

Ирис подняла голову. Арман прижал ладонь к груди и скупо улыбнулся. В его глазах мелькнул непонятный огонек.

Ирис издала слабый смешок.

– Вот так признание! Такого мужчины мне еще никогда не говорили.

– Сложно поверить, что никто не отдавал тебе свое сердце. Наверняка ты разбила не одно.

Ирис помотала головой.

– Твое сердце со мной в безопасности, Арман.

– Я бы так не сказал, – заметил он вполголоса, и Ирис залилась жарким румянцем, когда поняла, сколько смыслов таит обмен их репликами.

Она попыталась что-то произнести, но язык словно примерз к небу.

Осторожно убрала руку с бедра Армана. Вдруг до нее дошло, насколько фривольным был этот жест. Или уже нет? Но внезапная неловкость затопила ее до кончиков пальцев и заставила выпрямиться и отвести взгляд.

В другой руке у нее был зажат договор на сердце Армана, она осторожно положила его на столик.

– И что теперь нам делать? – сорвался с ее губ вопрос.

Арман поднялся с кресла одним плавным, сильным движением, словно не провел весь день на ногах, обслуживая капризных господ. Встала и Ирис – куда более неуклюже. «Дружеское чаепитие», времяпровождение для бездельников, вымотало ее куда сильнее, чем день блуждания по улицам с сумкой, полной тяжелых кукол.

– Дел у нас очень много, – задумчиво сказал Арман. – Нужно выставить их приоритет и выполнять методично и не спеша. Нас ждут последние приготовления к приему постояльцев. Вот еще один документ… – он предъявил вторую бумагу официального вида, и Ирис взяла его с опаской, не зная, чего ожидать на этот раз.

– Я позаботился о юридической стороне твоего предприятия. Это письмо в Промышленный департамент Шваленберга, нужно заполнить форму и отправить ее, чтобы все было по правилам. Тебе придется получить лицензию и платить налог.

Ирис огорченно щелкнула языком. Она в жизни не платила никаких налогов и совершенно упустила из виду эту сторону бизнеса.

– Я уже подготовил бумаги, требуется лишь твоя подпись. Сложностей не будет, простая формальность.

– Это радует, – пробормотала Ирис.

– Разумеется, есть еще несколько важных вопросов… – Арман заколебался и нахмурился, и Ирис догадалась, что он не осмеливается озвучить.

– Очень важных вопросов, – заметила она. – Как то: тайна пропавшего пресс-папье и бандита в лесу. Тайна шкатулки барона. Тайна его смерти, черт побери!

Арман долго и внимательно посмотрел на нее, медля с ответом.

– Да, безусловно. Но я собирался поднять вопросы более насущные. О том, что нужно нанять Густаву помощницу на кухню, а также пригласить подрядчика глянуть на трещину в фундаменте.

Ирис вздохнула. Ну да, тут бытовых проблем навалом, игра в детектива отходит на второй план. Но как же хорошо, когда рядом есть такой вот приземленный, практичный мужчина, который успевает подумать обо всем на свете!

…Да еще и целуется потрясающе. Но вот его отстраненная манера общения, к которой он вернулся, ей не очень-то нравилась.

– И еще… – Арман вынул из кармана и третий лист бумаги – да он явился к ней основательно подготовленный!

– А это что?!

– Телеграмма от профессора Финеаса Диля. Ее доставили поздно вечером во время приема.

Ирис поспешно развернула листок и радостно вскрикнула.

– Отец приезжает завтра! Нужно встретить его на станции в одиннадцать. Я ужасно по нему соскучилась!

– С утра распоряжусь подготовить для него комнату и сам съезжу за ним.

– Арман, у тебя не механическое, а золотое сердце.

Он невесело улыбнулся.

– Я лишь выполняю свою работу, Ирис. Что ж, мне пора. Уже поздно, а день завтра будет непростой. Спокойной ночи.

Он направился к двери. Ирис разочарованно смотрела ему вслед. Поцелуй в кладовой и их разговор заронили в ее душу определенные ожидания, но Арман, кажется, не собирался их оправдывать. Он пошел спать.

– Подожди! – она бросилась следом и схватила его за рукав, но когда он остановился и вопросительно посмотрел на нее, Ирис не знала, что сказать.

– Еще раз спасибо, Арман. За помощь, за доверие… и за выволочку. Все это было мне нужно.

Он пристально посмотрел ей в глаза. А потом, не отводя взгляда, взял ее руку, поднес к губам, слегка наклонился с грацией хищника и поцеловал ее запястье. У Ирис сжало грудь, когда его прохладные твердые губы коснулись ее кожи, пальцы кольнула щетина, появившаяся на его подбородке к вечеру, а теплое дыхание пощекотало точку, где бился пульс. По телу Ирис пробежала волна жаркой судороги.

Дворецкий отпустил ее руку и выпрямился.

– Рад служить, моя госпожа, – произнес он своим глубоким голосом и ушел.

Ирис осталась стоять в дверях, приложив руки к собственному сердцу, которое билось, как будто искусный мастер заменил в нем мышцы на шестеренки, и они разом сошли с ума.

***

День выдался солнечный, но прохладный, и Ирис зябко куталась в шаль на продуваемой ветерком платформе станции. Поезд из столицы запаздывал. Арман стоял величественной суровой фигурой, в элегантном черном пальто до колен, сцепив за спиной руки. Он молчал и зорко всматривался вдаль, куда убегала лента железнодорожных путей.