Моя идеальная

Северов боится? Нет. Не может такого быть! Нет! Нет! Нет!!! Мой мужчина никогда ничего не боится.

По нейронным сетям пролетает воспоминанием его голос:

"Я буду бороться за нас двоих, если у тебя не останется сил".

Я тоже буду.

Опускаю ресницы и даю себе всего мгновение на то, чтобы справиться с паникой. Забиваю лёгкие кислородом и металлическим голосом спрашиваю:

— Что это значит? Что здесь происходит?

— Северов Артём Константинович арестован за похищение и изнасилование.

Воздух с хрипом покидает моё тело, а сердце замирает в предчувствии полного пиздеца.

Глава 19

Во мне не осталось монстра. Теперь я и есть монстр

Хватаю только что вылетевший воздух короткими урывками. Сжимаю кулаки с такой силой, что ногти впиваются в кожу, оставляя красные борозды и капли крови. Торможу истерику на подходе, не давая ей овладеть моим разумом. Сейчас он нужен мне как никогда холодным и расчётливым. Срываю взгляд с Северова и перевожу с одного лица полицейского на другое. Сканирую декана. Только в его глазах улавливаю какое-то замешательство.

В том, что Тёма не мог этого всего сделать, у меня ни малейших сомнений нет. Тогда кто и зачем вешает на него всё это дерьмо?

— И кого же он похитил и изнасиловал? — высекаю, прикрывая страх сарказмом.

— А вы, собственно, кто будете и кем приходитесь этому? — выплёвывает в сторону Артёма.

И тут меня срывает. Я никогда не была дурой. И слепой тоже. Пока вина не доказана, человек считается невиновным, а этот приговор уже подписан. И, конечно же, в этом чувствуется рука хладнокровной сволочи, которую я называла "папа". Быстро обдумываю возможность причастия к этому Должанского. Какая ему выгода? Но сейчас мне не до анализов и поисков виноватых.

Натягиваю на лицо непроницаемую маску. Выпрямляю спину и плечи. Транслирую в глаза уверенность и спокойствие. И пофигу, что внутри меня сейчас Армагеддон. Я не должна показывать свою слабость.

— Миронова Анастасия Романовна. — отрезаю с надменной усмешкой, видя, как округляются глаза полицейских.

Они обмениваются непонимающими взглядами между собой. Смотрят на меня, а затем на декана, дожидаясь его напряжённого кивка.

Значит, я попала в точку.

— Могу я увидеть ваши документы? — тянет руку старший лейтенант.

Достаю из сумки паспорт и передаю ему. Только пока он изучает его, наконец, смотрю на Артёма. Глаза в глаза, и я едва удерживаю не только маску хладнокровия, но и заставляю своё тело оставаться на месте. Все силы уходят на то, чтобы не бросится к нему и не разрыдаться.

— Всё будет хорошо. — шепчу одними губами, и он коротко кивает.

Служивый возвращает мне документы, но все какого-то хрена продолжают хранить гробовое молчание. С достоинством, которое сейчас мне так необходимо, выдерживаю эту паузу и тяжёлые взгляды.

— Как я понимаю, это меня он похитил и изнасиловал, да? — кошусь с презрением на полицейских.

— Анастасия Романовна, можем поговорить с вами с глазу на глаз? — быстрый кивок, и я выхожу вслед за мужчиной из кабинета, даже мельком не взглянув на любимого, потому что иначе я просто рассыплюсь на кровавые осколки. — Вы можете объяснить, что это значит?

Достаёт из папки лист А4 и передаёт его мне. Быстро пробегаю заявление, написанное твёрдой рукой отца, и до скрипа сжимаю челюсти, чтобы не зарычать.

Как он мог это сделать? Зачем? Он же не идиот и понимает, что так меня не вернуть.

Впиваюсь ногтями свободной руки в бедро, чтобы перераспределить бушующие эмоции и отвлечься на боль. Глаза красным туманом застилает ярость. Хотя это уже не она. Темнее, страшнее, масштабнее. Я в бешенстве. И я готова разорвать собственного отца на куски за эту подлость. За те слова и обвинения, которые он швырнул в Артёма только потому, что я выбрала его.

"Силой увёз из дома..." "Наверняка было совершено сексуальное насилие..." "Необходимо медицинское освидетельствование..." "Оказано психологическое давление..."

И это далеко не всё, что я там прочла. Между строк я вижу: ублюдок, мразь, маньяк.

Сминаю в кулак бумагу и поднимаю взбешённый взгляд на полицейского.

— Вы же понимаете, что это всё фикция? Вы видели меня и мои документы. Я жива и здорова. Из дома уехала по собственной воле, что вы можете проследить по камерам, если, конечно, мой папочка, — выплёвываю с таким презрением, что старлея аж передёргивает, — всё не подчистил. С самого утра я нахожусь на занятиях, чему свидетелями являются больше сотни студентов, а также преподаватели. Силой меня никто не удерживает, и шантажом тоже.

— По поводу изнасилования...

Фразу закончить не даю, потому что даже мысль о том, что отец мог выставить Северова насильником, мерзкой слизью растекается по нутру.

— Секс был. По обоюдному согласию. Но какая уже на хрен разница? — рычу, от того что эти "служители закона" продолжают пытать меня этими тупорылыми вопросами, хотя и так всё уже ясно. А мой любимый тем временем скован браслетами. — Нужна экспертиза? Отлично! Медосвидетельствование? Поехали прямо сейчас, но сначала отпустите невиновного человека!

— Сбавьте тон, девушка. — обрубает ледяным голосом, видимо, взяв себя в руки и отойдя от шока. — Успокойтесь.

— Да как мне, блядь, успокоиться?! Вы арестовали человека только за то, что мои родители не смогли удержать меня дома! Я, блядь, совершеннолетняя! Заявление об изнасиловании вы можете принимать непосредственно от потерпевшей, а его не будет, потому что меня, мать вашу, никто не насиловал! И не похищал! Идите к Миронову и разбирайтесь с ним! — крики переходят во всхлипы, а те в свою очередь в рыдания.

Слёзы обжигают веки и щёки, но я зло стираю их и трачу остатки самообладания на то, чтобы перестать реветь. Я сама будущий следователь и отлично знаю законы. Следак смотрит на меня, как на умалишённую, но мне настолько похеру. Ничего не имеет значение, кроме свободы и доброго имени моего парня.

— Существует презумпция невиновности. А вина Артёма Северова не просто не доказана, а разнесена фактами в прах.

Полицейский кивает, забирает у меня измятое заявление и возвращается в кабинет, бросив напоследок: