Моя новая сестра

– Я так и думала, что вы оба окажетесь здесь. Почему так темно?

Она включает потолочный светильник, и я моргаю из-за резкого перехода от темноты к свету, черные точки плавают перед глазами.

– Я занимаюсь распаковкой вещей, Бен решил мне помочь.

Я указываю на коробки, сложенные позади меня, и на одну, почти пустую, у моей кровати. Я знаю, что звучит это не очень-то убедительно.

– Да ладно, я тоже могу помочь, – машет рукой Беатриса. – Бен, будь любезен, принеси вина.

Бен послушно выбегает из комнаты, и я замечаю, что его рубашка вылезла из-под пояса джинсов. Уходя, он одаривает меня грустной улыбкой, и я не могу не улыбнуться в ответ.

Я ожидаю, что Беатриса начнет расспрашивать меня о Бене, скажет, что знает – мол, между нами что-то есть, – но она этого не делает. Вместо этого она подходит к маленькой продолговатой коробке, которую принесла сюда первой, – той самой, в которой лежат письма Люси. Коробка стоит поверх двух других, более объемных, и когда Беатриса берет ее в руки, я задерживаю дыхание, молча желая, чтобы она оставила эту коробку в покое. «Разве ты не знаешь, как это ценно?» – хочется воскликнуть мне. Но Беатриса похожа на сороку, нашедшую новую блестящую безделушку. Она поворачивается ко мне на пятках, коробка лежит на ее вытянутых руках – словно подношение, жертвенный агнец.

– Она повреждена, – невинным тоном сообщает Беатриса, и тут я замечаю, что коробка смята, а коричневый скотч, скрепляющий две половинки крышки, разошелся, так что верхняя часть зияет широкой щелью, обнажая цветные конверты под ней. Нахмурившись, я забираю у Беатрисы коробку.

– Пойду посмотрю, куда пропал Бен с вином, – заявляет она, проходя мимо меня, и я ничего не могу прочесть по ее лицу. Когда она уходит, я опускаюсь на свой провисший матрас, коробка лежит у меня на коленях. Откинув картонную крышку, я достаю пачку конвертов пастельного цвета, перетянутую резинкой, и бездумно перебираю их. Затем, с зарождающейся в душе искрой осознания и ужаса, я снова пролистываю конверты, тщательно пересчитывая. Я знаю, что их должно быть двадцать семь, но, хотя я перебираю их пять раз, с каждым разом все более отчаянно и внимательно, я могу насчитать только двадцать шесть. Одного письма не хватает. Сердце колотится в груди, желчь подступает к горлу. Пропало одно из моих драгоценных писем, единственное, что у меня осталось от сестры-близнеца… единственный способ услышать ее голос. Оно пропало, и я знаю, что взять его могла только Беатриса.

Лазанья, съеденная за ужином, болезненно ворочается в моем желудке. Почему она так поступила со мной?

Я вспоминаю, как Беатриса вела себя в саду на вечеринке у Монти, ее невозмутимое спокойствие, когда она увидела меня с Беном, то, как смотрела на нас за столом сегодня во время ужина… и вдруг с болью понимаю, почему она могла так поступить.

Беатриса подозревает, что я люблю Бена, и это ее способ наказать меня.

Я сгибаюсь пополам, пытаясь сделать глубокий вдох, грудь давит, голова кружится, и я не слышу, как Беатриса возвращается в комнату, пока она не останавливается надо мной с бокалами красного вина в руках.

– Ты в порядке? – спрашивает она, протягивая мне один из бокалов, который я беру и ставлю на комод рядом с собой. У нее под мышкой что-то зажато – что-то из цветной бумаги. Похоже, Беатриса замечает ошеломление, которое наверняка отражается на моем лице, и прослеживает за тем, куда я смотрю.

– А, кажется, это принадлежит тебе, на конверте написано твое имя. Я нашла его на лестнице. Наверное, он выпал из коробки, когда я несла ее наверх. – Она безмятежно улыбается мне, доставая письмо Люси из-под мышки, и я беру его дрожащей рукой, смятение затуманивает мои мысли. Неужели я не заметила бы пастельно-розовый конверт на фоне кремового камня? Я уже столько раз поднималась и спускалась по этой лестнице с тех пор, как Беатриса отнесла коробку с письмами в комнату.

– Поднимайся, – бодро говорит она, словно не замечая моих страданий, – давай распакуем пару-тройку коробок. Боюсь, Бен не сможет нам в этом помочь. К нему заглянул Монти и позвал выпить.

«Почему это меня не удивляет?»

Я кладу драгоценное письмо Люси обратно в пачку к остальным конвертам. А когда Беатриса поворачивается ко мне спиной и начинает разбирать мою одежду, беру коробку и, вытянувшись в струнку, засовываю ее на самый верх шкафа, подальше от любопытных глаз.

Глава восьмая

Беатриса ненавидит ложь, ненавидит хаос и боль, которые та неизменно приносит. Она слишком хорошо помнит последствия, помнит то опустошение, которое наступает, когда правда наконец раскрывается; все это еще свежо в ее памяти. И вот теперь слишком знакомое чувство того, что ее предали, всплывает в памяти. Почему она не может перестать думать о нем?

