Моя вторая мама (Сериал). Книга 2

–  Значит, договорились? Но пока никому ни слова! Чтобы не сказали, что я вас настраиваю… А ну-ка, кто первым вылижет тарелку?

Но на душе у Джины скребли кошки.

Дома Даниэла дала волю слезам. Дора зашла к ней позвать на обед, но, увидев ее плачущей, остановилась в дверях.

–  Ах, Дора, у них будет ребенок! Я не знаю, почему мне так плохо. Ведь это должно было произойти, это естественно… Он никогда ее не бросит. Он никогда и не думал этого делать. Просил у меня прощения, а сам жил с ней!… Меня уже не должно это касаться… Хуан Антонио - не мой муж, он мне никто, - Даниэла жалко улыбнулась.

– Ну, пойдем обедать!

Они спустились в столовую, где их ждал накрытый стол.

–  Вы все еще любите его, - сказала Дора и подала Даниэле стакан воды.

Даниэла выпила и несколько успокоилась.

–  Я должна его забыть!
– произнесла она.

В этот момент в столовую ворвался возбужденный Игнасио:

–  Мама!

–  Что с тобой?
– испугалась Дора, увидев раскрасневшееся лицо сына.

–  Мама, там, на улице, какой-то сеньор… Он сказал… Он говорит, что он - мой папа!
– выпалил Игнасио.
– Он сказал, что вы с бабушкой меня обманываете!

Дора побледнела и едва удержалась на ногах:

–  Что ты, малыш? Этот сеньор обманул тебя. Не обращай внимания!

–  Мама меня не обманывает?
– спросил Игнасио Даниэлу с сомнением в голосе.
– Скажите мне правду!

–  Ты должен верить своей маме и бабушке, - пряча глаза, ответила Даниэла.

Есть ей совсем расхотелось, и она, извинившись, поднялась из-за стола:

–  Я поеду к Ракель. С ней очень плохо. Я хочу ее увидеть, - Даниэла потрепала Игнасио по голове.
– Пока малыш! До вечера, Дора!

В парке было хорошо. Не так чувствовался зной. На скамейках сидели пенсионеры и молодые мамы с колясками. Рамон и Маргарита шли по аллее, взявшись за руки. Они обогнули детскую площадку и остановились у фонтана. Прозрачные струи поднимались вверх и разбивались на мириады сверкающих на солнце брызг. Маргарита опустила руки в круглый бассейн фонтана. Вода была теплой. Она вынула руку и смотрела, как капли воды стекают с ее ладони, потом нахмурилась и сказала:

–  И все-таки ты не должен был говорить ей…

–  Слушай, я же не могу молчать вечно!
– возразил Рамон.
– Сония должна знать, что я ее не люблю. Я люблю другую.

–  Ты сказал ей, что любишь меня?

–  Нет, - ответил Рамон и отвернулся.
– Но Сония - умная женщина, и она догадывается.

–  Как нехорошо!
– воскликнула Маргарита.

–  Еще хуже будет, если оставить все, как есть, - Рамон обнял Маргариту за плечи.
– Тогда мы все будем несчастливы.

–  Но она столько для тебя сделала…

Рамон приложил палец к губам Маргариты, не давая ей договорить, а потом взял ее за подбородок и поцеловал в губы.

Маргарита высвободилась из объятий Рамона:

–  Пусти, мне надо в университет. Мне нельзя прогуливать, а то завалю экзамены.

–  Ты - самое важное, что есть у меня в жизни. А то, что было между мной и Сонией, все равно должно было кончиться. Даже если бы тебя не было… Мы увидимся вечером? Ты обещаешь?
– Рамон с нежностью смотрел на нее.

Маргарита кивнула. Рамон положил ей руки на плечи, и они поцеловались…

Иренэ все еще была под впечатлением от своей встречи с Ракель. Альберто пытался ее утешить.

–  Такова жизнь, - сказал он философски.
– Ничего не поделаешь.

–  Нет, - не согласилась с ним Иренэ.
– Надо жить, жить полной жизнью и стараться быть счастливыми… А я не могу сказать, что я счастлива. Моя жизнь была наполнена ненавистью… Давай забудем о Монике и Даниэле!… Что нам до них? Уедем отсюда и начнем новую жизнь.

–  Ты опять завела свою пластинку?
– недовольно поморщился Альберто.
– Видно, беременность повлияла на тебя не в лучшую сторону. Ты стала чересчур настырной.

–  Я не устану повторять тебе, Альберто… Уступи мне!… Если ты действительно меня любишь, ты меня послушаешь, - сказала Иренэ.

–  Но я тебе могу сказать то же самое. Если ты меня любишь, то должна мне уступить. Давай подождем, осталось совсем немного. Я не могу позволить, чтобы теперь, когда наш план близок к завершению, все пошло прахом, - Альберто обнял Иренэ.
– Мы так ждали этого…

Иренэ отстранилась от него и встала:

–  Я не хочу, чтобы ты отобрал ребенка у Моники. Если бы кто-нибудь осмелился сделать такое с моим ребенком, я бы умерла!

–  Не говори глупости! Ты - совсем другое дело…

–  Альберто, мне страшно! Меня мучают предчувствия! Ракель мне говорила, что Бог наказывает… И мне очень страшно!
– Иренэ прижалась к Альберто.

–  Да что с тобой? С чего вдруг ты стала суеверной?
– рассмеялся Альберто.
– К черту твои предчувствия и страхи!

…Когда Альберто ушел, Иренэ позвала Матильдэ.

–  Я же говорила вам, сеньора, что сеньор Альберто неисправим, - сказала Матильда, выслушав Иренэ.

–  Еще не все потеряно. Я не успокоюсь, пока мне не удастся убедить его, - возразила Иренэ.
– Я добьюсь своего. Только не надо спешить… Иногда мне кажется, что я сошла с ума, что я никогда не смогу начать новую жизнь. Я даже подумала, а не поговорить ли мне с Даниэлой… Но нет, я не осмелюсь. Я сделала ей слишком много зла… Гораздо больше, чем она думает.

Матильдэ слушала свою хозяйку, не веря своим ушам: похоже, и в самом деле с Иренэ произошла непонятная ей метаморфоза.

Долорес налила кофе в изящную фарфоровую чашечку и подала ее Хуану Антонио.

–  Меня очень беспокоит Мануэль. Он так постарел, а о его моральном состоянии я уже не говорю, - сказала озабоченно Долорес, помешивая кофе в своей чашке.

–  Его можно понять, - кивнул Хуан Антонио.

–  Знаешь, что я думаю? Иногда на небесах тоже ошибаются и делают что-то не то. Почему бы им не взять к себе меня? Я уже давно зажилась на этом свете. Так нет же, им зачем-то понадобилась Ракель, - с досадой произнесла Долорес.
– И что это я с тобой разоткровенничалась? Совсем забыла, что я на тебя сердита. И ты прекрасно знаешь, за что.