Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса IV

— А что, это не так?

— Не знаю. Я же не карп. И я не дракон. Но откуда ты знаешь, как именно становятся драконом?

— Проходят через Врата Дракона, — уверенно ответил Лянг.

— Но ты знаешь, что «они» такое? Может, это лишь слова, которые обозначают внутреннюю трансформацию, за которой следует трансформация тела?

Лянг на минуту-другую завис, обдумывая слова гуся.

— Да нет, бред какой-то, ты намекаешь на то, что одним усилием мысли я могу стать драконом, так, что-ли? Просто пока не готов? — буркнул он. — А зачем тогда нужно идти к водопаду Желтой Реки, это тоже лишь слова?

— Нет, это не просто слова. Каждый карп обязан проделать этот путь. — ответил гусь, — А сказанное про внутреннюю трансформацию — это мои мысли, которые, возможно, помогут тебе в важный момент. Когда ты как лягушка будешь прыгать вверх, преодолевая силу водопада Желтой Реки.

— Сам ты лягушка, — обиделся карп на такое сравнение.

— Все вы ищете Дао, — обвел нас взглядом гусь, — Но искать Дао уже ошибка. Лучше просто жить. Быть. Как дыхание. Как этот мост. Как гусиная поступь по утренней росе.

Я внутренне улыбнулся этому сравнению.

— Мы не ищем Дао! — воскликнула Хрули.

— Ага, вы ищете, что бы стащить — куда вам искать Дао, — вставил Лянг.

— Молчи, рыбеха, может это и есть наше Дао, — хохотнула Джинг и начала бегать вдоль разлома. За ней тут же сорвалась Хрули.

Я слушал и не думал. Просто копил в себе слова, которые оседали внутрь, как капли утренней росы в глиняный кувшин: бесшумно, но ощутимо. И там были другие капли-слова. Всех тех, кого я встретил на пути сюда. Нет, ошибкой было думать, что когда там накопится полный кувшин, я познаю Дао.

Наоборот, когда я его познаю, кувшин будет пуст. Потому что мне не нужны будут слова других. Слова в принципе будут больше не нужны. Вот только пока что я собирал эти слова по крупицам.

Может, всё, что я делаю — это какая-то случайность, реакция на хаос вокруг? Что-то толкает меня — я лечу вперед. Толкают в другом месте — и я снова лишь реакция на события, но не само событие, и тем более не его причину. Может, все мы лишь реакция друг на друга и нет никаких сознательных событий, только цепочка случайностей, нелепостей, незапланированностей.

Я бегу, кого-то спасаю, снова убегаю, сажаю рисовые зерна, дерусь и так может происходить до бесконечности. Контракт? Это как кредит, который нужно выплатить. Я неизбежно сделаю, и буду свободен от него. Да, благодаря ему, этим условиям и нейросети, я вступил на этот странный путь Праведности, и…если поначалу мне это совсем не нравилось, теперь, когда я узнал, увидел больше — всё выглядело иначе. Я увидел судьбы других Святых и увидел, для чего это всё было нужно. Настоящие Святые не были связаны никакими ограничениями, — только теми, которые наложили сами на себя, — это совсем не выглядело как тот схематичный путь, которому заставляла следовать нейросеть. Я даже был рад, что в последнее время она молчит, а спрашивать пока что у нее ничего не хотелось.

Я застыл. Мимо меня проносился ветер. Я не пытался его слушать или услышать. Он просто был.

Рядом усиленно чистил перья гусь.

Мозг словно переставал фиксировать все события. Переставал откладывать их в сознание. Думать о них. Я будто стал безучастным наблюдателем.

На мгновение странное чувство охватило меня. Какое-то мимолетное отсутствие собственного тела. Будто меня физического нет. Будто я не Ван. Не Ваня. Не человек. Будто я просто…отклик. Отклик на боль…на добро…на зло…на события…на любовь…на ненависть…на несправедливость…

Внутри возникла тишина. Будто всё стало на свои места и одновременно исчезло.

— Нет цели. Нет ответа, — сказал я вслух, когда ощущение куда-то ушло.

— Ты правильно слышишь, — ответил гусь, — Это и есть Путь без Пути. Ты идешь туда, куда надо.

— На пути ведь нет цели? — улыбнулся я, повторяя его слова.

Он раздраженно махнул крылом:

— Ты меня понял. Слова только мешают. Так вот… я знаю, что ты помог одной израненной душе стать цельной, ты вернул душе сердце.

Я вспомнил отшельника с серебристым карпом.

— Именно за это ты и получил слезу. Не сложно отдать жертву, а ты верни сердце тому, у кого оно почернело. Это важнее. Ты помог обрести одной белке долгожданное Просветление— не дело это, так долго скорбеть. Некоторые вещи нужно отпускать. Как это делаю я.

Гусь выщипнул свое перо и взмахом крыла отправил его в полет.

— Мне не жалко своего пера. Так чего жалеть о воспоминаниях? Но это белка. Что с нее взять? А твои следы…

Он посмотрел на меня.

— Последнее, что ты сделал…я не буду говорить, что оно важнее прочих. Нет. В мире все равноценно. Но ты восстановил разрушенные следы в Долине Памяти. Ты вернул Память Даосов. Ты взял ее в собой. Твои следы — их следы. Но этот поступок…он немного укрепил Небо, а это многое значит. Значит больше прочего.

Гусь встал и покачнулся, словно бы от ветра.

— Я просто гусь. — сказал он веско.

Лисы засмеялись. Карп хохотнул. Ли Бо тихо сказал, что как на гуся уж слишком он много знает.

— Да, я просто гусь. — повторил гусь, — Не небесный зверь. Не мастер. Не Бессмертный. Не Святой. Зато я кое-что знаю. О переправах. О мостах. О снах. О тонких тропах, где один шаг может быть падением — или полетом.

Лисы перестали смеяться, а начали внимательно слушать. Карп при слове «полет» заинтересованно высунул голову наружу.

— Мы с тобой разговаривали несколько дней, и я наблюдал за твоими медитациями, Ван, и хочу тебя наконец-то кое- чему научить — ты готов. А потом мы займемся плотно двумя неугомонными лисами.

— Может, сначала нами займешься? Мы ждем, когда ты научишь нас иллюзиям. — сказала Джинг.

— Всему свое время. Кто спешит — тот опаздывает.

— Тоже мне, истину сказал, — фыркнула Хрули, — Это и так понятно: раз куда-то спешишь, то не успеваешь.

Гусь проигнорировал ее слова.

— И чему-то ты хочешь меня научить? — спросил я.

— Переходить.

— Переходить? — удивился я.

— Да. Я могу научить тебя переходить. Не просто из места в место, от берега к берегу, от горы к горы, а…из состояния в состояние. Из бездействия — в действие. Из прошлого — в настоящее. Из страха — в бесстрашие. Это не техника. Это знание, которые не найти в свитках. Оно в шагах. А кто больше гусей знает о шагах?