Она переворачивается на спину, сбрасывая одеяло на пол. В комнате душно, несмотря на приоткрытое окно, ноги Беатрисы блестят от пота, ночная рубашка прилипла к телу, как вторая кожа. Она поворачивается на бок и замечает пробивающийся из-под закрытой двери спальни лучик света. Кто еще не спит в столь поздний час? Неужели Аби не может уснуть в своем новом доме? Или Бен, который не в состоянии расслабиться, зная, что объект его влечения находится по другую сторону коридора? Беатриса вздыхает, садится, включает прикроватную лампу и тянется к телефону, чтобы посмотреть, сколько сейчас времени. Уже час ночи. Бесполезно: как она может заснуть, зная, что Аби в соседней комнате, между ними только стена и лишь лестничная площадка отделяет девушку от ее брата-близнеца?

Конечно, Беатриса понимает, что это лишь вопрос времени – когда они сойдутся. Она видит, как их тянет друг к другу, словно между ними существует собственное силовое поле. Это было очевидно еще на вечеринке у Монти; неужели они думали, что она настолько слепа, чтобы не заметить, как они смотрели друг на друга в саду в тот вечер? Она даже не собиралась приглашать Аби на вечеринку к Монти, но та оставила множество сообщений на ее мобильном, желая узнать, смогут ли они встретиться до того, как она переедет. Беатриса начала чувствовать себя словно в осаде и в конце концов пригласила ее – в основном для того, чтобы успокоить. «Даже эти дурацкие домашние правила не смогут их остановить», – думает она. Она не сможет долго удерживать их порознь и наивно полагать, будто это не так. Если только…

Беатриса спускает ноги с кровати и идет к туалетному столику, осторожно прикасаясь к украшениям, разложенным между кремами для лица и косметикой: как обычно, мысли о ее новом, бурно развивающемся бизнесе приносят ей спокойствие. Наконец-то она нашла то, что у нее хорошо получается, то, что поможет ей компенсировать всю боль прошлого. «О Аби, – думает она, прикасаясь к серебряному браслету в виде цепочки маргариток с сапфирами – украшению, созданием которого она гордится больше всего, – у нас больше общего, чем ты можешь предположить». Сидя за туалетным столиком, Беатриса открывает один из ящиков и достает вырезанную из газеты страницу со статьей – измятую, истрепанную и уже начавшую приобретать цвет чая с молоком. Кладет на колени и расправляет в тщетной попытке сгладить линии, по которым та была многократно сложена, и в сотый раз перечитывает статью.

Женщина признана невиновной в смерти своей сестры-близнеца из-за неосторожного вождения

ЖЕНЩИНА, находившаяся за рулем машины во время аварии на трассе A31 возле Гилфорда, графство Суррей, в которой погибла ее однояйцевая сестра-близнец, была признана невиновной в непредумышленном убийстве из-за неосторожного вождения, сообщил суд.

Вчера суду присяжных в составе семи женщин и пяти мужчин потребовалось менее часа, чтобы вынести вердикт о невиновности 28-летней Абигейл Кавендиш из Бэлема, Южный Лондон, в Королевском суде Саутворка.

Мисс Кавендиш, ее сестра-близнец Люси, сидевшая на переднем пассажирском сиденье, и еще трое человек возвращались домой с вечеринки в честь Хэллоуина 31 октября минувшего года, когда в условиях проливного дождя ее «Ауди A3» съехала с дороги и опрокинулась в кювет. Тест на алкоголь, проведенный на месте происшествия, показал, что обвиняемая не превысила установленный законом лимит, а следовательно, это не может считаться вождением в нетрезвом виде.

Обвинение утверждало, что мисс Кавендиш ехала слишком быстро для данных погодных условий и не следила за дорогой, несмотря на то что эта трасса пользуется дурной славой. В заявлении пассажира, мистера Люка Манро, партнера погибшей, говорилось, что ссора, начавшаяся на вечеринке и продолжившаяся в машине, лишила мисс Кавендиш способности мыслить здраво, заставив ее нарушить правила дорожного движения.

Судья Рут Миллстоу заявила суду, что смерть Люси Кавендиш стала результатом трагической случайности, вызванной суровыми погодными условиями.

Беатриса смотрит на фотографию, сопровождающую статью, на счастливые, улыбающиеся лица сестер-близнецов – словно отражения друг друга в зеркале. Увидев их вместе, она ни за что не смогла бы их различить. Фотография выглядит так, будто сделана на отдыхе: на заднем плане виднеется пальма, обе близняшки загорелые, с выцветшими от солнца волосами, на плечах видны бретельки сарафанов или топиков – на снимке по пояс не понять, во что они одеты.

Беатриса ехала в метро, навещая подругу в Ислингтоне, когда увидела заметку в местной бесплатной газете, которую кто-то бросил на сиденье рядом с ней. Она бегло пролистала ее, не обращая внимания на унылые истории о молодых людях с ножами или о бабушках, ограбленных средь бела дня, пока ее внимание не привлек фотоснимок. Сестры, светловолосые, стройные, с лицами в форме сердечек и полными губами, могли быть ее родственницами – настолько были похожи на нее внешне. Прочтя заголовок, Беатриса ощутила прилив сочувствия. Близнецы – как она и Бен… Читая статью дальше, она просто ахнула, когда на глаза ей попалось имя Люка. Желудок болезненно сжался. Неужели ей никогда не удастся сбежать от своего прошлого? Люк был парнем покойной Люси Кавендиш. Несомненно, он выбрал девушку, внешне напоминавшую ту, которая когда-то была с ним. Неужели вселенная попыталась намекнуть Беатрисе на что-то важное?